Сибантийский транзит

– Мы никому не собираемся причинять вреда! – заверил капитан Толлер. – Мы просто утрясем формальности!

– Тогда честь имею откланяться! – Идальго взял дочь за локоть и повел к двери.

24

В этом месте Анджей Долански почему-то вспомнил ненакормленного печеньем ормигаса и мрачное предсказание Эшика: «Теперь финиш твоей удаче, гость!» Можно подумать, что он прямо-таки купался в удаче со времени высадки на Сибанте. Прямо так, везло и везло!

– Вы тоже можете идти, господин Кювайт! – сообщил капитан Толлер Рудольфо. – О дальнейшем вас известят!

Рудольфо пошел к двери, успев напоследок бросить ехидный взгляд на бывшего партнера по игре в «раскопки». Анджей от души пожелал ему свернуть шею на ближайших ступеньках, и долго еще не сводил взгляд с закрывшейся двери, надеясь услышать грохот падения.

– Я вижу, вы сожалеете об уходе господина Кювайта?! – совершенно по-дружески подмигнул иностранцу Толлер. – Перескажите мне то, что рассказали ему, и еще успеете вечером пропустить с ним по стаканчику бренди!

– У господина Кювайта – больное воображение! Я ничего ему не говорил, кроме последнего счета в матче между «Пантерами» и «Прыгунами»! Вы, кстати, за кого болели? У меня приятель играет за «Пантер», так вот, он говорит, что у них хорошие шансы выйти в полуфинал!

– Господин Долански, вы же взрослый человек, не заставляйте меня вас просить. Изложите все сами сейчас, а то  мне станет скучно, я уйду, и вам придется терпеть и ждать со своими рассказами до утра!

Нельзя сказать, чтобы Анджей сильно дорожил отцовскими секретами. Просто, во-первых, ему не нравилось, когда на него давят, а во-вторых, почему-то ему казалось, что это не самый лучший способ начать самостоятельную карьеру. С предательства.

И в то же время он пока абсолютно не представлял, как ему выпутаться.

– Я хотел бы связаться с руководством своей фирмы! – сказал он наобум.

– Чтобы спросить, можно ли выдать их секреты? – Толлер искренне развеселился, все его лицо пошло лучистыми морщинами. – Зачем такие церемонии?! Давайте по-простому, без посредников! Сейчас нам все изобразите, и отправляйтесь, куда хотите, хоть связываться, хоть развязываться!

– Хорошо! Карта у вас есть?

– Конечно! – Толлер вынул из ящика стола лист сенсорного управления, зачем-то надел очки, потом снял, наклонился над листом и принялся елозить пальцами по значкам.  В воздухе развернулась голографическая карта Алвэры. – Показывайте! – и передвинул лист по столу.

С Анджея сняли наручники, оба карабинера встали по бокам. Морщась, то и дело подкатывая глаза под лоб и всячески выказывая невероятное напряжение мысли, Анджей воспроизвел на карте три «фуэловских» месторождения обогащенной нефти в Алвэре. Именно за них и отчитывался обычно перед отцом их представитель на Алвэре  Бак Остин.

Толлер смотрел на карту через очки, одобрительно кивал и барабанил пальцами по столешнице. Когда Анджей закончил с третьим, капитан буквально просиял лицом, встал из-за стола и зачем-то обернул руку платочком. Через мгновение Анджей понял зачем, когда Толлер коротким заученным ударом впечатал ему кулак под ребра. Боль вынудила Анджея согнуться, дыхание остановилось, но карабинеры, заломив руки за спину, заставили его откинуться на стуле, и следующий удар пришелся по лицу.

Кровь из разбитой брови залила левый глаз, пока Анджей пытался стереть ее о собственную рубашку, прижимаясь щекой к плечу, Толлер наблюдал за ним с мягкой отеческой улыбкой. Потом снял платочек, обтер руку, и бросил скомканный носовичок в мусоропровод.

– Все? Закончили шутить? Мне не нужны старые месторождения! Мы давно их уже используем! Дайте мне карту новых, разведанных вашими людьми, но не пущенных в дело. Можете мне поверить, мы хорошо ими распорядимся!

По лицу продолжала струиться не только кровь, но и слезы. Анджею очень не хотелось, чтобы это видел Толлер, но возобновившаяся боль в ребрах словно открыла кран с соленой влагой. Анджей яростно замотал головой, еще раз попытался утереться о рубашку, потом наладил дыхание. Вдох, медленный выдох. Вдох, медленный выдох. На вдохе втянули силу, на выдохе направили ее в место боли, как говорил старый Юнь Ло. После четвертого раза боль стала меньше.

Толлер наблюдал за дыхательными упражнениями с одобрительным интересом, а потом достал из ящика стола новый носовой платочек.

– А еще я хотел бы знать, чем это таким интересным вы занимались с молодой сеньоритой в городе!

– Я ходил в посольство и в Дом связи! – бесцветным голосом сообщил Анджей. Боль приутихла, но не исчезла.

– Это я уже слышал! Я хочу знать, чем вы занимались на самом деле! – из-под бульдожьих щек пролаял Толлер.

– На самом деле мы занимались любовью! – яростно выкрикнул Анджей. – На клумбе в храме Драконов! Проклятые ормигасы хватали нас за пятки, но мы отбрасывали этих тварей и продолжали любить!

Толлер радостно расхохотался, запрокинув голову назад и встряхивая складками щек. Смеялся долго, даже вспотел, поэтому взял со стола новый платочек, вытерся и кивнул карабинерам. Левый отвел руку для удара, но тут с грохотом рухнула стена с зарешеченным окошком, полетели битые кирпичи, мигнув, погасла все еще висевшая в воздухе карта Альвэры, и в образовавшемся проеме появилось нечто!

Это нечто, напоминавшее шкаф с клешнями, просунуло одну из них в комнату,  мимоходом разнесло на куски стол, как котенка отшвырнуло в сторону капитана Толлера, разбросало карабинеров, а потом обхватило Анджея за те же многострадальные ребра и поволокло прочь. Карабинеры, на ходу вскидывая отставленное во время допроса оружие, открыли огонь, но, настроенные на человека пули, со звоном отлетали от металлической оболочки чудовища.

Истерически взвыла и тут же заткнулась сирена. Заткнулась оттого, что следующий удар клешни разбил наружную стену ограждения вместе с протянутыми по ней проводами. Над Форталесом уже опустился вечер, поэтому зажженные по периметру тюремного двора прожектора, разом погасли.

В полутьме было видно, как металлический монстр вроде бы протискивается через пролом наружу, но когда карабинеры включили автономное освещение, оказалось, что гигантская машина не покидала двора или же успела вернуться обратно. Огромный и безобразный шкаф на гусеницах, но с клешнями искорежил два грузовых мобиля прежде, чем карабинеры перепрограммировали оружие, и пули принялись прожигать борозды в металлической оболочке. Однако, робот, казалось, вовсе не обращал на это внимания. Следующей его целью были гаражи. Без особого труда разворотив очередную стену, он въехал на первый ярус, и принялся методично крушить мобили тюремной администрации.

Взбешенный Толлер отдал приказ, и по гаражу ударило орудие с крепостной стены. Снаряд взорвался, обрушив перекрытия первого яруса, робот провалился на второй, забуксовал в обломках, но не угомонился, а принялся с ревом мять клешнями все, до чего мог дотянуться. Над провалом столбом поднималась пыль. В лучах автономного прожектора с вышки и двух ночных светил Сибанта, спутников – Нэра и Доры пыль серебрилась, напоминая снег.

Карабинеры оцепили провал, однако близко никто не подходил. Хотя робот еще ни разу не выстрелил, но твердой уверенности в том, что он не вооружен, не было. Тюремная охрана вообще ни во что не вмешивалась, усилив посты во внутренних коридорах здания.

Из Супериора пришло распоряжение как можно скорее покончить с беспорядками. Консул Вебер рвал и метал, обвиняя Толлера в халатности. Два террористических акта за один вечер – это уже слишком! Разгром Эспехо и бой во дворе тюрьмы – это может стать началом заката карьеры Толлера, если он еще этого не понял.

Толлер выслушал вопли консула совершенно спокойно и нажал кнопку «отбой».

– Еще раз потревожишь меня по пустякам, пойдешь охранять порт! – сказал он адъютанту и бросил рацию ему в руки. – А пришлите-ка мне сюда специалиста по телеметрии!

25 Эшик

Когда  над горизонтом поднимаются Дора и Нэр, и их голубовато-белесый свет наполняет окрестности, мне временами хочется плакать. Это у таншайвов в крови! На самом деле, душа у нас тонкая и чувствительная. Когда-нибудь я уйду от Идальго, стану странствующим актером и буду играть королей… В крайнем случае королевских поваров! Что может быть прекраснее, чем служба на королевской кухне?! С утра встал, и вдыхаешь ароматы специй, а потом поджаришь бифштекс, в смысле, приготовишь королю бифштекс…

А тут, ни сна, ни отдыха! Они Арека, коня, жалеют больше, чем меня! Арека даже не в конюшню поставили, Арека к соседу перегнали! А Эшик, давай садись за руль баги! Сам, правда, тоже взгромоздился на багу, как будто это пристойно в его возрасте и при его титуле! Эх, дон Альбарес, дон Альбарес, до седых волос дожил, а все из себя мальчишку корчит!

Да мы разве на обычной скорости поехали и на четырех колесах? Куда там! Сразу на двух, да еще  с реактивом! Просто, тьфу! Я побоялся хвост подпалить, пришлось его на колени укладывать, а это, между прочим, жутко неудобно! Так же можно остеохондроз хвостовых позвонков заработать! Калекой стать!

Ну, ладно, приехали во Внутренний город, посетили тюрьму, забрали у паримов сеньориту, можно бы и вернуться. Опять же, покушать было бы полезно! Так нет! Дон Альбарес задержался, перекинуться словом с начальником тюрьмы, а потом сел на багу, забрал Шаннуир и укатил. А меня оставил, как последнего смикрика, под стеной тюрьмы наблюдать за восходом лун!

А меня такая тоска взяла! Прямо сейчас бы поехал к отцу Горгу и влупил бы с ним по здоровенному антрекоту!

Хорошо еще, что ждать пришлось недолго! У дона Альбареса везде свои люди, даже и в тюрьме. На самом деле пару лет тому назад Идальго распорядился привезти в тюрьму древнего промышленного робота, которого раскопали на юге страны, и приспособить его для работ на местном производстве. А потом в Алвэру вошли паримы, и стало как-то не до трудового перевоспитания заключенных. Тюремный завод остановился, начальник тюрьмы велел загнать робота на заводской склад, но консервировать не стал. Так он и стоял там, в полной производственной готовности, ожидая приказа заняться подачей болванок в кузнечном цехе. Болванок для него не нашлось, только один болван.

Я слышал грохот, потом еще. Хорошо, успел отскочить подальше, прежде чем рухнула часть стены, отгораживающая тюрьму от города. В пролом высунулась металлическая клешня, нежно сжимающая нашего невезучего гостя. Робот не стал особенно церемониться, просто разжал манипуляторы, выронил ношу и тут же рванул обратно создавать шум, чтобы отвлечь паримов.

Не знаю, о чем думал чужак, пока его тащила клешня робота, но когда я принялся поднимать его, лицо у него было белее диска Доры. Правда, когда он встал на ноги, в седло баги запрыгнул сам, и мы понеслись, как угорелые, к выходу из Внутреннего города. Но не к городским воротам, которые уже были закрыты, а к храму Драконов.

Я отключил реактивную тягу еще на перекрестке, к ограде храма мы подъехали чинно и тихо. Забавно, что даже звонить нам не пришлось, ведь решетчатые ворота были распахнуты, а отец Горг собственной персоной кормил ормигасов у каменной беседки. Он посмотрел на меня через плечо так, что я понял: сегодня придется обойтись без антрекотов.

– Досадно, что вы меня не послушали! –  сказал он чужаку.

– Отец Горг, нам бы покинуть Внутренний город! – попросил я. – С меня двойное пожертвование!

– Эшик, ты пожертвованием не отделаешься! Ты сегодня согрешил и не один раз!

– Падре, они первые начали! Серьезно почти никто не пострадал!

– Потом явишься чистить лошадей! На два дня!

Я пообещал, что приду даже на три, но потом. А сейчас надо убираться из Внутреннего города, а то Идальго сделает из меня коврик для обуви! Он почему-то очень хочет, чтобы чужак сегодня больше не встречался с паримами.