Две Лии и Иаков. Книга 3

– Лаван, оставим это. Что бы ни было, как бы ни было, но я здесь. Именно я обладаю правом первородства, именно я получил благословение отца. Даже твоя всезнающая дочь подтвердила это. Отец прислал меня, дабы я взял в жены твою дочь. Сейчас, когда твое положение упрочилось, могу ли я рассчитывать, что ты прислушаешься к просьбе сестры, моей матери?

– Слава богам! – все вздрогнули, услышав громкий возглас из угла, в котором Лия невидящими глазами смотрела в сторону фигуры на постаменте, – Слава Иштар! Наконец-то, я выйду замуж и стану матерью. Как я молила богов об этом, как умоляла отца. Свершилось!

– За кого ты собралась замуж, Лия? – осторожно спросил Лаван.

– Как за кого? За Иакова, конечно. Ведь он только что сказал, что хочет взять в жены твою дочь, – искреннее недоумение звучало в голосе Лии. «Лаван поперхнулся пивом, Адина охнула, Рахель ойкнула, Иаков не дышит, за дверью пискнули», – в голове прозвучал голос Адат.

– Ты уверена? Может быть, он имел в виду твою сестру, Рахель? —осторожно спросил Лаван.

– Да нет же. Я не оговорилась. Отец, ну рассуди сам. Тархатума, выкупа за Рахель, которое мог бы дать Иаков, у него нет, и взять неоткуда. Не будем углубляться в вопрос, как и почему. А без тархатума никакой писец, никакой судья табличку с записью о браке моей сестре не выдаст. И свадьбы между Иаковом о Рахелью быть не может. А без нее, сам понимаешь. Как в законе Хаммурапи записано? «Если человек взял жену и не заключил с ней письменного договора, то эта женщина не жена».

Другое дело я. Самостоятельная авилума, обладающая собственностью, хоть и незавидной. Сама вольна? выбирать мужа. Есть участок, есть дом, есть раб. Заживем в свое удовольствие. Иаков будет молиться, и бог даст нам богатый урожай и много овец. Я буду рожать, и будет у нас много сыновей. Сбудется сон Иакова. А как иначе? Только так.

– А как же Рахель? Ведь ей тоже нужен муж, – неуверенно проговорил Лаван, – Иаков именно ее имел в виду, когда заговорил о женитьбе.

– Рахель тоже хочет замуж? – удивилась Лия. – Какие могут быть проблемы? Считай, половина дела уже сделана. Жених найден.

Приговор суда в силу еще не вступил. Таблички с приговором у меня. Если я случайно, ну, ты понимаешь, совершенно случайно, разобью ту, где Джераб после сватовства и передачи тархатума отказывается взять в жены твою дочь, то Рахель сможет выйти за него замуж совершенно законно. Ведь не может же он взять в жены ту, которую он обвинял в суде и кому отдал свое имущество, то есть меня. Остается Рахель. Или отказ от денег Джераба.

Понимаю, понимаю. Ты хочешь выдать ее за Иакова. Тоже не проблема. По нашим законам мужчина может иметь несколько жен. Когда у Иакова появятся средства, он возьмет себе вторую жену, после меня.

Наконец, есть еще вариант. Можно, конечно, и сейчас сыграть свадьбу. Но захочешь ли ты взять в качестве платы ослицу и верблюдицу? Обмен получается какой-то… Как бы это выразиться. Некрасивый, что ли.

Лия замолкла. Вообще все замолкли. Никому и в голову не приходил подобный поворот событий.

«Адат, тебе не кажется, что на заработанные нами тяжким трудом богатства слишком много желающих ими попользоваться? Сейчас мы их немного успокоим», — прозвучало в голове.

– Отец, – продолжила Лия, – как ты думаешь, сколько я смогу получить в качестве компенсации, если боги рассердятся на нас, и первая табличка случайно тоже разобьется? Мне кажется, что если я, к тому же, сдам участок в аренду Марону, то смогу безбедно существовать в городе. Не волнуйся. Мое доброе имя переживет, и не такое ему приходилось выдерживать. Денег, которые ты мог бы получить, жаль, конечно. Пригодились бы в хозяйстве, но ничего. Помолимся немного больше. Иаков знает как. Нам не привыкать, выживем.

– Оставим это, – не выдержал Лаван, – если то…, да, если так… Когда писцы закончат подсчеты, суд определит, что именно перейдет мне в качестве выкупа за невесту, тогда и вернемся к этому вопросу. Возможно. Скорее всего, я сам решу, как распорядиться деньгами. К тому времени боги подскажут мне верное решение, хотя … – Лаван задумался.

– Иаков покидает нас? – Лия продолжала показывать окружающим, что угол стола, который все привыкли считать пустым, обрел хозяйку, – жаль.

– Почему? Зачем? – вскрикнула Рахель. – Иаков, неужели ты нас покидаешь? Ведь ты обещал, что всю жизнь мы будем вместе.

– Не слушай бредни сестры, – Иаков захлебнулся от возмущения, – бог лишил ее не только зрения, но и разума.

– Осторожно, Иаков, – не смолчала Лия, – осторожно. Моя немощь очень напоминает болезнь отца твоего Исаака, который с возрастом стал слаб глазами. А если бог вместо острого зрения дал нам пытливый ум? Осторожно. Бойся прогневать Всевидящего необдуманными словами.

– Но почему я должен уезжать отсюда, Лаван? – возмутился Иаков. – Почему я должен покидать Рахель? Почему я должен поступать вопреки желанию моей матери?

– Иаков, – устало произнес Лаван, – через две недели истечет месяц, в течение которого ты можешь проживать у меня на правах родственника. Я уже объяснял тебе закон.

Ты должен быть записан в реестр жителей как свободный гражданин. С подтверждением этого трудностей не будет, нужно лишь два свидетеля того, что ты не продавался в рабство. Должно быть определено твое положение: авилум – самостоятельный владелец имущества, состоящий в общине, или член семьи авилума; мушкенум – свободный человек, занимающийся любым ремеслом, но не имеющий собственного надела или хозяйства; тамкар – купец или ростовщик; воин или наемник, наконец. Каждый житель царства Митанни должен платить подушный налог и налог с дохода. Если ты не числишься в записях сборщиков налогов, то очень скоро окажешься в армии или на царских работах.

Или ты становишься членом моей семьи, или становишься мушкенумом – наемным работником. В любом случае государство будет взимать пошлину.

Кроме того я, выплачиваю налог за свой участок. Он высчитывается, как часть урожая, который можно собрать с него. Если он не обрабатывается, то средний урожай с соседних участков. Причем для сборщиков налогов неважно, был ли год удачным или неурожайным, обрабатывается он или нет. Налог должен быть выплачен полностью. Нечем платить – выходи из общины, иди в мушкенумы или продавайся в рабство. Это кроме подушного налога, налога за рабов, да много всякого.

Я еще не знаю, что делать с Лией и ее убыточным участком, который она повесила на свою шею.

– Не волнуйся, отец, – напомнила о себе Лия, – Иштар позаботится о нас.

– Я разговаривал со своими богами сегодня, Иаков, – продолжил Лаван. – Ты должен решить, что делать дальше. Да, произошло то, что произошло. И даже библуса, задатка выкупа при обручении, которое ты мог бы предложить мне, у тебя нет. Как и надежды восстановить его в ближайшее время. Возможно, следует прислушаться к словам дочери, взять ее в жены? Тогда ты сможешь вступить в общину в качестве авилума.

– Никогда, – ответ Иакова последовал незамедлительно. Рахель еще крепче сжала его руку под столом, что придало ему смелости.

(– Лия, как же так, – нотки паники зазвучали в мысленном разговоре двух сознаний, – ведь ты же обещала. А дети, я хочу детей.

– Скажу тебе еще одно выражение из будущей жизни, – Тарбит успокаивала Адат. – Никогда не говори «никогда». Очень подходит к нашему случаю. Нам придется потрудиться. Ты думала, что все будет так просто?)

Разговор за столом затрагивал интересы всех присутствующих, кроме, казалось бы, Адины. Она, воспользовавшись тем, что на нее не обращают внимания, перебралась поближе. Устроившись рядом, перебирала и поглаживала пальцы дочери. Ощутив ответное пожатие, она на мгновение прижала головку Лии к своей и сразу отпустила, чтобы не мешать разговору. Ей было совершенно понятно, что внезапно повзрослевшая дочь не даст себя в обиду, нужно только не мешать ей.

– Я скажу тебе, о чем напомнили мне боги. – Лаван выпил глоток пива прежде, чем ответить Иакову, – о разговоре в городе с человеком, с которым нас свела судьба, когда я постучался в его дом с просьбой о помощи. – «Адат, представляешь, мы вроде бы ни при чем, все папенька измыслил и исполнил. Напомнить ему, как все было? Впрочем, зачем подрывать авторитет?».

– Уважаемый человек, – продолжал Лаван, – который вхож в царские покои, запросто разговаривал со мной. Я поделился с ним своими заботами, и он, представь себе, не отмахнулся от них, а предложил простой выход. Сначала нам следует договориться о сумме, которую ты можешь дать в качестве тархатума, выкупа за невесту. Твой отец заплатил нам всего одну мину серебра, когда посватался к Ревеке. Мы упрашивали ее подождать еще хоть год, но она настояла на немедленном отъезде. Не знаю, что нашептали ей боги и Элиезер, которого Авраам прислал за ней. Как бы то ни было, она покинула нас, имея при себе табличку с записью именно о таком выкупе.

Я плачу работнику не более семи сиклей в год, какую бы работу он не выполнял. Тебе, как моему родственнику, я предложу восемь. Ты сможешь заниматься знакомым делом, выпасать нашу отару. Тогда мину серебра, плату за невесту, ты сможешь заработать за семь с половиной лет. Только ради Рахели, ее желания быть с тобой, я сокращу срок вашего ожидания до семи лет. В течение этого срока буду выплачивать подушный налог, который царские мушкенумы будут взыскивать с тебя. Такие условия ни у кого не смогут вызвать подозрения о чистоте ваших помыслов. Кроме того, за семь лет девочка Рахель превратится в прекрасную девушку, и вы в полной мере сможете насладиться счастьем обладания верного супруга. Я уверен, что вы пройдете все испытания на пути к заветной цели. Если ты согласен, мы поедем в город и составим договор. Ты работаешь пастухом семь лет, по истечении которых получаешь мою дочь.

«Красиво излагает. Ты раньше такое от него слышала, или от нас набрался? – Тарбит попыталась расшевелить Адат. – Я ведь говорила, что придется подождать семь лет. Работы у нас видимо-невидимо».

Все явно устали. Лаван не стал дожидаться ответа, поднялся со своего места, взял светильник. Не говоря ни слова, вздохнул и отправился к себе. Иаков с Рахелью поспешно поднялись и, возбужденно перешептываясь, поспешили во двор.

«Перехватывай управление. Сейчас самый удачный момент», – прозвучало в голове. Лия вздрогнула и сжала ладонь матери:

– Мама, проводи меня в комнату, – Лия-Адат привстала, – и я тебе все—все расскажу. Я ведь обещала.

Глава 4

Наконец-то родная кровать. Наконец-то можно раздеться и вытянуться во весь рост, дав покой уставшему телу. С того момента, когда затекшее от непривычной езды оно покинуло спину ослика, только сидение на жестком стуле во время ужина можно было с натяжкой назвать отдыхом. Какое это бездействие, когда приходится все время вслушиваться в происходящее, чтобы не пропустить посягательств на свои интересы. Когда приходится ловить на слове ловкачей, пытающихся обмануть неопытную девушку, приводить все новые и новые доводы. В конце концов подтверждать наличие связи с богиней. Все время в напряжении. Тяжкая пахота, иначе не назовешь.

Пусть все победы отец приписывает себе, пусть. Возможно, это даже хорошо. Было бы совсем неплохо, чтобы о Лии начали забывать. Ни к чему ей звание «колдунья», она обойдется без него. Пусть все, что происходило и произойдет, будет заслугами богов и Лавана. Серенькой мышке Лие, что подслеповатыми глазами робко поглядывает на мир, важен результат.

Лия-Адат, с наслаждением поерзала, устраиваясь поудобнее, и почувствовала на воспаленных глазах влажную тряпицу.

– Мама, – прошептала. – мама. Когда же ты успела?

– Как только увидела цветочки в твоей корзинке, сразу занялась. Лежи спокойно, дочка. Постарайся уснуть.

– Не раньше, чем расскажу тебе, как защищала свое имя. И наказывала обидчиков. Это я тоже умею, не думай. Изменилась я очень, мама. Чего только не передумала, когда в дальнем загоне пришлось помогать беспомощным. Правду говорят: «Как бы тебе ни было плохо, есть люди, которым еще хуже». Теперь не перебивай, мама. Я постараюсь рассказать тебе все, что произошло за последние дни. Но только очень коротко и без обстоятельных объяснений. И без вопросов. Прошу тебя. Снова пообещаю, что отвечу на все—все.

Лия подумала, и начала свой рассказ. О суде и приговоре, о наместнике и жрецах, об испытаниях и событиях на плоту, о том, как выбралась из воды и возвращалась в город. Как незнакомец устроил ей экзамен, и как она не только его выдержала, но и познакомилась с милым осликом Люцием. Как вернулась на место суда и доказала всем свою невиновность. О том, как догадалась, что их хотят убить, и им ночью пришлось пробираться в дом к незнакомцу. Упомянула помощь Люция, чем вызвала смешок матери. Как познакомилась с Устадом и Рабити, какими замечательными людьми они оказались. Поведала историю кормилицы, и услышала всхлипывание Адины. Потом рассказала, как боролась за то, чтобы клеветники сполна расплатились за нанесенное оскорбление. Об участке и наемниках, о Джерабе и Мароне. Голос становился все тише, язык заплетался. Лия повернулась на бок, свернулась клубочком: «Мама, все завтра мама».

Поглаживая дочь по волосам, Адина подумала: «Девочка моя. Как же так случилось, что тебе выпало столько, что иному и жизни не хватит, чтобы хоть малую часть пережить». Поправила одеяло и тихо вышла из комнаты.

Разбудила Лию знакомая перекличка осликов в подворьях поселка. Каждое утро они перекрикивались, по—своему обмениваясь вчерашними новостями и напоминая хозяевам о необходимости позаботиться об их, осликов, благополучии. Девушка потянулась, намереваясь позволить себе слабость понежиться в знакомой до каждой мелочи постели. Не тут-то было:

– Адат, подъем. Теперь на нас свалилась такая куча забот, по сравнению с которыми прежние обязанности покажутся, просто отдыхом. Открывай глаза, и, если мы уже в состоянии различать свет вокруг себя, поднимайся, – строгий голос подруги не оставлял никаких надежд на еще хоть несколько мгновений заслуженного отдыха.