Свадьбы и разводы

– Олеся? О-о-о! Вы уже на «ты»? И когда успел? Ах да, ты ведь сам мне говорил, что способен обаять любую девушку за десять минут. – Янка фыркает, направляясь к двери.

– Ничего личного. Я лишь познакомился с той, кто занимает соседний офис. И, как видишь, не зря, – намекаю на дело Тютюниных. – Полезные знакомства, так сказать.

Издав короткий смешок, Яна оставляет меня в полном одиночестве, и мой взгляд вновь возвращается к розовому безобразию, которое организовала для меня Олеся.

Обиделась. Не спорю, что перехватить сырую парочку, которая направлялась к ней, было ошибкой. Неподготовленные и неуверенные, молодожёны сдулись в тот момент, когда жених стал задавать вопросы. Один, второй, третий – и вот невеста готова его распять на пепелище остывающей любви.

Не лишённый харизмы и тонны обаяния, был уверен, что парафраз и извинения способны растопить сердце сероглазой брюнетки. Но увы, Олеся мгновенно восприняла меня в штыки. С такими женщинами я общаться не привык. Милая. Настолько, что хочется доверить ей ребёнка, ключи от квартиры и собственную жизнь. Даже в порыве злости Олеся мне показалась очаровательной. А острые фразочки, которыми она приправила нашу беседу, раззадорили меня. Отметил, что с ней интересно. Просто поговорить. И прямо сейчас намерен насладиться общением, когда тороплюсь в соседний офис.

Помощницы нет на месте. Уверенно направляюсь к розовой двери, а открыв, застаю Олесю, погрязшую в бумагах. Вздрагивает от неожиданности и, подняв глаза, мгновенно ощетинивается. Интересная реакция.

– Уделите мне пару минут? Есть вопрос.

– Вы испортили мне обед, рассчитываете сделать мой день максимально ужасным? – складывает руки на груди и откидывается на спинку стула, приготовившись к перепалке.

– Я уже извинился. – Что само по себе для меня ново и непривычно, но эти слова ей были необходимы, да и начинать знакомство с боевых действий, не по мне. – И пришёл не для того, чтобы повторяться. Вы помните Тютюниных? – занимаю стул напротив, не дождавшись разрешения хозяйки, мгновенно получая недовольное выражение лица.

– Да, конечно. Свадьба два месяца назад: голубые тона, лёгкие ткани, милые букетики на столах. Я запоминаю свадьбы по оформлению, – тут же поясняет, вероятно, уловив мой непонимающий взгляд. – И мама, сующая нос во всё, что можно.

– Можно о маме поподробнее?

– Настойчивая, местами наглая, чаще беспардонная женщина, контролирующая каждый вздох сына и его невесты. Уверена, молодожёны хотели другую свадьбу, но мама решила за них. Кстати, именно она обговаривала все нюансы и подписывала договор. Оплачивала торжество, как вы понимаете, тоже она.

– Кто был со стороны невесты?

– Подруга Ирина.

– И всё? А как же родители, соседи, друзья? Девушки, как правило, приглашают на свадьбу даже одноклассницу, с которой соперничали в десятом классе.

– А Настя – сирота, воспитывалась в детском доме. Единственный близкий человек – подруга, которая тоже является выпускницей того самого учреждения.

Интересно… И теперь понятен страх мамаши. Есть момент, которого она опасается, а вот что это, мне предстоит узнать.

– Спасибо, Олеся Дмитриевна, – не спрашивая разрешения, хватаю ладошку девушки и прикладываюсь губами к тыльной стороне, чем вновь заслуживаю недовольство.

– Не стоит, – выдёргивает руку и стирает следы моего прикосновения. – С какой целью интересуетесь Тютюниными? Или всё же решили немного узнавать клиентов, пока не разрушили их брак?

– Они сами ко мне пришли, а значит, сами решили его разрушить. Пока я по улицам в поисках работы не бегаю, – удовлетворённо хмыкаю, вспоминая предположения, сделанные Олесей в обед.

– Тогда в чём дело?

– Пока и сам не знаю. Всего доброго.

Итак, уверен, что мама скрыла часть информации. Не намерен заниматься заранее проигрышным делом, поэтому хочу встретиться с невесткой и прояснить некоторые вопросы. В дверях офиса сталкиваюсь с девушкой, которая несмело заглядывает в приёмную.

– Вы ко мне?

– Я Настя Тютюнина. Жена Андрея, – шепчет, смущённо опуская глаза. – Он со свекровью сегодня был у вас.

– Я не могу с вами говорить без присутствия вашего адвоката, потому что веду дело вашего мужа.

– Но можете выслушать?

Замявшись на минуту, решаю, стоит ли принять Настю и выслушать её версию. Яна не одобрит моего копания в грязном белье семьи и сострадании, которое я проявляю к оппонентам, но слёзный взгляд, который прямо сейчас душу из меня вынимает, заставляет согласиться. Приглашаю её в кабинет, предусмотрительно включаю диктофон, чтобы наша беседа была записана.

– Насколько я понял, вы выросли в детском доме?

– Да.

– И что хотите получить при разводе? – Нужно уточнить, чего нам ждать от жены. Я много раз встречал серых мышек, которые впоследствии выгрызали из мужей часть имущества под любыми предлогами.

– Половину квартиры.

– Настя, квартира принадлежала вашему мужу ещё до свадьбы, а значит, не является совместно нажитым имуществом и не подлежит разделу. На чём основано ваше желание? Простого «хочу» недостаточно.

– Мне дали комнату после того, как я покинула детский дом. Как только мы с Андреем поженились, Валентина Александровна сказала, что она мне больше не нужна. Выставили на продажу, и уже через две недели её купили. Все деньги я отдала свекрови, которая сделала капитальный ремонт в квартире.

Чёрт! Поднимаюсь и, отойдя к окну, прикидываю, что нас ждёт в суде. А ничего. Потому что судья встанет на сторону сироты, которая осталась без жилья. Скоропостижный развод, инициированный свекровью, только добавит вопросов, потому что в глазах суда девчонкой просто воспользовались. И тот спектакль, который разыграла мамаша в моём кабинете, лишь ширма. Она всё прекрасно понимает и искренне боится лишиться части собственности.

– Доказательство вложений имеется? – наконец, поворачиваюсь к Насте, которая не сводит с меня глаз.

– Да, – кладёт на стол стопку фото, на которых запечатлены три комнаты с капитальным ремонтом.

По всему видно, что обновили всё – от пола до потолка. Девчонка не ожидала подвоха и, решив, что семья уж точно не подставит, вложилась в жильё, из которого её теперь наглым образом выгоняют.

– А фото «до» есть? Для суда.

– Нет, – Настя, спохватившись, прикладывает ладонь ко рту и всхлипывает, понимая, что сплоховала и имеет на руках лишь конечный результат.

– Они нужны, в противном случае доказать ваши траты не получится.

– Что же делать?

– Во-первых: визитка бесплатного адвоката, – протягиваю ей карточку Ирины Анто?шиной, с которой часто встречаемся в суде. – Позвоните ей сегодня. Во-вторых: фотографии необходимы, и вам с адвокатом стоит продумать, где их взять. А теперь идите.

– До свиданья, – бросает Настя на выходе и скрывается за дверью, а я радуюсь, что Яна уехала в суд по другому делу и не застала жену нашего клиента.

Странное чувство зудит внутри, чего прежде не возникало даже при условии, что передо мной сидела многодетная мать, а я понимал, что муж делает всё, чтобы оставить жену ни с чем. Сострадание, возникшее при взгляде на Настю Тютюнину, которую, как щенка, выкидывают на улицу, лишив всего, мне не нравится, но для меня это сигнал прислушаться и пойти верным путём. Нечасто интуиция поднимает голову, чтобы направить, но сейчас именно она вопит и бьёт меня ногами в печень, заставляя испытывать жалость к девушке.

На следующее утро передо мной гордо восседает Валентина Александровна, которую я пригласил на встречу. Бесконечная уверенность, как мне кажется, пошатнулась, и сейчас женщина упёрлась взглядом в мою розовую стену, изучая нечто видимое лишь ей.

– Чего мы ждём? – выдержка подводит, и Тютюнина, наконец, изрекает нужный вопрос.

– Мы ждём вашу невестку и её адвоката. Необходимо прояснить некоторые моменты до суда.

– Как? У неё нет денег. Какой адвокат?

Вот и первый промах: мамаша уверена, что Настя будет глотать сопли и согласно кивать в суде, ни на что не претендуя. Но она не берёт в расчёт, что жене сына элементарно негде жить, потому что, лишившись единственного жилья, она стала бездомной.