Тебя доступной оставляя.
Но я, тебя уже теряя,
О страсти у себя узнал.
Когда оракул рассказал бы,
О страже чистоты моей,
Не щит я для защиты взял бы,
А взял бы воск, как Одиссей,
И голос тот я заглушал бы.
И пусть страдал бы от атаки,
Восставшей совести моей,
Помучавшись, как сын Итаки,
Я всё же справился бы с ней,
Во мне сиреною моей.
И за бортом я не страдал бы,
И над тобою я стоял бы,
И ты просила бы: Убей!
Что б стало, было бы с тобой,
Когда бы в юдоли земной,
Куда мы все на миг пришли,
И возвратиться нет пути,
Где нас сама судьба свела,
Тот миг со мной ты провела?
Но нет, ты путь иной нашла.
Мой мир сгорел и рухнул разом,
Когда ты, следуя наказам,
В угоду близким и родне,
Совсем другой предстала мне.
И, ничего не объясняя,
Однажды, даже, убегая,
Реальный мир мой добивая,
Оставила в кошмарном сне.
Тебя Господь творил иначе,
И я никак не мог понять:
Как чувствам предаваясь плача,
Теперь их можешь растоптать?
Я думая, что знаю много,
Признался, что людей не знал,
Когда, вдруг, Януса живого,
В тебе, со страхом, распознал.
Не лицемерка ты, а всё же,
Как перед этим не робеть,
Ты можешь на одно и то же,
Лицом другим уже смотреть.
Ты всю свою сменила личность,
И также истинной была.
Не так всплывает у двуличной,
То сокровенное со дна,
Которое внезапным плеском,
Или в пучине тусклым блеском,
Нет-нет, да выдаёт себя.