Байки про Фею и Ганнибала. Cны о прошлом

– От выдуманной реальности переходит к…

– Да, и всё прочнее люди вязнут в паутине собственных поступков и желаний. Устанавливаются рамки и нормы поведения серой массой, в основе которой находится, как ни странно, чувствующий иначе и желающий быть самим собой человек.

– Это что получается, все хотят одного и того же, и в тоже время ставят себе палки в колёса? – хохотнула я, обдав горячим дыханием стекло. На мутном пятне я тут же нарисовала человечка и провела полосу по его голове.

– Сами виноваты. Это всё желание править и управлять…

Чай уже остыл, теперь он пах по-другому. Запах костров отошёл на задний план, а на поверхности бушевал аромат чернослива. Я поправила подушку за спиной, усадила поудобней медвежонка.

– Ты можешь идти и обдумывать прочитанное… Я не хочу быть тираном.

– Мы же друзья, – Ганнибал заговорщицки подмигнул и попросил налить ещё чаю.

– Давай помедитируем?

– Давай, только чур, я выбираю пространство. А то твои тибетские золотые пещеры меня скоро достанут, ну устал я от них, Фейка…

Байка 3. Про Мужчин Моей Мечты

Хью заявился под утро. Небритый, с двухдневной щетиной, в слегка пахнущей потом рубашке.

– Опять съёмки? – сонно протянула я, пытаясь проснуться.

Хью кивнул и начал переодеваться:

– Совсем измучали, в который раз эта роль. Но уж раз взялся играть, значит надо. Приквел, блин.

– А, начало начал… – прыснула я отчего-то со смеху. – Ты мне в love story нравишься больше. Ну-ка, сделай так, как я люблю…

Он удивлённо посмотрел, но повторил свой эротичный жест из фильма. Этакий скользящий взгляд к руке на поясе и обратно на меня. При этом Хью закусил губу.

Сердце моё таяло. Поправила невинным жестом рядом подушку:

– Я тебе на раскладушке постелила. Как всегда.

Не растаяло.

– А может быть… – намекнул Хью, завораживая меня блеском своих глаз. – Я ещё так жест сделаю?

Он сделал шаг по направлению ко мне, но дорогу ему что-то преградило.

– Ты чего, не понял, что тебе на раскладушке постелено! – пищало что-то коричневое у ног Хью. – Сколько раз повторять? Каждый раз одно и тоже… Сам с ёлку, голова с шишку?!

– Простите, Ганнибал. Я ничего такого не подумал… На ваше святое место и не покушался! – оправдывался Хью, склонившись над медвежонком. Через пару минут он уже мирно лежал неподалёку, и только голые ноги торчали из-под одеяла.

Хью выглянул только раз, когда я умилённо прошептала:

– Ну, мой мужчина! Орёл! Иди ко мне в мои объятия! – и уложила Ганнибала рядом с собой, нежно прижимая к груди.

Медвежонок расплылся в гордой улыбке и подмигнул Хью:

– Учись, как надо.

– Мне до вас как до Эвереста, сударь.

Байка 4. Про оленей и реинкарнацию

Эта история началась, когда в тундру приехал один буддист. Он тщетно искал просветления, пытаясь достичь буддхи за одну земную жизнь, потому как буддистом он стал всего года полтора назад, а кармических плохих поступков накопилось огромное количество.

Эвены, среди которых поселился наш герой, были сплошь православные и ходили в шубах, поэтому на их фоне оранжевый пуховик приезжего сильно выделялся.

А может быть, и не цвет – звери вообще не различают цветов, привлёк оленя по имени Тишка. Он был крайне любопытный и впечатлительный олень, поэтому его часто видели у чума приезжего.

– Всё, больше я не ем ягель! Я сострадателен, вдруг это реинкарнация моей матери? – трагично заявил как-то Тишка.

Его сотоварищи косо посмотрели на него:

– Чего ты брешешь? Твоя мать жива – здорова, к гону готовая… Какая реинкарнация?

– Вы ничего не понимаете, вы мне завидуете, что я – буддист! Я стремлюсь к просветлению, и в новой жизни стану человеком! – продолжал Тишка, невзирая ни на что.

– То есть ягель ты есть отказываешься?

Тишка мотнул головой:

– Страдание и сострадание – вот мои добродетели…

– Ох уж, эти мне приезжие. Начитаются всего подряд, дурят голову нашему брату. – Вежливо заметил старый олень Егор Петрович. – Простонародный буддизм среди мирян в моде, я смотрю.

– И не говорите, такую махину знаний адаптировать для подобного уровня и настолько убого… Ужас, куда катимся? – не смог не согласиться Александр Филаретович, жуя лишайники. – Ты бы, Тишка, лучше поел бы…

Но гордый олень мотнул головой и направился к приезжему. Просветляться за компанию.

Дня три он не ел, а только слонялся по пастбищу, отпуская колкие замечания.

На четвертый день сердобольные эвены повалили его и перерезали горло, чтобы скотина не мучилась от неведомой болезни и даром не пропала.

На самом краю пастбища, вдали от людских глаз мирно кормились, поминая Тишку, два его знакомых уже нам сотоварища:

– Даа, к выбору религии нужно подходить с умом, а не слепо отдаваясь чувствам. Вы согласны со мной, Егор Петрович?

– Не будь мы с вами знакомы в прошлой жизни, я бы притворился глухим оленем и продолжил есть ягель, Александр Филаретович… Нам ещё самок оплодотворять надо, вы не забыли? Гон у нас…

Александр Филаретович гордо затряс головой:

– И правда, религия религией, а наши с вами частые разговоры могут привести под нож. И так косо поглядывают… Давайте, пободаемся?

– Давайте.