Томек на тропе войны

С полдня шериф и полицейские рыскали в резервации, под различными предлогами входили в индейские жилища, расспрашивали старых и молодых, но следов беглецов так и не обнаружили. К вечеру шериф вернулся домой. Здесь его ждал капитан Мортон, который должен был доставить бунтовщика в Форт-Апаче.

Невеселый то был вечер для шерифа Аллана. Капитан Мортон, сторонник крутой политики с индейцами, метал громы и молнии на гражданскую администрацию резерваций, обвиняя правительственных агентов в недопустимой, по его мнению, мягкости. Он был уверен, что существовало только одно правильное решение проблемы с индейцами: всех краснокожих необходимо было подавить в экономическом и моральном отношении. Уничтожение бизонов навсегда лишило индейцев свободы и независимости. Ведь бизоны на протяжении многих веков были основным источником существования индейских племен. Однако даже голод не усмирил «дикость» краснокожих воинов. Дома, построенные для них белыми, они превращали в кладовые, а сами продолжали жить в нищенских вигвамах. Не хотели они носить и одежду, доставляемую правительством. Обрезали штанины, делали из них обмотки. Капитан Мортон доказывал, что только строгое выполнение распоряжения, изданного в Вашингтоне в 1896 году, могло вынудить индейцев забыть их старые обычаи. По этому распоряжению все мужчины должны носить коротко остриженные волосы, так как считалось, что длинные волосы – последнее звено, связывающее индейцев с прежними обычаями. Многие краснокожие воспротивились этому распоряжению, а значительная часть правительственных агентов не сумела применить силу.

– Вот вам и результат ваших поблажек! – сердито говорил капитан Мортон. – Индейцы в резервациях исполняют Пляску Духа, скрывают вражеских эмиссаров, а среди якобы лояльных полицейских находятся предатели, помогающие бежать таким бандитам, как Черная Молния. Настанет день, когда власти пожалеют, что отняли у армии управление резервациями.

Боцман и Томек, хотя и не были согласны с мнением капитана Мортона, не вмешивались в спор. По понятным соображениям они не стремились обращать на себя внимание. Зато миссис Аллан не скрывала возмущения. Она прямо заявила, что не длинные волосы, а несправедливость вынуждает индейцев к самозащите. Шериф с некоторыми доводами миссис Аллан был согласен, поэтому Мортон покинул ранчо в сильном раздражении.

Минуло несколько дней. Черная Молния пропал, словно в воду канул. Жизнь шла своим чередом. На ранчо Аллана перестали интересоваться судьбой беглеца и вскоре совершенно о нем забыли.

Приближалось время клеймить скот, пасущийся на обширных пастбищах. Скотоводы готовились сгонять стада, чтобы пометить тавром[23 - Тавро – клеймо.] подросший молодняк и отобрать часть скота для продажи. Поэтому шерифу Аллану часто приходилось выезжать на пастбища, где паслись его стада.

После клеймения скота ранчеро устраивали по старому обычаю различные состязания ковбоев. В числе этих состязаний были скачки на лошадях. И вот эти игры, называемые в Америке «родео», целиком захватили таких заядлых спортсменов, как Томек и боцман Новицкий.

В одном из табунов шерифа выделялась быстротой молодая кобылица, отлично объезженная старым лошадником-индейцем. Правда, у нее был один недостаток – пугливость и нервозность. Поэтому садиться на нее мог только тот, кто умел решительной мягкостью заслужить привязанность животного.

Подобно своему отцу, Томек был искренним другом животных. Никогда его не влекла бессмысленная бойня вместо охоты. Куда большее удовольствие доставляло ему приручение диких животных, к чему у него были необычайные способности.

Когда шериф впервые показал Томеку великолепную кобылицу, тот был совершенно очарован. Лошадь стригла ушами, раздувала ноздри, принюхивалась к чужому человеку, нервно била копытами. Не обращая внимания на предостережение шерифа, Томек смело подошел к ней. Мягким движением положил левую руку на дрожащие ноздри мустанга, а правой нежно погладил по шее. Почувствовав ласку, кобылица успокоилась. Томек отстегнул шпоры и легко вскочил на спину лошади. Кобылица послушно пробежала вокруг кораля, а Томек, сидевший без седла, управлял ею только коленями, как это делают индейцы.

Удивленный шериф предложил Томеку принять участие в большом родео. Аллан был опытным коневодом и прекрасно знал, что хороший наездник на скачках – половина успеха.

Услышав это лестное предложение, Томек не стал скрывать своей радости. Все коневоды стремились найти для своих фаворитов лучших наездников, а ведь кобылица была любимицей Аллана. Сознавая большую ответственность, Томек начал тщательно готовиться к состязаниям. Скачки должны были происходить на дистанции десять миль по открытой прерии. Поэтому Томек ежедневно совершал на своей лошади длительные прогулки.

Спустя десять дней после бегства Черной Молнии он направил мустанга к одинокой горе на границе с Мексикой. В глубине души он уже давно искал встречи с Красным Орлом, но спрашивать о нем у шерифа опасался. Это могло бы вызвать у Аллана подозрения, хоть теперь уже не было уверенности в том, что шериф ни о чем не догадывается. Ведь он в ту памятную ночь мог заглянуть в ящик письменного стола и обнаружить отсутствие ключика в запасной паре браслетов. Если бы он ничего не подозревал, тогда должен был больше интересоваться, как же пленнику удалось снять кандалы. А он как ни в чем не бывало занялся повседневными делами, словно знал, кто сыграл с ним эту шутку. Салли категорически утверждала, что дядя только тогда направился к индейским полицейским, когда вторично услышал выстрелы. Потому-то Томек и предпочитал не расспрашивать шерифа о Красном Орле. Если молодой индеец и правда работал у Аллана ковбоем, то рано или поздно они встретятся, не возбуждая ни у кого подозрений.

Мустанг с развевающейся белой гривой шел мерным галопом. Необычайно легко и изящно перескакивал провалы и колючие кактусы, растущие кое-где среди кустов цветущего шалфея, пурпурным ковром покрывшего всю бескрайнюю прерию. Прижав маленькие красивые уши, кобылица, казалось, сама наслаждалась скоростью.

Томек был восхищен ловкостью, умом и выносливостью лошади. Несмотря на то что ее шерсть взмокла от пота, дыхание оставалось ровным, как в начале бега. Интересно, как она пройдет эти десять миль на родео? Ему ужасно хотелось, чтобы кобылица Аллана обошла лошадей других скотоводов.

Когда до подножия горы оставалось около двухсот метров, Томек заметил Красного Орла, стоявшего на скале. Пониже паслась его лошадь. Молодой индеец тоже заметил белого юношу, несколько раз махнул ему рукой, потом спрыгнул с камня и побежал навстречу.

Томек натянул поводья. Мустанг, прядая ушами, остановился перед индейцем. Томек соскочил с седла и протянул руку молодому приятелю. Они обменялись рукопожатием.

– Угх, как хорошо, что ты, мой белый брат, приехал сюда. Я уже несколько дней жду тебя по утрам вблизи этой горы, – сказал навахо.

– Я тоже хотел встретить моего брата, но мне надо было соблюдать осторожность, чтобы шериф Аллан ничего не заподозрил, – ответил Томек. – Я рад, что ты уже не хромаешь.

– Я еще не могу ступать на эту ногу, но это ерунда, – улыбнулся индеец.

– Нам надо о многом поговорить, только сначала займусь лошадью, – сказал Томек, ослабляя подпруги.

Пучком травы он тщательно вытер лошадь. Молодой навахо взглядом знатока оценил ее.

– Угх, у моего брата резвый мустанг, – сказал он. – Я смотрел, как он идет в прерии. Может лететь вперегонки с ветром.

– Это лошадь шерифа Аллана. На ближайшем родео я поеду на ней, – сказал Томек. – Мне так хочется выиграть!

– Мустанг хороший, но скачки – дело нелегкое. На родео выйдут лучшие лошади со всей округи. Даже мексиканские коневоды вызвались принять участие, и среди них – дон Педро. А у него отменные скакуны, – сказал Красный Орел.

– Я знаю, что это нелегкое дело, потому и хотел бы победить.

Приятели уселись на землю рядом с обломками скал. Некоторое время они молча глядели друг на друга.

Первым заговорил молодой навахо:

– Мой белый брат приобрел двух друзей, на которых может положиться в любое время.

– О ком ты говоришь? – живо спросил Томек.

– О Красном Орле, хотя ты, наверное, думаешь, что я еще не очень опытный воин, и… о Черной Молнии.

– Я вовсе не считаю Красного Орла неопытным воином! Даже самые опытные воины ошибаются. Я бы очень хотел стать твоим другом, – заверил индейца Томек. – А что касается Черной Молнии, то все не так просто. Я оказал ему небольшую услугу, ведь невольно оказался виноват в том, что его взяли в плен. В тот день мой краснокожий брат хотел предупредить Черную Молнию о засаде?

– Мой белый брат сказал правду. Красный Орел должен был предупредить Черную Молнию.

– Ты потом виделся с ним?

– Красный Орел видел Черную Молнию. Если бы мой брат не объяснил ему, почему я не успел предупредить его о засаде, я погиб бы так же, как предатель Многогривый. На своих врагов Черная Молния налетает как гром. Мой белый брат спас мою честь и… жизнь.

– Это был мой долг – разрешить неприятное недоразумение. Но не уверен, правильно ли я поступил, когда помог Черной Молнии. По мнению шерифа, он подбивает индейцев на восстание против белых. Мне это кажется не очень разумным.

– А если бы индейцы явились на твою родину и захотели лишить тебя всего, что великий Маниту дал тебе и твоим отцам, разве ты не схватился бы за оружие, чтобы отстоять себя? – спросил навахо.

– Ты прав, – согласился Томек. – Но белых больше, и оружие у них лучше. Вы ничего не поделаете с ними. Начинать войны – безумие, это только ускорит вашу гибель.

– Если краснокожие братья прекратят междоусобную борьбу и объединятся для совместной защиты, то они станут сильнее белых. Помни, что оружие можно купить за… золото.

– Так говорят индейцы, сторонники Пляски Духа. Не повторяй этого при белых, если не хочешь потерять свободу, – печально ответил Томек. Он уже не сомневался, что молодой индейский друг состоит в тайном союзе.

– Великий Отец из Вашингтона обещал нам землю и свободу, но другие белые нарушают все договоры. Ты должен познакомиться с моими краснокожими братьями и тогда перестанешь плохо о нас думать.