Цирк Странных Чудес. Книга вторая
– Хе-хе-хе, какое… смешное падение… – перехватив Чучуна поудобнее, так что тот лег на его ладонь, словно мяч, Джеллико начал его раскручивать.
Чучун сгруппировался в опаске, чувствуя, как его швыряет из стороны в сторону. Если с Торнгастом он был уверен, что не пострадает, то с Джеллико такой уверенности не было и в помине.
Прокручиваясь спиной на пальце Джеллико, как настоящий мяч, он сквозь улюлюканье толпы услышал тихий, шипящий шепот:
– Что тебе отрезать, когда мы встретимся в следующий раз? – С лица Джеллико не сходила дежурная улыбка, обнажавшая подпиленные острые зубья. Его взгляд скользил по толпе, но Чучун чувствовал – всё внимание клоуна-убийцы приковано к нему.
– Шутку! – выпалил Чучун, пытаясь парировать угрозу бравадой.
Джеллико медленно перевел на него взгляд, и улыбка стала еще шире.
– Прыгать сможешь? – бесцветным голосом спросил он.
– Давай лучше летать.
Джеллико переместил клоуна в своих руках, развернул и перекинул так, что Чучун оказался у него на руках грудью и животом.
– Смотри, чтобы ты не стал шуткой.
Он поднял его высоко вверх, опустил и резко подкинул, тут же доставая свои острые ножи. Так он и жонглировал – опасными кинжалами и крысолюдом. Лезвия пролетали рядом с телом маленького клоуна, оставляя на его шерсти тонкие, почти невидимые порезы. Но Чучун чувствовал каждый – острое, жгучее касание стали. Он видел по глазам Джеллико – тот делал это специально.
Люди были в восторге. Они не замечали жестокости и не понимали, в какую ловушку попал их веселый клоун. Они хлопали и смеялись. А Чучун, кувыркаясь в воздухе, изо всех сил боролся с тем, чтобы не вскрикнуть, проглатывая боль, когда в очередной раз, оказавшись в руках мучителя, тот надавливал на свежие надрезы и снова подбрасывал его вверх.
Когда пытка закончилась, Джеллико сначала поймал все ножи, и только потом поставил Чучуна на землю. Они поклонились публике, и крысолюд, сквозь улыбку, прошипел:
– Ты как всегда неаккуратен.
– Хе-хе-хе, как всегда-а… неаккуратен… Запомню. – Так же неестественно смеясь, Джеллико направился к своим.
Чучун, стараясь не хромать и не выдать боли, побрел к Заззу. Гоблин встретил его сжатыми кулаками и глазами, полными ярости.
– Я видел, – тут же выдохнул Зазз, его голос был низким и злым. – Я видел эти… царапины. Он резал тебя там, наверху, да? Настоящей сталью.
– Не важно, Зазз, – Чучун попытался отмахнуться, но не смог скрыть дрожь в лапах. – Публика осталась довольна. Номер прошел…
– Какой, к черту, номер?! – прошипел гоблин, озираясь, чтобы их не услышали. – Это была не работа, это была… разделка! Он тебя резал, как тушу на проклятой бойне! И все эти идиоты вокруг… – Зазз яростно ткнул пальцем в сторону толпы. – Они думали, что это часть шоу!
– А разве нет? – в голосе Чучуна прозвучала горькая ирония. – В цирке Дасклайт всё, что не убивает сразу, – это и есть шоу.
– Ладно, – Зазз оскалился, и в его глазах вспыхнули знакомые искорки. – Записывай. Этот рыжий урод теперь в моем списке. Его костюм я использую как фитиль. Обещаю.
Тем временем Торнгаст оглядел толпу в поисках Элары, думая, что она примет вызов и выступит, но нигде не нашел ни ее, ни следов ее ухода. Данника снова сделала приглашающий жест, смотря прямо на него. Медведь решил уступить место даме, раздумывая, что бы он мог показать. Дерево рассеялось, освобождая площадку для выступления Данники и ее льва.
Она несла с собой смотанный в круг кнут. Горделиво пройдясь, она поприветствовала публику и сделала размашистый взмах, ударив кнутом по земле с громким щелчком. Держа кнут в руке, она хлопнула в ладоши – и в воздухе появились шестеро колец из дыма и огня, выстроенные в очередь, где каждое следующее было выше предыдущего. Она била кнутом, и лев послушно прыгал раз за разом, преодолевая препятствия. На последнем кольце лев застопорился, но приказ хозяйки был безоговорочен. Она снова, с силой, ударила кнутом о землю, и он прыгнул.
В этот момент наша троица внимательно наблюдала за номером и заметила неладное: кольца не были настоящими. Марева жара вокруг них не было, а дым развевался неестественно для продуваемой площади. Это была иллюзия. Люди в толпе, конечно, этого не видели. Но Торнгаст, раздраженный тем, что его друга раскручивали и резали, а Элара бесследно исчезла, быстро подошел к кольцам и сделал движение лапой, словно разгоняя воздух. Иллюзорные кольца пошли рябью и распались, а лев, оставшись без команды, уселся рядом с хозяйкой.
Данника распрямилась, подошла ко льву, сматывая кнут, и проговорила с холодной усмешкой:
– Ой. Какая жалость. Раскрыл секрет фокуса. Но любая опасность, и Леандрус ее преодолеет, – она погладила питомца по голове.
– Да я не специально, – Торнгаст притворился непонимающим, покачав плечами. – Мне показалось, что здесь воняет паленым, и мухи слетелись, – не отрывая взгляда от ее глаз, произнес он.
– Хм, а тебе показать нечего? – издевательски спросила она.
– Я не цирковая зверушка, – твердо и уверенно ответил он. – Мои таланты в другой области.
– Продемонстрируй. Может, это убедит людей, – Данника снова сделала открытый жест.
Люди перешептывались в ожидании. Им было все равно, что кольца оказались иллюзией – им было важно само представление. Но Торнгаст стоял, скрестив лапы на груди, и всем видом показывал, что ничего делать не будет. Сначала в толпе воцарилось недоуменное молчание, которое тут же сменилось ропотом.
– И это всё?! – раздался чей-то разочарованный возглас.
– Да чего с медведя взять, он ж и говорить-то не умеет! – злорадно фыркнул другой.
Публика, видевшая его ранее с Чучуном, чувствовала себя обманутой. Ожидания сменились раздражением. Несколько человек, пожимая плечами, стали расходиться, бросая на Торнгаста уничижительные взгляды. Победа Дасклайт была не только в номере, но и в том, что они сумели выставить «Странные Чудеса» в дурном свете.
Данника хмыкнула и направилась к толпе, широко разведя руки:
– Полагаю, на этом дуэль окончена. Последнее выступление осталось без ответа. Очень жаль, что вы не получили ничего, но мы с вами еще сегодня встретимся и покажем много прекрасного, веселого и необычного! Мы будем в городе целый день, а сейчас – немного отдохнем. Спасибо за внимание и до скорой встречи!
Она развернулась на каблуках и направилась к своей труппе, которая уже ждала ее у дороги. Дети потянулись за ними, надеясь увидеть еще что-то, а взрослые стали расходиться, бросая на Торнгаста разочарованные взгляды.
Торнгаст и Зазз, наблюдая за уходящей труппой, коротко обменялись мнениями.
– Видал? – хмуро спросил медведь. – Настоящей магии – ноль. Одно фокусничество.
– Ага, а нашего клоуна чуть не порезали на салат, – проворчал Зазз, все еще не скрывая ярости. Он посмотрел на Чучуна, который молча отряхивался, избегая взглядов. – И чего мы, в сущности, добились?
– На кого ты злишься? – спокойно, но весомо спросил Торнгаст. – На них? Или на нас, что не дали тебе устроить пожарище? Или, может, на Элару, что вовремя убралась, пока мы тут позорились?
Чучун, наконец, поднял на них взгляд. «На себя», – промолчал он про себя, чувствуя жгучую обиду и за старых товарищей, и за новых, и за собственную беспомощность. Вместо этого он только пробормотал: – Ладно, проехали. Надо догнать Даннику, пока она не ушла.
Они видели, как Чучун ринулся догонять Даннику, но не слышали их разговора.
– Тебе бы, косолапый, пару анекдотов выучить. А то стоишь как столб, когда надо людей развлекать. Дров ты можешь наколоть, а слов – нет – продолжал бурчать Зазз.
. Крысолюд звал ее, и та, обернувшись, сказала Джеллико и Виктору идти дальше. Лев остановился поодаль, наблюдая за ситуацией.
– Прости, неловко вышло, – говорил Чучун, неловко улыбаясь. – Торнгаст недавно в цирке и не всех наших правил знает. Вы выступили отлично. Поздравляю.
– Все в порядке, – холодно ответила Данника. – Если кто-то не желает выступать – он отказывается. Дуэль мы победили, и это может отразиться на вашей репутации, уж прости.
– Ну.. работа есть работа. Людское счастье, улыбки, – сказал Чучун, искренне расстроившись.
Она оглядела его с ног до головы, заметив мелкие порезы и кровоподтеки, и поджала губы.
– Он как всегда неаккуратен, – поспешил объяснить Чучун.
Данника чуть наклонилась к нему.
– Чучун. Каким бы я человеком ни была, я все еще рада, что вы всего добились. Если что… – она кинула взгляд на удаляющихся товарищей. – Мы прибыли сегодня утром, но Джеллико уже успел побывать в вашем цирке. Судя по всему, его никто не заметил.
– Мы видели его вчера вечером у храма, – сказал Чучун.
– Я просто боюсь, что он пришел сюда не просто так. Будьте осторожны. Он слишком много говорит о вашем цирке и о вещах, которые ни меня, ни Виктора не волнуют. Поэтому… – она положила руку ему на плечо, – ты знаешь, никто не сможет его остановить, если он что-то задумал.
– Спасибо, Данника.
– Будьте осторожны. Пусть кто-нибудь наблюдает, – бросила она на прощание.
– Успешных выступлений! И самых громких оваций! Люди должны рваться! – крикнул ей вслед Чучун и гуднул в красный нос.
Вернувшись к друзьям, Чучун, всё еще бледный и пошатываясь, сразу перешел к делу.
– Всё плохо. Данника предупредила. Джеллико был у нас. Прямо в цирке. И, видимо, не с пустыми руками.
Зазз тут же встрепенулся, его глаза загорелись.
– Я так и знал! Надо к Профессору! Этот психопат что-то точно подстроил!
– Подожди, – остановил его Торнгаст. – Сначала найдем Элару.
– Может, она уже побежала предупреждать своих? – предположил Чучун, потирая порезанную лапу.
– Неважно. Мы теряем время, – нетерпеливо сказал Зазз. – Надо двигаться. Сначала проверим храм, может Элара там. Цирк в надежных руках Профессора и остальных, отправимся позже. Будем начеку.
Глава 8. Взвешивая вину
Элара, уже зайдя за угол от площади, почувствовала, как её нагоняет тяжёлое и удушающее чувство вины. Она пыталась отогнать его, как назойливую муху, и почти бежала по направлению к храму, надеясь, что прохлада сводов и тишина рассеют мрак, нахлынувший при виде старых знакомых. На неё будто обрушилось то самое предсказание из шатра, с которого начался их побег. Она снова почувствовала леденящий пот на спине, снова увидела за закрытыми глазами смутные, пугающие образы, что привели их в бегство. А осознание, что прошлое так близко и буквально наступает на пятки, сжимало горло страхом. Каковы намерения строгой госпожи и её ручных убийц на этот раз?
Грусть давила на грудь, смешиваясь с обидой и чувством собственного бессилия. Она винила себя за то, что оставила товарищей на растерзание цирковым хищникам, но поворачивать назад было уже поздно. Данника наверняка уже вызвала следующего и её уход заметили. "Мой беглый медведь… мой бедный Торнгаст… – пронеслось в голове, – прости, что оставила тебя одного. Оставила вас всех…"
В этих гнетущих раздумьях она не заметила, как дошла до храма и уже несколько минут бесцельно топталась на месте, глядя в землю и бессознательно раскачивая корзину в руках. Очнувшись, она оглядела территорию. Мир, к её удивлению, не перевернулся от одного её проступка. Всё было на своих местах. Если не считать одну деталь – свежую, безжалостно раскопанную могилу. Её не было в прошлый раз. Точнее, она была просто могилой, а теперь это яма со сломанным гробом. Видимо, вандалы снова побывали здесь ночью, а Неллин, несмотря на все усилия, не может им помешать в одиночку.
Оторвав взгляд от незнакомого имени на плите у осквернённой могилы, она направилась внутрь. Дверь была предусмотрительно приоткрыта – похоже, Неллин устал оборачиваться на каждый скрип в напряжённом ожидании нового нападения. Элара почувствовала знакомую сырость и холод каменных стен. Бардака, оставшегося после битвы, уже не было: книги стояли на полках, а сломанные скамьи и тёмное пятно на полу исчезли. В воздухе, как и прежде, витали запахи старой пыли и горьковатой бумаги. Неллин стоял у алтаря, углублённый в изучение каких-то бумаг, и не замечал её на пороге. Гадалка по привычке подкралась бесшумно и тихо кашлянула. Служитель вздрогнул от неожиданности, но, узнав посетительницу, мягко улыбнулся.
– Здравствуй, Элара. Рад тебя видеть. Не ожидал так рано, – его тёплый, бархатный голос наполнил храм, мягко отражаясь от сводов даже при тихой речи.
– Здравствуйте, Неллин. Вы… хорошо постарались, – она улыбнулась одними уголками губ и протянула ему корзинку. Голос был тихим, словно в нём не было жизни. – Мы кое-что раздобыли на ферме. Овощи. Решили, чтобы добро не пропадало, принести вам. Как вы?
Служитель действительно выглядел свежее: щёки порозовели, в глазах появился живой блеск, а осанка стала увереннее.
– Спасибо. День ото дня чувствую себя крепче, – он с благодарностью принял корзину, и его лицо озарилось искренней теплотой. – Вы даже не представляете, как это своевременно. Урожай в городе бедственный, многие семьи едва сводят концы с концами. Эти овощи… это не просто еда. Для кого-то они станут маленьким чудом, знаком, что о них не забыли. Это прекрасная помощь. И очень щедрая.
Элара почувствовала новую волну неловкости и вины. Овощи семьи Миллеров, которые пропали или, того хуже, погибли… а они просто взяли и присвоили их собственность. Но если это поможет другим… значит, не всё так плохо? Плечи Элары от этих мыслей поникли еще сильнее, и она уставилась в потолок, не зная, куда от них деться.
Её нервный, глубокий вздох разорвал тишину. Неллин, вероятно, заметил её состояние. Слегка кашлянув, он заговорил, давая ей время собраться с мыслями:
– Ваш друг интересовался книгами, и я почти привёл в порядок полки. Некоторые фолианты были безнадёжно испорчены – придётся восполнять страницы или просить переписать их в Эскадаре. Но некоторых книг я не досчитался: по основам архитектуры и правилам чисел. Возможно, они были в его списке. При возможности передайте, что нужно будет подождать.
Элара оторвалась от своих мыслей, перевела взгляд на собеседника, внимательно выслушала и кивнула.
– Хорошо, я передам, – чуть прочистив горло, она решила продолжить. Почему-то разговаривать с ним становилось легче. Может, потому что, пока говоришь, не думаешь о своём. А сейчас ей отчаянно нужен был кто-то, с кем можно было бы поговорить по-настоящему. – Я заметила, что появилась ещё одна раскопанная могила. Сегодня ночью снова приходили, да?
– Да, приходили. Я их даже не слышал, – расстроенно признался он. Его искренне огорчало, что кто-то так гнусно обращается с усопшими. – В этот раз я их даже не слышал. Весь день наводил порядок, а после так и уснул здесь, у алтаря. Хорошо, что заперся на ночь, а то неизвестно, чем бы всё обернулось. Теперь каждый раз, когда слышу скрип двери, вздрагиваю, – он чуть смущённо улыбнулся. – Вот и оставил её приоткрытой. Устал прыгать от каждого звука.
– Вы не должны корить себя, – тихо, но твёрдо сказала Элара. Её собственные тревоги на мгновение отошли на второй план перед лицом его искреннего огорчения. – Один человек не может быть вездесущим стражем. Вы делаете всё, что в ваших силах, и даже больше. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Скажите… как давно это началось? И как часто они приходят?
– Не так давно, недели три, может, чуть больше, – призадумался Неллин. – Сначала пришли и раскопали одну. Потом, через пару ночей, ещё три. А на прошлой неделе – сразу две. Приходят всегда по ночам, как тени.
Элара медленно кивнула, её взгляд скользнул по храму.
– А склеп?.. Тот, что в дальней стороне кладбища. Они не пытались туда проникнуть?
– Склеп рода Аббера? – Неллин покачал головой. – Нет, он заперт на тяжёлый замок. Без шума туда не попасть. Да и ключ только у мэра. Он сам навещает его раз в неделю. Старается поддерживать порядок и почитать память.
Он внимательно посмотрел на Элару и заметил, как её пальцы слегка дрожат, сжимая край ее темно-синего платья. Ее плечи были напряжены, а взгляд – потерянным.
– Элара, – мягко сказал он, – тебя что-то беспокоит, и не только разрытые могилы. Давай присядем. Говорить всегда легче, когда не стоишь друг напротив друга, как на дуэли.
Он сделал приглашающий жест к скамьям. Элара колебалась всего мгновение, затем кивнула с облегчением, которого сама от себя не ожидала.
– Да… Пожалуй, вы правы. – Она последовала за ним к простой деревянной скамье, готовая наконец излить кому-то накопившуюся тяжесть.
Они сидели на жесткой скамье в тишине храма, и Элара, наконец, сдалась, позволив словам вырваться наружу.
– Мне следовало быть с ними, – прошептала она, глядя на свои руки. – Я часть команды… Часть семьи. Я должна быть там, где угроза, где мои друзья… Но я увидела их, и всё внутри провалилось. Страх, злость, жалость – все чувства сразу, и я не могу оправдать ни одно из них, не могу подчинить их своей воле. Иногда мне кажется, что у меня вообще не было выбора. Ни тогда, когда мы бежали из Дасклайт, ни сейчас. Будто я просто следую по дороге, которую кто-то другой проложил, и всё, что мне остаётся – это наблюдать. Я боюсь, что не смогу помочь ни цирку, ни городу, когда на нас все надеются. И больше всего боюсь, что друзья не поймут, почему я убежала.
Неллин слушал, не перебивая, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, поверх рядов скамей, как это делают настоящие духовники, внемлющие не только словам, но и душе.
– Иногда наше место, – начал он мягко. – не в центре событий, а в тишине. Там, где формируется решение. Иногда наша миссия – не буйствовать, а дарить кому-то хлеб или слова поддержки. Ты не несешь ответственности за жестокость других. Твоя душа выбрала иной путь – путь эмоций и предвидения, что является тяжелым даром. Не сравнивай свою боль с безумием других. Твоя задача сегодня – найти ту доброту, которую ты можешь проявить именно сейчас. А бремя мира… пусть оно ляжет на весы богов.
Элара бессознательно обхватила себя за плечи, будто пытаясь удержать рассыпающуюся на части душу. Эти простые, мудрые слова стали для неё не оправданием, а разрешением – дышать дальше, несмотря на страх.
– Думать и чувствовать так остро – уже великий труд, – добавил хранитель. – Бремя перестаёт давить так сильно, когда понимаешь, что не один несешь его. Ты уже помогла сегодня. И не только овощами.
Элара глубоко вздохнула, и в уголках её губ дрогнула слабая, но первая за это утро настоящая улыбка.
– Спасибо, Неллин. Искренне.
Она по-прежнему боялась возвращаться, боялась разочарования в глазах друзей и не справиться с угрозой Дасклайт. Но теперь внутри поселилась крошечная, но твёрдая уверенность: её путь, даже если он выглядит как бегство, имеет смысл. И этот смысл начинался здесь, в тихом храме, с разговора по душам и корзинки овощей, неспроста доставшихся им на заброшенной мельнице.
Неллин заботливо похлопал её по плечу и оставил наедине с мыслями, а сам вернулся к своей работе. Элара посидела ещё немного, освещаемая мягким утренним светом из большого окна храма. Беседа с хранителем действительно помогла – дрожь в теле утихла, холод на душе отступил, унося с собой остроту вины, и она наконец смогла почувствовать тепло солнца на своей коже, будто расцветая под его лучами.
С облегчением на сердце Элара кивнула, благодаря Неллина, и тихо покинула храм, оставив за спиной тревоги и подготовившись встретить свой путь. Она вышла с территории храма и увидела, как по дороге приближаются её друзья. Вероятно, они пришли за ней. В голове пронеслось вихрь из сотни оправданий и объяснений, но когда они оказались рядом, а Зазз, уперев руки в боки, спросил: “Ну и куда это ты пропала?” – от всей заготовленной речи у неё осталось лишь жалкое:
– Да… я тут звезду увидела… вот и пошла за ней, – щёки тут же запылали от осознания сказанной глупости, но слова уже было не вернуть.
Зазз сощурился, на его лице застыла гримаса крайнего непонимания. Торнгаст лишь задумчиво хмыкнул, скрестив лапы на груди. Но тут неожиданно подал голос Чучун, с видом всезнающего отличника выставив палец вверх:
– Да! Мне брат рассказывал! Звезда по имени Солнце! Очень яркая, её только днём и утром видно!
Все и так всё поняли по её виноватому виду и горящим эльфийским ушам. Они знали, что ей жаль, и видели это – это было главнее любых оправданий. Обвинять её не стал никто. Получилось как получилось, и этого было достаточно.
Лед тронулся, дав трещину, а затем и вовсе растаял, словно его и не было. Напряжение, витавшее в воздухе с момента их встречи у храма, уступило место привычной, шумихе их маленькой труппы. Они побрели дальше, туда, куда и собирались, – к амбарам на холмах. Дорога, ведущая из города, была немощённой и пыльной, но сегодня она казалась им почти гостеприимной.
По пути Чучун и Зазз, наперебой и активно жестикулируя, принялись рассказывать Эларе о “дуэли”. Крысолюд с драматическими паузами живо описал, как его швыряли в воздухе, а гоблин – с искрами ярости в глазах – как он чуть не подпалил “этого рыжего урода”. Торнгаст, шагавший чуть поодаль своим тяжёлым, мерным шагом, был немногословен, но и он вставил свою реплику, коротко описав свой несостоявшийся номер и холодный расчёт Данники.
– Они играют грязно, но умно, – прорычал он, и в его голосе звучало не раздражение, а уважение к противнику. – Не дают открытого повода, но бьют точно в цель.
Именно тогда Зазз вдруг хлопнул себя по лбу, вспомнив о своём забытом деле.
– Так, стоп! Мне к кузнецу надо, за броней! Я без неё, как факел без искры!
Друзья, не сговариваясь, свернули к знакомой кузнице, решив, что ненадолго – всего на несколько минут. Пока они томились у входа, перешёптываясь о том, что успел натворить Джеллико в их цирке, из двери кузницы вышел уже преображённый Зазз. На нём была новая, добротная броня, сидевшая на нём так хорошо, будто её выковали прямо на нём. Гоблин лихо стукнул себя по груди ладонью, заставив её звенеть.
– Ну как? – с гордым вызовом спросил он, выпячивая грудь. – Теперь меня пауком не возьмёшь! И рубашка целее будет.
Элара, глядя на него, тоже вспомнила о своём деле – ей нужно было забрать куриц, которых она купила у доброй женщины. Она хотела приготовить её друзьям вечером, когда они вернутся в цирк, и подарить самые яркие сны. Но не сейчас. Сейчас они были вместе, и их путь вёл вперёд – к амбарам, молчаливо взиравшим на них с вершины холма, храня свою, ещё не раскрытую тайну.
Глава 9. Вход в пасть
Когда друзья приблизились к ряду амбаров, ветер усилился, принося с собой густой запах травы, которой тут было в избытке. Взгляду открывался стройный ряд высоких, разноцветных строений – желтое, красное, зеленое, синее. Стояли на почтительном расстоянии друг от друга, словно незнакомцы. Лишь у некоторых были протоптаны тропинки ко входам. Из одного доносилось мычание и блеяние.
Чучун шел, покорно пиная комья земли на дорожке, погружённый в свои мысли и устало тер свои надутые щёки.
Элара старалась держаться подальше от высокой травы, боясь нападения насекомых, и слегка вздрагивала от каждого щебета и шелеста в зарослях.
Зазз деловито шагал, засунув руки в карманы, и с наслаждением подставлял лицо тёплым утренним лучам.
Лишь Торнгаст был настороже. Его взгляд, скользя по местности, зацепился за крепкого старика, копошившегося у входа в зелёный амбар. Тот неспешно вытаскивал оттуда увесистые мешки. Компания двинулась к нему, но, подойдя ближе, тут же пожалела – лишь порывистый ветер спасал их от густого аммиачного запаха, исходившего от содержимого мешков.
Торнгаст шагнул вперёд, пока его спутники оставались в почтительной дистанции, стараясь дышать ртом.
– Доброго утра! – громко обратился медведь к незнакомцу, скрывшемуся в глубине амбарного полумрака.
– Утро, – донёсся оттуда хриплый голос. – Погодите малость, я к вам выйду.
Спустя несколько секунд человек вышел, взвалив на плечо очередной мешок, и с глухим стуком бросил его на землю к остальным. Он отряхнул запылённые ладони о штаны, шмыгнул носом и, наконец, разглядел гостей.
– О, циркачи! – в его глазах мелькнуло узнавание. – Детишки с утра без умолку трещат о вашем представлении. Редкое для наших мест зрелище. Чем обязан?
Медведь подумал: “Их представлении. Не нашего цирка, не «Странных Чудес». Их. Они не просто пришли – они влезли в нашу кожу, в наше признание. Уже за одно утро успели стать для этих людей “цирком”.” Глубокая, тихая ярость, холодная и тяжёлая, как речной камень, зашевелилась у него в груди. Он чувствовал, как мышцы на его спине напряглись.
Торнгаст кивнул, и его гримаса дружелюбия потребовала большего усилия, чем обычно.
– Это были не мы, – поправил он голосом, в котором проскользнул стальной отзвук. – Это выступал «Небесный зверинец». А мы из цирка «Странные Чудеса». Мы ищем одну пропажу. Не видели в округе ничего… необычного? Странных мелких существ, может, пролетающих?