Томек в стране фараонов

Салли, взяв револьвер, спрятала его под одеждой. А Новицкий тем временем беззаботно попыхивал трубкой.

– Сейчас они возле сфинкса, приближаются… – прошептал Томек.

– Займись ими, а я теми, что позади. – В голосе Новицкого явно чувствовалось оживление, он обожал подобные авантюры. Неторопливо выбив трубку, он молниеносно развернулся.

Двое бугаев в галабеях и тюрбанах как раз поднимались с земли. Вооруженные короткими толстыми дубинками, они бросились на Новицкого, а тот, ни секунды не мешкая, ударом ноги послал им в физиономии добрую порцию пустынного песка.

– Ибн-эль-кель! – хрипло выругался один из налетчиков, пытаясь проморгаться.

– Семью оскорбляешь?! – разъярился Новицкий. Как и любой моряк, он в совершенстве владел разноязыкой бранью. Одним прыжком подскочив к бандиту, он с размаху нанес ему удар в челюсть.

Тот повалился на песок. Второй нападавший, до сих пор не пришедший в себя из-за песка в глазах, отбросил дубинку и выхватил длинный кривой бедуинский тесак. Новицкий тут же отпрянул, сорвал с себя галабею и мгновенно набросил ее на голову арабу. В тот же миг прогремел выстрел, а за ним раздался вопль.

«Салли!» – мелькнуло в голове Новицкого, и он тут же повернулся к друзьям.

Пока капитан расправлялся с двумя верзилами, еще трое накинулись на Томека и Салли. Один с палкой атаковал Томека спереди, другой, подкравшись сзади, схватил его за горло. Достойный ученик Новицкого, Томек прекрасно владел приемами рукопашного боя. Юноша вдруг резко нагнулся и перебросил противника через плечо. Салли тоже не теряла времени даром. Едва бандит успел замахнуться на нее палкой, как девушка, стремительным движением вытащив кольт, нажала на спуск и выстрелила в песок прямо у ног нападавшего. Пуля, отрикошетив от каменистой поверхности, ранила одного из злоумышленников.

Бандиты явно не ожидали выстрела, как, впрочем, и яростного и умелого отпора. Это здорово охладило их пыл – мало-помалу они стали отступать к деревьям, растущим у берега Нила. Самый первый из нападавших, которому досталось от Новицкого, перед тем, как броситься в бегство, погрозил кулаком и злобно прокричал:

– Джихроб бейтак!

Новицкий захохотал:

– Он пожелал, чтобы сгорела моя халупа! Ну и черт с ним! Пусть катится! Смотрите, уже светает!

Небо, еще черное над Каиром, на востоке начинало светлеть. Холмы Эль-Мукаттам розовели. Лучи восходящего солнца рассеивали расстилавшийся над Нилом туман. Со стороны города стали доноситься призывы муэдзинов к утренней молитве. Наступало утро еще одного знойного дня.

– Давайте-ка отправимся домой, – вполголоса предложила Салли. – Отец уже должен вернуться, и, наверное, вместе с господином Смугой…

– Да-да, пора идти, – согласился Новицкий. – Ну что ж, Томек, начало недурное, а когда приедет Ян, будет еще интереснее.

Азартно потирая руки, он многозначительно посмотрел на друга.

II

В Каире

Решение отправиться на каникулы в Египет вместо того, чтобы преодолевать тяготы очередной профессиональной экспедиции, было принято в далеком Манаусе, в Южной Америке. Поляки и их друзья едва успели опомниться от измотавшего их странствия по перуанским горам, пустыням и джунглям, через охваченные революционным брожением районы у границ Боливии и Бразилии. Эта экспедиция сильно отличалась от всех предыдущих. Единственное сходство состояло в необходимости, как и прежде, преодолевать свои слабости в самых разных географических и климатических условиях – то есть подвергаться привычному и знакомому любому путешественнику риску. Однако к этому риску прибавились и опасения за жизнь и здоровье друзей, и нехватка средств для выживания, и расчет лишь на слепую фортуну. Последняя экспедиция изначально готовилась как спасательная и была предпринята с единственной целью – освободить из плена знаменитого зверолова и путешественника Яна Смугу. В ходе экспедиции по воле случая в беду попали не только спасаемые, но и сами спасатели[33 - Речь идет о спасательной экспедиции, описанной в книге «Томек в Гран-Чако».]. И когда Томек на прощальном вечере в Манаусе вспомнил о давно планируемых каникулах, идея о поездке в Египет показалась необычайно привлекательной.

Больше всего обрадовалась, разумеется, изучавшая археологию Салли: она давным-давно мечтала своими глазами увидеть Долину царей. К молодежи с большой охотой присоединился и отец Томека, Анджей Вильмовский, уже порядком уставший от постоянного риска, связанного с избранным им способом зарабатывать на жизнь. С тех пор как по милости российских властей он был вынужден покинуть Варшаву, в бесконечной череде следовавших одна за другой экспедиций в самые экзотические страны мира его не покидало чувство, что он постоянно от чего-то убегает. И теперь ему просто захотелось перевести дух и отдохнуть по-человечески. Ладно, Египет так Египет. Вильмовского-старшего привлекала эта страна, в особенности ее сухой климат, который, по слухам, помогает при лечении ревматизма. А приступы досаждали ему все чаще и чаще. Именно этот довод капитан и привел в качестве решающего в разговоре с друзьями.

Тадеуша Новицкого, в свое время боцмана, а теперь капитана и, со времени пребывания в Алваре, еще и счастливого обладателя прекрасной яхты, преподнесенной моряку в дар столь часто вспоминаемой им рани, не было нужды уговаривать принять участие в любой вылазке, если она сулила приключения. Новицкий давно считал Томека и Салли родными по крови и без крайней нужды не расставался с ними. На предложение Томека он откликнулся с энтузиазмом, ведь из Англии до Египта можно было добраться и на яхте – предмете его большой гордости.

Увы, но Карские не могли позволить себе каникулы: слишком важной представлялась Збышеку Карскому, двоюродному брату Томека, постоянная работа в каучуковой компании «Никсон-Рио-Путумайо». Она обеспечивала ему и его жене Наташе после стольких трудных лет вполне пристойное существование в ближайшем будущем. И надо сказать, Вильмовские прекрасно это понимали.

Несколько опечалило всех известие о том, что с ними не будет Смуги. Его, как и Збышека, задерживали в Манаусе новые серьезные обязанности. После окончания последней экспедиции он стал партнером в фирме «Никсон-Рио-Путумайо».

В отличие от Карских, никого не убедили объяснения Смуги. Его краткая речь свелась к тому, что, мол, он не много потеряет, поскольку «в Египте уже бывал», а затем, по обыкновению, Ян замолчал и закурил трубку.

Не впервые жизнь разводила друзей подобным образом, чтобы потом вновь свести, и эти встречи всегда приносили им радость. Поэтому Вильмовские и Новицкий отбывали в Лондон не только в хорошем настроении, но и преисполненные надежд.

Однако по прибытии в Лондон обнаружились всякого рода трудности, большие и не очень, из-за чего продолжение поездки откладывалось. Сначала оказалось, что неизменному участнику охотничьих экспедиций, псу Динго, предстоит длительное лечение в ветеринарной клинике. Нарыв на левой лапе – память об экспедиции в Бразилии – никак не желал затягиваться. Не все было ладно и с яхтой Новицкого, отданной во временное пользование знакомому Гагенбека, который отправился на ней в плавание по Средиземному морю. Выяснилось, что во время шторма яхта повредилась, ей предстоял долгий и дорогостоящий ремонт. Знакомый Гагенбека, сознавая свою ответственность, намеревался выкупить яхту, и Новицкий скрепя сердце принял это предложение.

– Собственная яхта у моряка с варшавского Повислья? Да это все равно что роскошную хризантему приколоть к полушубку, – беспечно бросил капитан, старательно скрывая от друзей свое огорчение. И тут же приобрел билеты на пассажирское судно, идущее в Александрию.

Незадолго до отплытия из Манауса неожиданно пришла телеграмма. В ней Ян Смуга уведомил об изменении обстоятельств, которые теперь позволяли ему отправиться в Египет, и просил помочь ему с поездкой. Смуга предложил, чтобы Вильмовские с Новицким дождались его в Каире, где он уже снял для них удобную частную квартиру.

Во время плавания на корабле заинтригованные друзья Смуги терялись в догадках – что же могло заставить Смугу столь неожиданно изменить решение. Известие о его приезде, разумеется, весьма подняло настроение Томека и Новицкого – сейчас, когда они избавились от усталости, оба в глубине души опасались, как бы эта чисто туристическая поездка в Египет не оказалась слишком уж спокойной и монотонной. А с прибытием Смуги, судя по всему, скука им не грозит.

Гагенбек (Хагенбек), Карл (1844–1913) – немецкий дрессировщик, зоолог, коллекционер диких животных, основатель зоопарка в Штеллингене около Гамбурга – первого в мире, в котором животным были созданы естественные природные условия. В 1908 г. выпустил книгу «О зверях и людях», в которой подробно рассказал о выстроенной им новой системе акклиматизации и содержания диких животных в зоопарках.

Хоть Ян Смуга и был их старым другом, с которым они пережили столько трудных и радостных дней, в каждой новой экспедиции они открывали для себя много нового о нем. Так, выяснилось, что Ян изучил сигнальную систему негритянских тамтамов в те времена, когда он помогал племени ватуси сражаться против немецких колониальных войск на южном побережье озера Виктория. В другой раз обнаружились его связи с выдающимися путешественниками-исследователями. Оказалось также, что он участвовал в рискованных экспедициях вместе с пандитами[34 - Пандит – звание индийских ученых. Такое звание часто дается индийцам, специально подготовленным англичанами для географических экспедиций в страны Азии, такие как Тибет, Памир и так далее, куда въезд чужестранцам был долгое время запрещен.], проникавшими в страны Центральной Азии. А в последней экспедиции друзья убедились, что Смуга был на короткой ноге с вождями индейских племен, сопротивлявшихся белым поработителям. Сколько же еще подобных сюрпризов скрывали извилистые пути его судьбы? Может, отыщется и тот, который так или иначе связан с Египтом?

Неожиданная перемена планов и сообщение, что Ян Смуга рассчитывает на помощь друзей, – все это могло означать лишь одно: предстоит нечто необычное. В этом сомневаться не приходилось. Не напрасно отец Томека, дольше всех знавший выдающегося зверолова, не раз повторял, что за Смугой тенью следуют удивительные события.

Уже почти три недели они отдыхали в Каире, не спеша знакомясь с городом. И вот как-то утром пришло известие, что судно, на котором Смуга отправился из Англии, скоро прибудет в александрийский порт. Анджей Вильмовский тут же выехал в Александрию, чтобы встретить друга, а слегка утомленные Каиром молодые Вильмовские, дабы скоротать время, придумали себе ночную прогулку в Гизу[35 - Гиза – город в Египте, расположенный на левом берегу Нила.] «под надзором» Новицкого. Вот только они никак не ожидали, что прогулка принесет им столько впечатлений.

Когда на извозчике они возвращались домой, уже светало.

– «Кто не видел Каира, тот не видел ничего», – вздохнула Салли.

– Что ты сказала, голубка? – думая о своем, спросил Новицкий.

– Просто повторяю древнее арабское присловье, – ответила Салли. – Знаете ли вы, что «Каир» означает «Победитель»?

– Ну, если ты это утверждаешь… – уставший Томек явно не хотел вступать в дискуссию.

– Вся история началась… с голубки. – Салли ничуть не обиделась на отсутствие интереса к ее рассказу. – Но сначала здесь располагалась крепость под названием Вавилон.

– А позднее тут правили римляне, – вставил Томек.

– Именно так. В конце концов сюда добрались арабы. Их предводитель, Амр ибн аль-Ас, в 640 году заняв Александрию и тогдашнюю столицу Мемфис, двинулся на восток.

– И остановился в окрестностях старой части нынешнего Каира.

– Да, там, где Нил разделяется на рукава, образуя дельту, в месте, где росли полузасыпанные песком пальмы.

– И разбил свой лагерь? – все же позволил втянуть себя в разговор Новицкий.

– Совершенно верно. Он вынул из ножен украшенный драгоценностями меч, провел им линию на песке и отдал приказ: «Здесь быть моему шатру». Кстати, по-арабски Эль-Фустат означает «шатер». Но вернемся к нашей истории. Утром оказалось, что наверху шатра свила гнездо голубка. Это признали добрым предзнаменованием и поставили на этом месте первую в Африке мечеть, похожую на шатер, и назвали ее Амра. А вокруг храма начал разрастаться старейший район Каира, именуемый в память славной победы Эль-Фустат.

– А с какого времени он носит свое нынешнее название? – допытывался Новицкий.

– С десятого века, когда власть перешла к династии Фатимидов. Легенда гласит, что над Эль-Фустатом появилась идущая от планеты Марс светящаяся полоса, и поэтому столица получила имя Эль-Кахира – по арабскому наименованию планеты Марс, что в переводе означает «Победитель».

Открытая извозчичья пролетка[36 - Пролетка – легкий открытый четырехколесный двуместный экипаж.], запряженная исхудавшей клячей, неторопливо катилась по дороге вдоль берега. Среди садов и пальм, освещенных утренним солнцем, над каналом белели виллы, потом появились старые обшарпанные дома, а ближе к реке – современные многоэтажные здания. Пролетка въехала на мост, соединяющий западный берег Нила с островом Эр-Рода. Внизу по мутной илистой воде проплывали фелюги[37 - Фелюга – небольшое парусное судно прибрежного плавания. В основном используется на Средиземном, Черном, Азовском и Каспийском морях. Предназначено для рыбного промысла и перевозки небольших грузов.] и огромные баржи с высоко задранными носами, груженные разными товарами: сеном, сорго, арбузами, зелеными дынями, сахарным тростником, глиняной посудой. Для того чтобы пропустить суда с высокими мачтами и с большими, наполненными ветром треугольными парусами, у всех каирских мостов через Нил средняя часть была оборудована подъемником.

Едва пролетка въехала на остров, как араб-извозчик повернулся к пассажирам и на ломаном английском гортанно возвестил: