5 дней в Мадриде

Как только слышу его голос, вываливаю длинное предложение:

– Покупай мне билет на ближайший рейс. Я полечу в Москву и останусь там столько, сколько понадобится.

– Ого, ничего себе, как-то неожиданно! – отвечает он, а потом с шуткой добавляет: – Я приготовился уговаривать тебя еще как минимум полгода. Спасибо. Ты не пожалеешь, что согласился.

Отключаю звонок и думаю: «И мне кажется, что не пожалею. Очень надеюсь на это! Найду то, что так ищу, и это не окажется плодом моего больного воображения».

Глава 6. Анна

Апрельская Москва встречает меня дождем и холодом, теплые солнечные дни остались в Мадриде, как и мое беззаботное настроение. Угрюмый таксист довозит меня по адресу, не промолвив и слова, за что сегодня я ему особо благодарна – сейчас я нуждаюсь тишине и покое. Просто смотрю в окно автомобиля и рассматриваю родной город в движении. В свою квартиру, а точнее, когда-то в нашу с сестрой, я попадаю уже ближе к вечеру. Да, когда-то это была наша общая с Аллой квартира. Пять лет назад мы решили жить вместе. Общими усилиями наскребли денег – родители сильно помогли – и купили свое трехкомнатное гнездышко. Полностью своими силами сделали ремонт. Помню, как мы с сестрой чуть не поубивали друг друга, пока клеили обои. Неделями ходили по магазинам, тщательно выбирали мебель для квартиры, а ночами собирали все до кучи. Мы с Аллой любили магазин IKEA, всегда шутили, что это LEGO для взрослых.

Мы с ней давно мечтали жить самостоятельно, отдельно от своих родителей. Нет, у нас замечательная семья, мы очень любим маму и папу! То есть, теперь только я люблю…

Мама родила Аллу, когда ей не было еще двадцати лет, а через полгода ее муж умер. Господи, прости, нельзя так говорить про человека, но несмотря на то, что она осталась одна с маленьким ребенком на руках, хоть и сильно горевала, все же только теперь смогла вздохнуть полной грудью. Судя по ее редким рассказам, он был еще тем засранцем: пил, гулял и иногда поколачивал молоденькую жену, а она терпела. Мама – воспитанница детского дома, ей некому было жаловаться на жизнь, как и просить и ждать помощи тоже неоткуда.

А позже, когда она встретила моего папу, это было для нее настоящее счастье. Он стал ее первой истинной любовью. Он парень красивый, военный, и быстро покорил сердце моей мамы. Они влюбились без оглядки, и папа сильно полюбил ее дочку Аллу. Родители любят рассказывать историю их романтического знакомства. Спустя годы их счастливого брака на свет появилась я. У нас с сестрой почти восемь лет разницы, но папа любил и воспитал мою сестру как родную, никогда нас не разделял.

Я очень любила ее, но мы всегда были совершенно разными, и дело совсем не в разнице возрастов, а в характерах. Алла была покладистой и спокойной девочкой, в детстве играла в куколки и мечтала о пышной свадьбе и куче детей. Меня в ее возрасте интересовали совсем другие вещи: я гоняла мяч с мальчишками во дворе, хулиганила, а в остальное время, мечтая о карьере программиста, не вылезала из-за компьютера – вечная пацанка.

Алла боялась водить машину, потому получению водительского удостоверения всегда предпочитала общественный транспорт. Я же получила свои права как только смогла, а чуть позже еще и открыла категорию на управление мотоциклом. Спасибо говнюку бывшему. Единственное хорошее, что он для меня сделал – научил ездить и благодаря своим подвязкам помог получить документ быстрее обычного.

Алла очень хотела создать семью, но закрутила роман с самым неподходящим на эту роль мужчиной. Она влюбилась и полностью потеряла голову. Не слушала никого и даже голоса своего разума. Она была очень умная, но слишком наивная и не сильно разбиралась в людях. А я уже после пары неудач решила, что романы – это не мое, и ушла с головой в учебу, а потом в работу.

Сейчас мне приходилось работать на самого мерзкого человека в этом мире. Я могла бы найти место в другой компании, с другим начальством, с другими условиями труда, но нет же. Год назад по моему плану я отвергла другие более выгодные предложения и устроилась в эту московскую компанию в качестве инженера программного обеспечения, где я, собственно, все еще работаю. Когда у меня получится осуществить все задуманное, я, конечно же, перейду на другое место, откуда и буду наслаждаться крахом фирмы, сидя в первых рядах среди прочих наблюдающих за этим зрелищем. Но еще рано об этом думать. Придется проявить терпение, чтобы дойти до самого конца.

Поднявшись на седьмой этаж, замираю с ключами в руке – мне все еще сложно заходить в наше гнездышко. Продать квартиру не могу, глупо звучит, но знаю, что от этого буду чувствовать себя предательницей. Все в ней куплено и обставлено по нашему с сестрой вкусу, у каждой вещи в этой квартире, есть своя забавная история. Заходя в родные стены, задумываюсь: «После светлой, теплой квартиры Макса, эта мне кажется совсем мрачной. Или это именно он своим присутствием делал свое жилище таким уютным?» Проходя внутрь, оставляю чемодан на середине гостиной и сразу же включаю музыку – нужно создать себе хоть искусственную, но компанию. Если бы не музыка, я бы давно сошла с ума. Музыка всегда действовала на меня по-особенному – она моя компания, моя терапия. Я могу успокоиться или поднять себе настроение просто правильно подобранной мелодией, как и сейчас. Захожу в сою комнату и падаю на кровать. Лицо растягивается в блаженной улыбке. «М-м-м, мой матрасик. Как приятно нежиться в родной постельке!» Обычно я долго привыкаю к новому матрасу, долго ворочаюсь и не могу уснуть. Даже в хорошем отеле, где постели всегда на высшем уровне. Разве что у Макса спала как убитая. Мало, но крепко, хотя, скорее всего, по другой причине.

Блин! И опять его имя! Снова думаю о нем! Нужно уже возвращаться к реальности. Мои сказочные мадридские каникулы прошли, пора брать себя в руки и вливаться в рабочие будни. По прилете домой его чары растаяли. Последние слезы я разрешила себе выплакать в самолете. По факту, я ни в чем не могу винить Макса. Он же не виноват в том, что я размечталась о большем. Разве что пообещал, но не приехал в аэропорт – это его единственный маленький грешок. В остальном он вел себя безукоризненно. Парень – само очарование: вежливый и приятный экскурсовод, с которым я сама решилась расплатиться телом. Если хорошо подумать, я еще должна выслать благодарственное письмо за лучшие взрывные оргазмы. Хотя, благодаря моим же дурацким правилам, у меня нет ни его почты, ни его номера телефона. Я даже фамилию его не знаю. С другой стороны, хорошо, что у меня нет никаких его данных, а то опустилась бы до уровня влюбленной дурочки: терпела, терпела, а потом, как все девушки по пьяни пишут своим бывшим, начала бы написывать ему кучу сообщений, чтобы высказать свои претензии. Фу! Может, и к лучшему, что он не приехал в аэропорт? Уберег меня от позора. Представляю себе такую картину: я, как влюбленная дурочка-школьница, достаю конвертик трясущимися руками из кармана, передаю ему бумажку с номером и именем и мечтательно стреляю глазами. А он мне голосом агента 007 произносит: «Детка, что было в Мадриде, останется в Мадриде». Тьфу, идиотка! – сама захожусь смехом от своей больной фантазии.

Незаметно смех переходит в слезы – это моя маленькая истерика. Только сегодня, в полном одиночестве, я последний раз позволю себе быть слабой, а после я обещаю, что больше не буду плакать по мужчинам. Только сегодня… Продолжая тихонько хлюпать носом, одним глазом кошусь на дверь в комнату сестры, но не решаюсь зайти. После происшествия я заходила туда не больше десяти раз. Больше могу пересилить себя. Все еще помню то открытое окно. Иногда даже кажется, что из-за него у меня сквозняк гуляет по дому. Знаю, что это глупости, поэтому просто держу ту дверь всегда закрытой. Пытаюсь успокоиться и заставляю себя мыслить здраво: «Пора идти в теплый душ и спатки. Завтра надо появиться на работе, а на выходные поехать к родителям, а то папа точно вышлет за мной пару своих амбалов».

На следующее утро, чтобы опять меня никто не замечал, а некоторые даже крутили брезгливо носом, пришлось облачаться в свой камуфляж бесполого существа. Иногда вне работы я случайно встречаю коллег в своем нормальном обличии, но за год меня никто так и не узнал. Не устану повторять, насколько люди невнимательные создания.

Утром на работе после летучки мерзкий бос вызывает меня к себе в кабинет:

– Анна, хочу поблагодарить вас за работу. Вы хорошо справились в Мадриде, мой партнер очень вас хвалил, но, увы, следующую работу, которую вы должны выполнить с испанским коллегой, придется отложить на неопределенный срок. Парень попал в аварию, рано паниковать, но ему понадобится время для восстановления.

– Надеюсь, с ним все хорошо, – коротко выдаю я.

Эти несколько слов обычно мой максимум в рабочее время. К тому же, разговаривать о том, кто мне не нравится, я не горю желанием. Этот избалованный богатенький мажор даже не удосужился посетить свое рабочее место в Мадриде. Должна признать, что, возможно, именно сейчас во мне говорила обида, но ничего плохого я ему не желала и мне искренне жаль слышать о его аварии.

В этой фирме все меня считают мизантропом – нелюдимым существом, наслаждающимся обособленностью и человеконенавистничеством. Мне это подходит, поэтому пользуюсь такой славой и остаюсь в тени, ведь на самом деле у меня веские причины для столь странного поведения. Свои личные счеты с мерзким начальником – с типом, склоняющим к сексу всех, у кого в этом офисе есть влагалище. Он переспал совершенно со всеми, кто здесь работает. Кто-то шел на это по своей воле, а некоторым девушкам приходилось раздвигать ноги под угрозой увольнения. Зарплата здесь хорошая, и многие сотрудницы предпочитают прокладывать себе путь в карьерной лестнице именно таким путем, поэтому иногда потрахиваются с этой мерзостью.

Несмотря на его с какой-то стороны привлекательную внешность, этот мужчина противен мне на генном уровне. Меня тошнит от него даже когда я стою от него в десяти метрах. Меня раздражает в нем все: голос, поведение, даже запах. За все время моей работы я привыкла общаться с мужчиной короткими фразами или даже взмахами головы. Я с радостью замечаю, как он брезгливо задирает свои губы и крутит носом глядя на меня. Я довольна, что могу хоть чуточку испортить ему настроение, и его «слепота» мне только на руку. Ему приходится терпеть мой ужасный внешний вид и странное поведение только потому, что я – чертов гений и его лучший работник!

Высказав короткое заявление, начальник отпускает меня, больше ничего не сказав, и я преспокойно отправляюсь на свое рабочее место. После долгого, но непродуктивного дня, на пути к родителям я решаю заехать домой и переодеться. По определенным причинам они не знают ничего о моем маскараде.

Мой «Котя» дожидается меня в подземном гараже, нашего офиса. Я счастливая обладательница «Yamaha XJ16» – красивого байка желтого цвета. Я назвала его так еще в день покупки за классное урчание, что он издает. Не без труда, но мне удалось выбить себе место в гараже, поэтому я везучая девушка, часто добирающаяся на работу минуя московские пробки.

– Котя, я скучала по тебе, – произношу себе под нос и провожу рукой по байку. – Прости, мое солнышко, но в Мадриде я каталась на другом мотоцикле. Но, клянусь, ты мой любимец, навсегда!

Через пару часов я уже сижу дома у родителей.

Несколько лет назад папа сделал всем огромный сюрприз: молча, никому ничего не сказав, он построил за городом большой дом для всей семьи. Мы с сестрой часто проводили там выходные. После ее смерти папа настоял на переезд «на свежий воздух» на постоянную основу. А в городе осталась квартира с нашими нетронутыми детскими комнатами, куда мы наведывались лишь по необходимости.

Мама только начала отходить после смерти Аллы, правда, я не думаю, что это правильные слова; лучше сказать, что все мы учимся жить заново, без нее. Отец расклеился меньше всех, но не из-за того, что не любил Аллу, он просто был обязан оставаться сильным и следить за женой, чтобы с ней ничего не случилось.

– Аня, пять дней отпуска в Мадриде, а от тебя только сухие эсэмэски, – шутя, ругает меня мама.

– Мамуль, прости. В этот раз я устроила себе более насыщенную программу.

Я же не вру маме, просто не уточняю, что не я, а мне ее устроили.

– Да ладно тебе, мать, – начал мой папуля, встав на мою защиту. – То ты ругаешься, что она из-за компьютера не вылезает, то теперь ты ругаешься, что она забыла сообщить тебе все подробности поездки, едва успев куда-то выехать и увидеть дневной свет.

Я папина дочка! С первых пеленок, с тех дней, что я помню себя, всегда проводила с ним больше времени, даже несмотря на его военную карьеру. Он мой папа-медведь, который обожал носить меня в детстве на своих больших плечах. Папа, который брал на рыбалку или часами учил чинить машину в гараже. Мой папа – бывший военный. Хотя, разве военные бывают бывшими? Перейдя на пенсию по выслуге лет, он открыл свое небольшое охранное агентство, которое достаточно хорошо выросло и окрепло за короткий промежуток времени. Наверное, все потому, что он старается работать только с такими же военными парнями, как и он. Воспитание, дисциплина, выдержка – для него это не просто слова. Я уверена на все сто процентов, что, даже если я живу отдельно, за мной все равно ведется круглосуточное наблюдение. Но мне нечего скрывать, поэтому я никогда ему не жалуюсь, тем более если ему так спокойнее. И вообще, у нас с ним нет секретов. Почти. За исключением парочки. Я всегда прибегала плакаться ему первому: о сбитых коленках, подлых подружках, и даже когда получила свое первое студенческое любовное разочарование. До сих пор пытаюсь не думать о том, что изменщика забрали в армию сразу на следующий день после моей жалобы папе, хотя было не время призыва. «Надеюсь, это не его рук дело. С другой стороны, чего мне волноваться? Его же в армию забрали, а не в лесополосе нашли», – всегда отмахиваюсь я от этой мысли, не желая сочувствовать предателю.

Потом и у байкера Ильи после нашего расставания полиция конфисковала водительское удостоверение за вождение в нетрезвом виде. За Ильей было много косяков, но не пить за рулем было его железным правилом. Похоже, моя лучшая подруга права, и я не хочу признавать, что за моей спиной мой любимый папа мстил моим обидчикам.

Это и была основная причина, по которой родители не знали истинную причину смерти сестры. По официальной версии, Алла мыла окна в нашей квартире и по неосторожности выпала из окна. Это не было сложно доказать, потому что она выпала в резиновых перчатках, а неподалеку валялась мокрая мочалка. В отличие от меня, родителям оставалось винить во всем только злой рок. Так было немного легче избежать постоянного напоминания о том, что наша семья стала меньше по чьей-то вине, тем самым не позволяя папе мстить за сестру.

Я провела у родителей все выходные, тут было много хороших воспоминаний, и мы с мамой часто им придавались, плача и смеясь в обнимку. Папуля сделал вкуснейшие шашлыки по своему фирменному рецепту, и овощи на гриле, которыми мы наслаждались два дня. Мама наготовила мне еды на всю следующую неделю, хоть я и говорила, что в мой маленький багажник мотоцикла все это не влезет. Но она и слушать не хотела и просто все это мне впихнула в руки! С этой женщиной бесполезно спорить. Наверное, так бывает, когда жены военных начинают приобретать повадки своих мужей, а моя мама оказалась еще упрямей, чем мой папа-медведь.

Проведя с родителями замечательные дни, я радовалась, замечая, как счастье постепенно возвращается на их лица. Они с такой лаской и заботой провожали меня, прощаясь до следующего визита. Мама стояла с мокрыми от слез глазами, но я чувствовала, что им уже чуточку легче: улыбка стала шире, а смех искренней. А еще, глядя на них, я в очередной раз напомнила себе о важности своего плана. Мне никогда не удастся простить того монстра, как и не получится забыть то, до чего он довел мою сестру. Так что я во что бы то ни стало выполню задуманное, я обязательно сделаю это. Сделаю ради сестры и ради родителей, и никто на свете не сможет мне помешать…

Недели тянулись мучительно медленно. Рабочие будни прерывались на редкие встречи с моими лучшими друзьями. Но про знакомство с Максом я рассказала только Марине. Когда стало чуть легче вспоминать мою неудачу, мы как обычно обедали на «нашей» скамейке, и я решилась на рассказ. Она долго смеялась от того, как именно мы познакомились, и называла меня глупышкой за мои правила, но не переставала поддерживать:

– Вот увидишь, он еще появится в твоей жизни! – изрекла уверенная в своих словах подруга, скрестив руки на груди и всматриваясь куда-то вдаль, словно предсказывая будущее.

– Не глупи, Марина! Каким образом?

Я сразу же отмахнулась от ее предсказаний, но глубоко в душе начала мечтать, как будет выглядеть наша встреча. Я снова прилетаю в Мадрид, и мы случайно встречаемся у клетки с пандами. Я чуть слышно произношу «смотри какие они милые», а Макс обворожительно улыбается мне.

– Ты еще полетишь в Мадрид! Ты же покамест не собираешься увольняться? – настаивает на своем подруга и вырывает меня из ванильных грез. – Нет, я уверена, я чувствую, он появится! Ты же сказала, что он модель? Значит, появится на огромных билбордах в одних трусах, рекламируя мужское нижнее белье или парфюм, – продолжала выдумывать подруга разные бредовые варианты.

– Ты сошла сума! – восклицаю я, но заливаюсь искренним смехом.

– Я забросаю тебя фотками красавчиков-испанцев из социальных сетей.

– Марина, судя по всему, ты помешалась на нем больше меня.

– Не-е, у меня есть мой Сашка. Я его ни на одного испанского красавца не променяю, – произносит подруга влюбленным и преданным тоном. – А вот за отсутствие у тебя приличных оргазмов я волнуюсь.

– Дурочка, – отвечаю я ей с нежностью, ведь знаю, что Маришка пусть и прямолинейная, но всегда заботится обо мне и пытается рассмешить, и за это я ее очень люблю.

Через пару недель мажор, находящийся в Испании, оправился после аварии, и мы начали делать новую работу вместе, дистанционно. Приходилось общаться с ним больше, чем с остальными коллегами. Он иногда сильно меня бесил. Я уже прекрасно поняла, что у него совсем нет никакого рабочего расписания, а после аварии стало все еще хуже. Послания прилетали от него даже в три утра. Я, конечно, тоже люблю свою работу и не замечаю времени – творческое вдохновение и все такое… но не до такой же степени! Плюс, упрямо настаивал на видеозвонках. Видите ли, ему так проще объясниться, а сам не удосужился явиться на личную встречу, пока мы были у них в Мадриде. Ни фига! За это я принципиально избегала такого контакта. Видео не принимала, а голосовые послания отправляла только в цифровой обработке. Да, не на милый сексуальный голос Алисы, а противный, грубый голос робота, чем быстро отбила у него все желание общаться со мной в живую. Таким образом мы остановились исключительно на переписке. «Ура, как я того и добивалась», – радовалась моя внутренняя строптивица. Поделом ему, в следующий раз будет относиться к коллегам с бо?льшим уважением, а если ему настолько хочется изъясняться в лицо, то пускай учится поднимать свой высокомерный зад и являться в офис для личной встречи.

После Мадрида во мне с новой силой проснулся мой обычный дух сопротивления.