Лето

Саша показывает экран. Поворачивает его к матери.

Brainyquote. Quotepark. Quotehd. Azquotes. Facebook. Goodreads. Picturequotes. Quotefancy. Askideas. Birthdaywishes.expert, – сказала она. – Все эти ресурсы появляются, если набрать фрагменты цитаты. Это лишь топовые источники. Ее слова на массе сайтов цитируются.

Нет, ведь если эти сайты лишь утверждают, что цитируют ее, этого недостаточно, – сказала мать. – Ты должна просмотреть все эти сайты, чтобы выяснить, что они на самом деле цитируют. Контекст. Это важно.

Ну да, но мне этого знать не надо, – сказала Саша.

Ну да, надо, – сказала мать. – Проверь, вдруг на каком-нибудь из этих сайтов упоминается первоисточник.

Первоисточник – это интернет, – сказала Саша.

Мать ушла.

Минут на десять все затихло.

Саша снова задышала нормально.

Затем мать, просмотрев, очевидно, на кухонном ноутбуке Brainyquote, Quotepark и так далее, крикнула с первого этажа, словно Brainyquote, Quotepark и так далее оскорбили ее лично.

Ни единый из этих сайтов, ни один из них не приводит первоисточник, Саш. Я не могу найти, где Арендт это написала. Поэтому ты не должна использовать цитату. Так делать нельзя.

Ладно, спасибо, – крикнула в ответ Саша из своей спальни.

А затем продолжила заниматься тем, чем занималась, не обращая внимания на мать.

Возможно, это даже не Арендт сказала, – кричала теперь мать, уже поднявшись на середину лестницы.

Она кричала так, словно ее никто не слышит.

Это не достоверно, – крикнула мать.

Кому нужно, чтобы школьное домашнее задание было достоверным? – сказала Саша.

Мне нужно, – крикнула мать. – Тебе нужно. Нужно всем людям, которые пользуются источниками.

Для поколения ее матери треволнения о подобных вещах были «смещенной активностью», позволявшей не волноваться о реальных событиях, происходящих в мире. Но на тот случай, если мать все-таки была права, Саша сказала:

А если я отмечу в конце, что в интернете эти слова приписываются Ханне?

Она снова заглянула в интернет, чтобы найти фамилию человека, который это сказал.

Этого недостаточно, – крикнула мать, снова без приглашения войдя в комнату. – Ведь нет никаких доказательств, что Ханна Арендт когда-нибудь это говорила. А если это был кто-то другой, не получивший заслуженных лавров? Или, возможно, никто не говорил этого ни в одном первоисточнике, а кто-то где-то просто придумал, что Ханна Арендт это сказала, опубликовал фразу в Сети, а потом ее растащили по всем этим сайтам?

Тогда Ханна Арендт была бы довольна, кем бы она там ни была, – сказала Саша (на нормальной громкости, чтобы мать поняла, как сама орет). – Это было хорошо сказано.

Ты не можешь говорить за Ханну Арендт, – сказала мать (да, не на таких повышенных тонах, уже лучше). – Тебе бы понравилось, если бы в интернете что-то процитировали, а потом сказали, что это сказала Саша Гринлоу?

Я была бы не против. Я была бы довольна, что кто-то где-то решил, будто я сказала что-то хорошее, – сказала Саша.

А, ясно. Все дело в одобрении. Ты ведешь себя так, словно вы с Робертом одногодки, – сказала мать.

Нет, – сказала Саша, – если бы мне еще было тринадцать или я, боже упаси, случайно оказалась Робертом, то я бы сказала: сейчас же вернись к возрасту бессмысленного образовательного педантизма.

Перестань, Саш, – сказала мать. – Источник. Это важно. Подумай почему.

Я думаю о том, – сказала Саша, повернувшись лицом к матери, – что я учусь на правильном допустимом уровне.

Тот уровень внимательности, о котором я говорю, необходим во всем, – сказала мать, снова заговорив громче (словно громче означало правее). – А то, что ты называешь правильным допустимым уровнем, всего-навсего общественная уловка.

Ее мать уже так сильно размахивала руками в воздухе, что даже задела и раскачала абажур в Сашиной комнате.

А если бы в один прекрасный день ты проснулась и обнаружила, что по всей Сети говорится, что ты сказала то, чего никогда в жизни не говорила? – сказала мать.

Я бы просто сообщила всем, что никогда этого не говорила, – сказала Саша.

А если бы ты зашла в интернет и обнаружила, что тысячи людей все равно на тебя злятся? – сказала мать. – Если бы нечто наподобие того, что случилось с твоим младшим братом, случилось с тобой?

С таким нагромождением ничего не поделаешь, – сказала Саша. – Поэтому мне все равно, кто что думает. Лично я знала бы, что говорила правду. Я – свой собственный источник. Сходи лучше его подоставай. У меня на это нет времени.

И сходила бы. Только его нет дома, – сказала мать.

Уже десять часов, – сказала Саша. – Ему тринадцать лет. Что же ты за мать?

Такая, что старается ради обоих своих детей вопреки непреодолимым препятствиям, – сказала мать.

С этого и надо начинать, – сказала Саша.

Если бы твоя репутация была разрушена и ты не могла никуда пойти, потому что все называли бы тебя бесчестной лгуньей? – сказала мать.

Я бы их простила, – сказала Саша.

Ты бы что? – сказала мать.

Прощение, – сказала Саша, – единственный способ обратить вспять необратимый ход истории.

Наступила короткая пауза, почти похожая на паузу во время театральной постановки. Потом мать расхохоталась.

Потом Саша тоже рассмеялась.

Мать подошла и крепко обняла Сашу, сидевшую за столом.

Умница ты моя, – сказала мать.

Сашина грудь наполнилась той теплотой, о которой когда-то, еще совсем малышкой, дочь спросила мать, ведь теплота была такой приятной, и мать сказала: «Это твое внутреннее лето».

Но тебе придется стать еще умнее, – сказала мать, все так же крепко ее обнимая. – Умные девочки должны превзойти…

Правильный допустимый уровень ума, – сказала Саша, уткнувшись матери в бок.