Томек у истоков Амазонки

– Ладно, пусть не мое, – сказал Слайм.

– Он должен предстать перед судом, но я знаю, что нам на слово не поверят, – сказал Томек. – Кроме того, Альварес признает право сильного. Если он теперь победит, уйдет отсюда беспрепятственно, но не обещаю, что потом не рассчитаюсь с ним.

– Ну, выбирай! Револьвер, или нож! – крикнул Новицкий. Альварес окинул взглядом противника. Сам он отличался силой и обладал большим опытом в рукопашных схватках. Револьверу он предпочитал нож. Подумав немного, он сказал:

– Раз вы вынуждаете меня к драке, пусть будут ножи.

XII

ОТЧАЯННАЯ СХВАТКА

Капитан Новицкий отстегнул пояс с револьверами и отбросил его в сторону. Снял куртку и закатал рукава сорочки. Из-за пояска брюк у него торчала рукоятка охотничьего ножа.

Насупив брови, Томек наблюдал за действиями друга. Он был уверен, что будь на его месте отец, он ни за что не позволил бы вести такой поединок. Знал также, что заставить Новицкого отказаться от борьбы нельзя, потому что тот еще во время путешествия на «Санта Марии» поклялся расправиться с Альваресом при первой возможности. Несмотря на это, Томек подошел к Новицкому и шепотом спросил.

– Что скажет об этом папа, когда узнает?

– Сто дохлых китов в зубы! Теперь не время читать мораль! Я тебе уже говорил, что от своего не отступлю! Томек тяжело вздохнул и сказал:

– Будьте, по крайней мере, осторожны, Альварес, как видно, не из трусливого десятка!

– Не беспокойся, браток, Альварес только храбрится! Ты же знаешь, что на меня можно положиться в этих делах!

– Осторожность и расчет – вот самое главное! Нас ждет тяжелая экспедиция. Один, да еще с женщинами, я не много сделаю. Стоит ли брать на свою совесть убийство, даже такого подлеца, как Альварес?

– Послушай, браток, если бы так поступили с нами, Смуга бы не спустил никому!

Пока друзья вели эту тихую беседу, Альварес тоже успел снять куртку и отложил ее в сторону. Закатал рукава выше локтей, достал из кармана брюк нож, нажал пружину, отчего выскочило острие и крикнул:

– Я готов, начинаем! Помните, однако, об уговоре!

– Ты спешишь в ад?! – ответил Новицкий. Он подмигнул Томеку, и, не доставая ножа, пошел на Альвареса.

Держа нож в руке, Альварес готовился к прыжку на противника. Немного наклонившись вперед, Новицкий обходил Альвареса полукругом, постепенно сближаясь с ним. Альварес не спускал глаз с Новицкого. Моряк подходил к нему справа, поэтому Альварес ловким движением повернулся лицом к противнику. Новицкий отступил немного и снова начал прежний обходной маневр. Таким образом, моряк заставил Альвареса вертеться на месте, а сам заходил то с правой, то с левой стороны. Вдруг Новицкий нагнулся еще ниже, словно готовился к прыжку. Альварес замахнулся и как молния бросился на моряка с ножом. Новицкий в последний момент отскочил в сторону. Удар ножом пришелся в пустоту, а Новицкий краем левой ладони ударил Альвареса в сустав руки, сжимавшей в кулаке нож. Альварес непроизвольно выпустил нож, который покатился в угол сцены.

Альварес выругался. Хотел поднять нож, но Новицкий прыгнул на него и навалился всей тяжестью тела. Сжав друг друга в смертельных объятиях, враги покатились к краю сцены и рухнули вниз, в помещение оркестра. Послышался треск ломаемых пюпитров и стульев.

Томек и Слайм со свечой в руках подбежали к яме для оркестра. В тусклом свете трудно было различить, что происходит внизу. Потеряв нож, Альварес бросился на противника, как сумасшедший. Удары следовали один за другим, как молнии. Ежесекундно то один, то другой из борющихся падал на пол, подхватывался, пытался ударить. Кресла разлетались в куски, ломаясь под тяжестью тел.

Несмотря на полумрак, Томек узнавал Новицкого по светлым волосам. Вдруг Альварес глухо застонал и резко согнулся, схватившись руками за живот. Томек побледнел, так как думал, что Новицкий ударил противника ножом. Однако в этот миг Новицкий коленом ударил Альвареса в лицо. Тот, словно отброшенный пружиной выпрямился и грохнулся оземь.

Новицкий тяжело дышал. Несколько мгновений он стоял неподвижно. Альварес пытался подняться, но не мог, так как совершенно обессилел. Наклонившись вперед, Новицкий стал опять подходить к нему. Только теперь он выхватил из-за пояса нож.

Альварес заметил это движение. Вытянул вперед дрожащие от ужаса руки.

– Не убивай меня!.. – хрипло крикнул он.

– Где Смуга? Говори! Что ты с ним сделал?

– Не убивай, я ничего не знаю о Смуге…

– Лжешь, подлец! Ты предупредил своих сообщников, что Смуга поехал за ними на Укаяли!

– Это неправда! Я не знал, что он туда поехал!

– Лжешь!

Новицкий наклонился над Альваресом, который, ошалев от ужаса, внезапно крикнул:

– Подожди, письмо! Есть доказательство!

– Какое письмо?

Дрожащими руками Альварес стал копаться в кармане брюк.

– Уже знаю, знаю, письмо в кармане куртки! Проверьте, это письмо от Варгаса.

– Посмотри-ка, Томек, есть ли у него в пиджаке письмо, – приказал Новицкий.

Томек принес куртку Альвареса и стал обыскивать карманы. В одном из них он нащупал конверт.

– Читай, – потребовал Альварес.

– Письмо написано по-испански, – сказал Томек, заглядывая в бумагу.

–Я не знаю испанского…

– Давайте мне, – вмешался капитан Слайм. – Подержите свечу!

«Ла Уаира, 10 сентября 1910 года, – читал Слайм, сразу же переводя текст на английский язык. – Уважаемый Альварес, я никогда не представлял, что человек так хорошо разбирающийся в делах, может вести себя, как старый дурак. Мало того, что ты тайно нанимаешь моих людей для расчетов со своими конкурентами, ты еще причиняешь мне неприятности. О нападении на лагерь Путумайо я узнал от некоего Смуги, который появился в Уаире в августе, чтобы захватить хорошо тебе известных Кабрала и Хозе. Смуга обвинял их в нападении на лагерь и в убийстве родственника своего компаньона Никсона. Кабрал и Хозе привели ко мне индейцев из племени сюбео, но не сказали мне, что взяли их из лагеря Никсона. Я не хотел ссориться с этим Смугой, который приехал ко мне не один. С ним был Уилсон, сотрудник Никсона и несколько индейцев. В последнее время у меня довольно своих неприятностей, поэтому я втихомолку выгнал Кабрала и Хозе. С ними я отправил пятерых доверенных индейцев из племени пира, чтобы они следили за действиями этих идиотов. Кабрал и Хозе укрылись в Гран-Пахонали. Я вернул Смуге сюбео, угнанных из Путумайо, но он потребовал выдать ему Кабрала и Хозе. Ему они нужны в качестве свидетелей против тебя. Как только он узнал, что эти двое укрылись в Гран-Пахонали, отправил своих людей обратно, а сам с метисом Матео организовал погоню. Я ему даже дал в помощь троих моих индейцев как носильщиков. С ними отправился также один индеец кампа, который подслушал твоих дураков, когда они советовались как и куда скрыться.

Что там произошло в Гран-Пахонали, сам черт не разберет.

Ни Смуга, ни мои люди не вернулись до сих пор. Канули как камень в воду. Их, вероятно, убили дикие кампы, которые ненавидят белых, или, может быть, взяли их в плен и обратили в рабство. Есть дикие племена, которые считают почетным делом держать в рабстве белого человека.

Я не хочу, чтобы чужие люди ходили здесь, разнюхивая куда пропал Смуга. Повторяю: у меня довольно своих хлопот!

Поэтому держись от моих людей подальше, если не хочешь чтобы я нанес тебе визит в Манаусе. Варгас».

– Почему ты сразу не показал нам это письмо? – воскликнул капитан Новицкий, когда Слайм кончил чтение.

– Я только теперь вспомнил о нем. Ведь получил я его несколько месяцев назад, – ответил Альварес. – У вас в руках доказательство, что я неповинен в исчезновении вашего друга.

– Из письма можно заключить, что Смуга еще не погиб, – сказал Томек.

– Да, браток, это хорошие вести, – согласился Новицкий. – Возьми это письмо, оно может нам пригодиться.

– Что теперь делать с Альваресом? – спросил капитан Слайм.