Снеговик в подарок

– Какое ещё событие? Я вообще ничего не планирую на ближайшее время, кроме… – Злата задумалась.

– Кроме? – улыбнулась цыганка.

– Кроме новогоднего корпоратива, который проходит у нас каждый год в декабре. А теперь…

– Но я всё-таки напомню тебе, золотко, чтобы ты не упустила свой шанс встретить свою любовь. Она придёт к тебе до наступления Нового года. Но…

– Какая любовь?! – Злата возвела сложенные руки вместе к небесам. – У меня даже и парня нет! И если я его встречу и – что самое главное! – полюблю его за 19 дней, то я действительно поверю не только в тебя, моя фантазия, – она ткнула пальцем в стекло, за которым продолжала парить цыганка, – но и в то, что под Новый год чудеса случаются! А сейчас…

– Но ты не дослушала меня, золотая моя… – цыганка тщетно пыталась вставить ещё несколько слов в монолог разгневанной Авдеевой.

– Хватит! Наслушалась уже. А теперь…

– Но за своё счастье и за свою любовь ты должна будешь побороться! – всё-таки выкрикнула пожилая цыганка заветную фразу.

– Пошла вон отсюда! – Злата схватила то, что попалось ей первым под руку, – а попался ей горшок с орхидеей – и бросила его в цыганку. Послышался звон стекла…

Нет-нет, не волнуйтесь, прочное наружное стекло многоэтажного офисного центра «Digital» оправдало своё высокое качество повышенной прочностью, которое гарантировала строительная фирма: даже не появилось и микротрещинки. Но пластиковый горшок с орхидеей раскололся на части, цветок также сломался. Образовался настоящий бардак в кабинете Авдеевой, в частности, у её стола.

Злата ужаснулась тому, что она наделала в порыве эмоционального срыва. Но она добилась того, что «летающая» цыганка со своими навязчивыми предсказаниями исчезла наконец без следа, оставив после себя разбросанные горсти комковатой почвы из-под цветка и сломанный горшок:

– Боже! Что я натворила?! – Злата схватилась за голову. Она взглянула на настенные громко тикающие офисные часы: большие чёрные стрелки показывали уже 19 часов вечера. Но Злата привыкла так поздно покидать своё рабочее место, ведь такие задержки для неё были не в новинку. Да и не ждал её никто дома: спешить было нашей героине некуда.

Вдруг через открытую дверь кабинета послышались какие-то посторонние звуки. Это были звуки приближающихся шагов. Злата прислушалась и настороженно устремила свой взгляд в стеклянную стену кабинета, пытаясь рассмотреть, что там происходит. Шаги становились слышны всё ближе и ближе. Злата судорожно стала искать веник и совок, чтобы навести за собой порядок.

– Ты до сих пор тут?

В двери образовался с красным носом и синими руками Егор Борзенков.

– Ах, это ты?! – облегчённо выдохнула Авдеева.

– Я тебе минут тридцать уже жду у входа, когда ты, наконец, выйдешь. Мы же всегда вместе домой возвращаемся после работы.

– Не вместе! – грубо ответила Злата, пытаясь руками сгрести песок, вывалившийся из цветочного горшка, на листок бумаги.

– Ну-у… я хотел сказать, что выходим с работы всегда вместе, – исправился Егор. – А ты что там под столом делаешь?

– А ты не видишь?! Землю сгребаю!

– Зачем?

– Волшебное семя посадила, – решила пошутить Злата, но выражение лица её ни капли не изменилось.

– Вау! Как это интересно… и по новогоднему! – засмеялся Егор Борзенков и подошёл ближе к «месту происшествия». – А какое зерно, позволь мне узнать? – тут же поддержал молодой человек игривое настроение своей подруги.

– Зерно любви!

– О-о-о! Это становиться ещё интереснее! – Егор попытался дотронуться до Златы, но та, как ошпаренная, отскочила от него.

– Нужно найти веник и совок в этом офисе, а то я уже стала вся чёрная, как трубочист, – Злата брезгливо посмотрела на свои грязные руки и поднялась с пола. – Ах да! В кабинете директора есть небольшой хозяйственный шкаф, куда наша уборщица ставит ведро, веник и совок. Точно! – повеселела Авдеева и прямиком направилась в соседний кабинет, в котором было сейчас темно и перегородки были зашторены жалюзи с самого утра.

Что испугало Авдееву

– А-а-а!.. А-а-а!.. – вдруг послышалось из кабинета директора, после того как там включился свет.

Борзенков отбросил сломанный цветочный горшок в сторону и бросился вслед за Златой. Он вбежал в открытый кабинет директора и увидел страшную картину: сначала его взгляду бросилась визжащая во всё горло Авдеева, рвущая от ужаса на себе волосы и задом пятящаяся к выходу. Наткнувшись спиной на только что вошедшего коллегу, она завопила ещё громче.

– Перестань кричать, это я! – Борзенков заключил Злату в объятия, и она, как маленький ребёнок, зарыдала ему в плечо. Егор почувствовал сквозь рубашку разливающуюся по телу теплоту от её слёз.

Затем страшная картина, напугавшая главного бухгалтера, открылась и взору Борзенкова: все бумаги на столе бывшего директора предприятия «Чистый квартал» были залиты тёмно-багровой кровью, а на них лежал лицом вниз сам бывший директор Коломиец Пал Палыч. Его лицо было бледно-синего цвета. Рядом с его рукой лежал пистолет.

Всё похолодело внутри у Борзенкова, он едва сдерживал себя, чтобы тоже не закричать и не заплакать, а этого ему сейчас очень хотелось. Но больше всего его голову разрывал один вопрос: «Почему?»

***

Через двадцать минут примчалась милиция, извещая всю округу громкими звуками сирены.

– Капитан милиции Казановский Станислав Сергеевич, – представился молодой мужчина в форме, щуплого телосложения, чуть выше среднего роста, со светло-голубыми глазами и льняного цвета волосами.

В это время Злата Авдеева, вся в подавленном состоянии, и Егор Борзенков, утешающий её, сидели в кабинете главного бухгалтера. В помещении пахло валерьянкой и затхлым запахом крови. При виде вошедшего следователя они оба подскочили и поздоровались с ним.

– Показывайте место происшествия! – сразу, без лишних сантиментов, перешёл к делу капитан Казановский.

– Товарищ капитан, понимаете, мы со Златой… вернее, со Златой Авдеевой, это наш главный бух…

– Потом всё расскажете. Показывайте, где труп! – не меняя спокойного выражения лица, скомандовал молодой сотрудник милиции. Позади него стояли ещё два человека в форме.

Аккуратно освободившись от объятий Авдеевой и убедившись, что она может стоять самостоятельно, Борзенков направился в кабинет директора, где по-прежнему продолжал гореть электрический свет. Покачиваясь и сморкаясь во влажный носовой платок, за ним последовала Злата. Её глаза были сильно опухшими, а лицо – красным и заплаканным. Она то и дело шмыгала носом и вытирала бесконечно льющиеся из него сопли.

– Та-ак… – по-свойски, как уже не в первый раз, капитан Казановский обошёл вокруг стола, за которым находился труп бывшего директора. – Стоя-я-ять! – вдруг закричал милиционер, вытянув руку вперёд. Авдеева с Борзенковым вздрогнули, и Злата снова зарыдала в грудь своему другу. – Стоять на месте! – приказал крикливый капитан. – Свистунов, очерти место преступления и не позволяй свидетелям сюда приближаться.

Сержант Свистунов, молодой помощник капитана Казановского, отодвинул растерянных сотрудников «Чистого квартала» и свидетелей происшествия ближе к двери.

Капитан Казановский вплотную подошёл к трупу и дотронулся до его шеи рукой, а затем, посветив маленьким фонариком, проверил зрачки умершего.

– Свистунов, пиши. Труп человека мужского пола, на вид лет шестидесяти, обнаружен мёртвым… – Казановский взглянул на часы, – 11 декабря 2018 года в 19 часов 56 минут лежащим на своём рабочем столе, в луже собственной крови и с пистолетом в руках. Предположительное время смерти… Так, по температуре тела и по высыханию роговицы глаза можно предварительно определить, что смерть наступила около трёх часов назад, то есть около 17 часов. Голова лежит на столе, на левой щеке, руки, чуть согнуты в локтевых суставах, обе лежат на столе. Пистолет зажат в левой руке, в правой руке – ручка… Хм… – ухмыльнулся капитан милиции, – он что у вас, левша? – обратился он к свидетелям.

– Нет, – удивлённо ответил Борзенков.

Злата перестала плакать и с интересом вслушивалась в слова следователя.

– Почему пистолет в левой руке?

– Я… я… не зна… я не помню, был ли он левшой или правшой, – растерянно бормотал менеджер по продажам Борзенков. – Я никогда не обращал внимания на такие мелкие детали.

– Он не был левшой! – выкрикнула Злата Авдеева, полностью утерев свои сопли и слёзы и сосредоточившись на происходящих событиях. – Он точно не был левшой. Я помню. Каждый раз, когда я подходила к нему, чтобы подписать бумаги, я становилась всегда с левой стороны, во-он оттуда! – она указала рукой на левую часть рабочего стола директора. – И он всегда писал другой рукой… то есть правой.

– Это вполне логично, – задумчиво произнёс капитан Казановский. – Вот, ручка у него в правой руке. Тогда тем более не понятно, каким образом он совершил самоубийство… А ведь это похоже на самоубийство, правда?.. – он пристально взглянул на обескураженных свидетелей.