Дочки-матери

6 июня, вторник

Темнота летним вечером наступает незаметно. Сначала солнце очень долго крадется вдоль горизонта, словно и не собираясь закатываться, на улице светло, словно днем, и невозможно понять, который час. Особенно, если ты играешь с новыми друзьями, резвишься в бассейне, а веселые взрослые ходят вокруг бассейна со стаканами и о чем-то разговаривают, пытаясь перекричать музыку. Никакие тревожные мысли не беспокоят тебя, когда вокруг светло, людно и весело. Не хочется вести никаких неприятных разговоров.

Но вот один солнечный бок все же опускается за край земли, и с этого мгновения счет идет уже на минуты. Минута, и вода в бассейне вдруг резко становится холоднее. Другая минута, и ты вылезаешь, стуча зубами, и заворачиваешься в полотенце. Третья минута, и хозяева зажигают фонари во дворе, и в их свете отчетливо видны стаи пищащих комаров. Четвертая минута приносит плотный сумрак, лишь самый верхний краешек солнца еще торчит над землей, выбрасывая пучок красно-оранжевых лучей на прощание, а потом раз – и темнота. Красный отсвет тянется по западной стороне неба, но он уже почти не дает света. Наступила короткая летняя ночь.

Лиса сидела на шезлонге, укутавшись в полотенце, и пила горячий чай, который ей принесла мама. Марго, Вики и Лила уже оделись и собирались пойти домой – их родители прощались с соседями, шумно смеялись и договаривались о следующей вечеринке у бассейна. Лиса помахала девочкам, те помахали ей в ответ. Вскоре всей толпой они двинулись к калитке, ведущей на улицу. Лиса оглянулась. Александра и его мамы на вечеринке не было. Виктор о чем-то разговаривал с отцом, который жарил сосиски на гриле и активно жестикулировал свободной рукой, во второй руке у него была внушительных размеров вилка, ею он ловко подхватывал и переворачивал сосиски, чтобы они не сгорели. Виктор указал рукой на Лису и что-то сказал отцу, но его слова потонули в общем гуле голосов. Его отец взглянул на Лису и покачал головой. Виктор вздохнул и, махнув Лисе рукой, пошел в дом.

Лиса, почувствовав, что согрелась, сбросила полотенце и встала, чтобы пойти переодеться. Ее шорты и майка остались висеть в уличной душевой. Она быстро стянула мокрый купальник и натянула приятно сухую одежду. Кожа после бассейна была сухой и немного шершавой, от этого почему-то было приятно. Лиса скомкала купальник, бросила его в пакет и снова вышла к бассейну. Детей почти уже не осталось – всех разогнали по домам. Взрослые же только–только начинали расходиться, они все громче подпевали музыке, все активнее размахивали руками, все заливистее смеялись. Дядя Эдик принес очередную порцию запотевших бутылок и целый пакет сосисок, килограммов пять, не меньше. Некоторые взрослые стояли компаниями по два–три человека и о чем-то громко спорили, некоторые стояли, обнявшись в плотном кругу и раскачивались в такт музыке, подпевая вкривь и вкось, кто-то стоял поближе к дяде Эдику, который вернулся к своему грилю и смешным историям.

Лиса поискала глазами своих родителей. Они сидели в шезлонгах у бассейна, в руках у них были бокалы, папа что-то рассказывал сидящим рядом с ними соседям, мама, как она обычно это делает, молча кивала его словам, словно подтверждая, что именно так все оно и было. У родителей были очень расслабленные лица. Лиса подумала, что обычно родители гораздо более напряженные – когда едут куда-то на машине, готовят обед, убираются, делают с ней уроки или приходят с работы и валятся в изнеможении на диван. Редко они вот так сидят с бокалами, откинувшись в шезлонгах и болтают с соседями ни о чем. Впрочем, с тех пор, как они переехали в этот коттеджный поселок, такое стало случаться чаще. Кажется, родителям здесь нравится. В этом поселке Счастье.

Лиса зевнула. Достала из кармана шортов телефон и взглянула на часы – 23.10. Она подошла к родителям и, наклонившись к маме, сказала ей в ухо:

– Все девочки ушли. И Виктор тоже пошел домой. Может, тоже пойдем?

Мама повернула к ней голову и улыбнулась слегка извиняющейся улыбкой:

– Милая, тебе скучно без друзей, да? Ну, дай нам с папой еще полчасика, и пойдем домой, хорошо? Хотя, у тебя же есть ключи, может быть, пойдешь одна, а мы чуть попозже, а?

Мама смотрела ей в глаза и ждала ответа. Лиса видела, что ей не хочется уходить. Мама любила быть в веселой компании, но обычно ей это редко удавалось. Может, и правда, пойти домой одной, что тут такого? Всего-то через один дом. Потом она вспомнила:

– У меня нет ключей, я оставила их дома. Мы же выходили все вместе.

Мама стала рыться в сумочке на поясе и достала связку:

– Вот, возьми мои. Ты же уже большая девочка у меня, да? Справишься сама? Иди, умойся, ложись спать. А мы скоро придем, ладно?

Лиса кивнула и взяла ключи. Мама часто говорила про то, что она уже большая девочка. Лиса помнила, что раньше, когда она была маленькой девочкой, ей это нравилось. Теперь же, когда она действительно стала большой девочкой, эти слова казались ей довольно глупыми и неуместными, но маме она об этом не говорила. Она чмокнула маму в щеку и пошла к калитке. По пути она столкнулась с несколькими соседями, все они в странном для нее удивлении поднимали брови и спрашивали: «Уже уходишь?», как будто на часах было не 23.15, а она была не 11-летним ребенком.

У самой калитки Лиса задержалась, потому что там лежала Лайла – собака хозяев вечеринки, большая мохнатая кавказская овчарка, добродушная и ленивая. Несмотря на облегчение, принесенное наступившей темнотой, Лайле было жарко, ее шкура наверняка не уступала по толщине медвежьей. Она дышала, широко раскрыв рот и вывалив язык. Лиса присела и стала гладить Лайлу по голове, чесать за ухом и по носу. Довольная вниманием, Лайла завалилась на бок и подставила девочке мохнатое брюхо, которое та тоже принялась с упоением чесать. Она очень любила собак и просила родителей купить ей щенка практически с тех пор, как научилась говорить. Но заводить собаку в городской квартире родители наотрез отказывались, теперь же, когда они переехали за город, у Лисы появилась надежда. Она решила еще немного потянуть время, а потом снова завести разговор о собаке. А пока она сидела на корточках и чесала мохнатое серое пузо, а Лайла махала хвостом так, что поднимала в воздух целую тучу пыли.

Увлекшись, Лиса не заметила, сколько прошло времени. Наконец, она встала, напоследок еще раз погладила вскочившую и расстроенную Лайлу по голове, и вышла в калитку. Ее дом был на той же стороне улицы, через дом от этого. Лиса быстрым шагом прошла мимо пустого выгоревшего дома, стараясь не глядеть в его черные заколоченные окна. В доме через дорогу на крыльце горел свет, а в креслах сидели муж и жена, пожилые и очень седые. Он курил, она пила что-то из большущей кружки. Можно было бы удивиться, почему эту почтенную пару не возмущает такая громкая вечеринка у соседей, но они совершенно спокойно сидели на своем крыльце и, казалось, не замечали происходящего прямо через дорогу от них. Лиса помахала им рукой, женщина помахала ей кружкой, мужчина – сигаретой, так что в воздухе осталась тонкая полоса дымка, как след от самолета, сделавшего мертвую петлю.

Наконец, Лиса подошла к своему дому. Но вместо того, чтобы сразу войти в калитку, она прошла еще немного вперед и заглянула во двор следующего дома. Во дворе было темно, только мерцала слабая лампочка на крыльце, но в окне комнаты Марка на втором этаже горел свет. Его отец отпускал его ходить гулять днем, но вечером к наступлению темноты Марк должен был быть дома. Лиса осторожно приоткрыла калитку и на цыпочках прокралась по нестриженной лужайке к окну первого этажа. В полумраке гостиной сидел отец Марка и смотрел телевизор. Точнее, не столько смотрел, сколько дремал, то и дело вздрагивая и вскидывая голову, а потом снова роняя ее на грудь. Марка в комнате не было. Судя по свету в окне на втором этаже, он был в своей комнате и еще не спал. Лиса постояла еще некоторое время, потом решила, что лучше бы ей пойти домой, пока кто-нибудь не заметил, что она тут подглядывает в окна.

Лиса выбралась на улицу и вошла в свой двор. Свет на крыльце горел – мама предусмотрительно оставила его, чтобы не спотыкаться в полной темноте, когда они будут возвращаться домой с вечеринки. Вокруг фонаря роились ночные мушки и мотыльки. Лиса вдруг почувствовала, как уже по-ночному холодно, и поежилась. Она скорее достала из кармана ключ и вставила его в замочную скважину. Повернула три раза и толкнула дверь. После яркого света лампочки на крыльце темнота дома показалась ей непроглядной. Она поморгала несколько раз, чтобы глаза привыкли к темноте. Перед ней был небольшой коридорчик, который вел в кухню–столовую–гостиную – большую комнату, которая занимала практически весь первый этаж и выполняла все выше обозначенные функции: там они готовили, ели, пили чай, смотрели телевизор, играли в настолки, валялись, разговаривали, мыли посуду и все такое. Там мама или папа могли сидеть с ноутбуком и работать по вечерам, хотя у папы был еще и небольшой кабинет в дальней части дома за кухней. Гостиная отделялась от прихожей цветастой шторой, сделанной из каких-то пластмассовых бусин, скрепленных между собой леской. Лисе казалось, что это полнейшая безвкусица, но мама была в восторге, когда увидела, – она сказала, что в детстве у них дома были точно такие же шторы между залом и коридором. Лиса считала, что двери были бы уместнее, но шторы было решено оставить.

Лиса уже подняла ногу, чтобы скинуть тапочек и шагнуть внутрь, как вдруг остановилась как вкопанная. Тело ее мгновенно окаменело и перестало слушаться. Руки и ноги похолодели, кровь отхлынула от лица, а живот скрутило так, что стало больно. Она стояла и не могла шевельнуться, даже перестала дышать. Она смотрела немигающим взглядом перед собой. Из-за цветастой пластиковой шторы из темноты столовой выглядывала мама. И широко улыбалась. Но это была не обычная приятная мамина улыбка. Это была улыбка, которой улыбается мальчишка, когда ему удалось своим «Бууу!» из-за угла напугать младшего брата или даже отца. Это была улыбка того, кто только что сделал какую-то гадость и ему не терпится рассказать о ней кому-нибудь. Это была улыбка куклы из старого фильма ужасов. Растянутая на все лицо. От уха до уха. И застывшая. Мама, конечно же, никогда так не улыбалась. Но вот она выглядывает из-за шторы, ее тела не видно, видна лишь голова и эта неподвижная улыбка. Мама не шевелится, лишь смотрит на Лису, продолжая отвратительно улыбаться и словно приглашая ее войти. Лиса стоит, парализованная ужасом и не может пошевелиться. В голове ее проносятся, как вагоны скоростного поезда, мысли одна за другой: который час? Как долго я гладила Лайлу? Сколько я стояла под окном дома Марка? Мама уже вернулась раньше меня? Наконец, ей удалось собрать остатки воли, сделать шаг назад и захлопнуть дверь. Трясущимися руками она вставила ключ в замочную скважину, повернула три раза и бросилась бежать по направлению к калитке. Оказавшись на улице, она выдохнула от облегчения, услышав все те же голоса, музыку и пение. Вечеринка во дворе у соседей продолжалась, и Лиса побежала туда.

Когда она вошла в калитку, Лайлы возле нее уже не было. Впрочем, сейчас у Лисы не было настроения гладить собаку. Она быстрым шагом шла к бассейну, выглядывая фигуры родителей. Вот она услышала голос папы – он все так же сидит в шезлонге, вокруг него собралось еще больше народу, тут же дядя Эдик, он закончил жарить сосиски и хохочет над папиной историей. А вот и мамин шезлонг. Он пуст. Лиса с облегчением выдохнула и остановилась в нескольких шагах от взрослой компании. Она только сейчас заметила, как сильно и быстро бьется ее сердце, как прерывисто она дышит и какие ледяные у нее руки и ноги. Ее начала бить дрожь. Девочка обхватила себя руками за плечи, закрыла глаза и стала считать до десяти. Мама учила ее так делать, когда нужно успокоиться. Раз. Глубокий вдох. Два. Задержать дыхание. Три. Долгий выдох. Четыре. Все в порядке. Это была мама. Она совершенно зря испугалась. Мама все же пожалела, что отправила ее одну домой по темноте и пошла за ней следом. Пять. Мама пришла домой раньше ее, потому что она торчала под окнами Марка и сидела с Лайлой. А когда Лиса пришла, наконец, домой, мама вдруг зачем-то решила ее напугать. Возможно, несколько бокалов вина направили ее чувство юмора в странное русло – вообще у них дома не было принято пугать друг друга вот так, но что тут такого. Шесть. Лиса почувствовала, что ее дыхание выравнивается. Семь. Еще немного, и можно будет открыть глаза и пойти домой. Восемь. Она пошевелила пальцами рук и сделала несколько вращений головой, чтобы размять окаменевшие мышцы шеи. Девять. Мама знала толк в снятии стресса. Этот метод всегда ей помогал. Лиса уже даже невольно улыбнулась своей панике. Десять.

Кто-то положил руки ей на плечи. Знакомый заботливый голос произнес:

– Ты еще здесь? Я думала, ты уже ушла домой и спишь.

Лиса зажмурилась. Потом открыла глаза. Повернулась. Мама стояла перед ней и немного озадаченно смотрела на нее.

– Все в порядке? Ты какая-то бледная. Что-то случилось? Страшно идти одной? Сейчас я позову папу и пойдем вместе, уже поздно.

Мама направилась к шезлонгам у бассейна. Лиса молча смотрела ей в след, не в силах переварить случившееся. Она закрыла рот рукой, чтобы не закричать, и без сил опустилась прямо на землю.

7 июня, среда

Открыв глаза, Лиса обнаружила себя в спальне родителей. Было светло, в постели никого, кроме нее, не было. Первые несколько секунда Лиса не могла вспомнить, как она здесь оказалась, но потом воспоминания нахлынули на нее сразу одним куском: мамино лицо в темноте за шторкой, ее ужас, когда она обнаружила, что мама все еще на вечеринке, возвращение домой вместе с родителями, сотрясающие ее рыдания, поставившие родителей в тупик. Разгоряченные вечеринкой, они не могли понять, что происходит с дочерью, и просто взяли ее спать с собой. Лиса попыталась вспомнить, когда она последний раз спала с ними, но не смогла, видимо, это было совсем давно.

За окном светило солнце, в комнате было спокойно и уютно, но чувство ужаса и оцепенения не покидало ее со вчерашнего вечера. Она поежилась под одеялом. Свет и тепло наступившего утра не принесли облегчения. Лис огляделась. Нужно встать. Пойти к родителям. Они начнут расспрашивать ее, что случилось. Что она им скажет? Правду? Они наверняка ответят, что ей все показалось. Что ничего не было и быть не могло. Просто разыгралось воображение. Но она знала – ей это не показалось, она видела это наяву, как бы странно это ни звучало. Это случилось. Но родители ей не поверят. Она бы и сама не поверила, если бы кто-то ей такое рассказал. Вдруг ей в голову пришла мысль, от которой она резко села в кровати. Она вспомнила Александра и его рассказ. Его запутанную и сбивчивую историю, в которую он явно верил. Могло это как-то быть связано с тем, что случилось с ней ночью? Ей нужно было найти Александра и поговорить с ним.

Лиса быстро встала и бегом выбежала из спальни – находиться там одной было все еще неуютно. Родители были внизу, папа готовил завтрак, мама лежала на диване с чашкой кофе в руках. Увидев дочь, она махнула ей рукой, приглашая сесть рядом. Папа улыбнулся ей и показал на стопку блинчиков и омлет, дымящиеся на столе. Лиса взяла один блинчик и села на диван рядом с мамой. Та обняла ее. Какое-то время они продолжали сидеть в тишине. Через некоторое время мама встала, поставила чашку в раковину и вернулась к Лисе.

– Ну, что с тобой случилось вчера, рассказывай? Ты что, поссорилась с новыми друзьями? Мы ничего не поняли из твоего рассказа, тебя так трясло.

Лис молчала, не зная, что сказать. С одной стороны, она не любила врать родителям. С другой, ей не хотелось говорить то, во что они заведомо не поверят. Медленно, на ходу подбирая слова, она сказала:

– Просто, когда я пошла вчера домой одна… когда я проходила мимо пустого дома… мне показалось, что я там кого-то увидела… большую собаку! Я очень испугалась и побежала обратно. Вот.

– Но ведь тебя не было довольно долго? – удивилась мама.

– Ну, я не сразу пошла, я задержалась, гладила Лайлу, – Лиса порадовалась, что здесь можно сказать правду.

– Ясно. Бедная моя девочка, ты так сильно испугалась, прости, что отправили тебя одну. Знаешь… – мама взглянула на папу, и тот кивнул. – Мы тут подумали, что, наверное, раз уж мы переехали за город, то мы могли бы завести собаку.

Лиса, не веря своим ушам, переводила глаза с мамы на папу. Те, улыбаясь, смотрели на нее, ожидая ее реакции.

– Мама! Папа! Это правда?! Вы правда согласны завести собаку?! О, как я счастлива! Это самый лучший день в моей жизни! Спасибо, спасибо, спасибо! – она бросилась обнимать родителей по очереди, а потом вместе.

– Да, мы решили, что ты уже очень давно хочешь собаку, а тут такие перемены, мы видим, что тебе не совсем уютно на новом месте, потому решили, что собака поможет тебе прижиться здесь и полюбить наш загород. Будете гулять с ней по окрестностям, можно будет больше никого не бояться.

На этих словах Лису словно ударило током. Она снова вспомнила события вчерашнего вечера и предупреждение Александра («Уезжай!»). Она нахмурилась, но, увидев, как омрачились лица родителей, тут же снова улыбнулась.

– Я так счастлива! – воскликнула она, и родители тут же снова расцвели.

Завтрак прошел в приподнятом настроении. Лиса гнала все неприятные мысли и думала лишь о том, что теперь у нее будет собственная собака. Но где-то в глубине подсознания поселился червяк сомнений. А что, если и правда надо уезжать? Что если Александр знает что-то?

После завтрака родители пообещали, что на этой неделе они поедут вместе в город и выберут щенка. После того, как Лиса помогла папе с посудой, она поднялась к себе в комнату и переоделась. Ей очень хотелось поскорее встретиться с Александром и поговорить с ним о том, что с ней случилось. У нее не было его номера, и она не знала, где он живет. Видимо, придется написать девочкам, с которыми они обменялись телефонами. С другой стороны, тогда придется объяснить им, что она хочет от Александра, а она была не готова делиться этим со всеми. Она решила, что может просто пройти прогуляться по поселку, зайти в магазин, может быть, ей повезет, и она встретит его где-нибудь по дороге.

Родители были не против ее прогулки, поэтому, сунув в задний карман джинсов телефон, Лиса вышла из дома. Она прошла мимо пустующего дома, затем мимо дома Виктора, в котором вчера шумела вечеринка, а сегодня все уже было чисто убрано и ничто не напоминало о вчерашнем веселье, потом свернула в переулок направо и медленно побрела между двух рядов одинаковых одноэтажных домиков в сторону магазина. Уже на подходе к нему она поняла, что почти наверняка встретит там всю или, по крайней мере, большую часть компании. Так и было. В своем обычном закутке сидели Марго, Вики, Марк, Лила и Виктор. Лица у них были еще мрачнее, чем обычно. Александра с ними не было. Лиса подошла к ним и молча села рядом с Марго. Несколько минут все продолжали сидеть в тишине. Потом вдруг Вики шумно всхлипнула и разрыдалась во весь голос. Никто даже не взглянул в ее сторону, кроме Лисы. Марк и Виктор еще ниже опустили головы, Лила словно машинально стала гладить Вики по голове, а Марго с такой силой закусила нижнюю губу, что она посинела. Лиса не находила себе места.

– Да что случилось?!

Вики продолжала плакать, рыдания душили ее, ей было трудно вдохнуть. Марк поднял с земли какую-то палку и принялся ломать ее на множество кусков. Виктор, наконец, поднял глаза на Лису и сказал:

– Александра сегодня утром отвезли в больницу в город. Ему стало плохо ночью.

– Плохо? В каком смысле плохо? – не поняла Лиса. В ее понимании плохо становилось пожилым людям, когда у них случался сердечный приступ или вроде того. Но Александру было 10 лет, отчего ему могло стать плохо? – Он что, отравился?

– Нет… с лестницы упал. Неудачно… – ответил Виктор.

– Ага. Несколько раз, – мрачно добавил Марк.

– Что? Почему несколько раз? – Лиса начала терять терпение.

– Это выражение такое, – сказал Марк. – Сарказм называется.

– Тогда что произошло на самом деле? – Лиса решила не отставать. От этих загадок ей было уже тошно.

Марго вздохнула и повернулась к ней.

– Сегодня утром мама нашла Александра лежащим на полу возле лестницы. Без сознания. Она вызвала скорую, и их увезли в город. Это все, что мы знаем. Их соседи рассказали нашим родителям.

Лиса ошарашенно молчала. Как он оказался ночью возле лестницы? Он что, ходил во сне? Остальные дети продолжали молчать, стараясь не глядеть на нее. Лиса сжала кулаки и повернулась к Марго.

– Как такое могло произойти? – четко и громко произнесла она.

Марго ничего не ответила.

Тогда Лис повернулась к Марку и повторила свой вопрос. Тот поднял глаза и долго смотрел на нее в упор. Потом заговорил.

– Нам нужно тебе кое-что рассказать, – начал он и надолго замолчал. Потом обвел глазами остальных, они едва заметно кивнули.

– В общем, дело такое… Ты нам почти наверняка не поверишь, но лучше бы тебе постараться.

Позже вечером Лиса сидела на своей кровати, обхватив колени, и, раскачиваясь из стороны в сторону, смотрела в одну точку на стене. Закатное солнце уже окрасило комнату в оттенки оранжевого и розового, с первого этажа раздавались звуки фильма, который смотрели родители. Они звали ее посмотреть кино вместе, но она, выдумав что-то на ходу, пробежала в свою комнату и бросилась на кровать. Несколько часов до этого она пыталась читать, выгуливать кролика, загорать во дворе, но ничто не помогало прийти в себя. Все тело била дрожь. То ли от страха, то ли от негодования. Лис не могла разобраться в обуревавших ее чувствах, они были так сильны, что мозг полностью отказывался анализировать их. То, что рассказал ей Марк с ребятами, не укладывалось в голове, это было за гранью добра и зла, безумия и разума. Ее переполняла очередная волна возмущения, стоило ей вспомнить, с какими серьезными лицами они несли этот несусветный бред прямо ей в лицо. Но за каждой волной возмущения шла волна всепоглощающего страха – а что, если это все правда? Что, если они не выдумывают? Но тут же она отвечала сама себе – такого не может быть, это полнейшая чушь! И все же тихий, древний, животный страх продолжал грызть ее где-то в глубине подсознания. В этих эмоциональных качелях Лис провела почти час. В комнате стало совсем сумрачно, снизу раздалась мелодия финальных титров. Словно выйдя из транса, она вскочила с кровати и побежала вниз к родителям.

– Жаль, что ты не стала смотреть с нами, отличный фильм, – сказала мама, обнимая ее за плечи. – Чем ты там занималась?

Лиса пожала плечами, потом, помявшись, спросила:

– Пап, мам, можно я сегодня снова с вами посплю?

Мама и папа переглянулись.

– А почему, что случилось? Тебе снова страшно? – осторожно спросила мама.

Лис замялась.

– Ну… иногда мне бывает здесь как-то… ну, не по себе, – наконец, выдавила она. – Этот дом… он такой большой, что-то вечно скрипит, стучит, тени какие-то мелькают. Иногда мне нормально спать одной, а иногда страшно, понимаешь?

Папа с мамой снова переглянулись.

– Давай я сегодня лягу с тобой, – предложила мама. – Так тебе будет спокойнее?

Лис обрадованно кивнула.

Закончив все вечерние дела и пожелав папе спокойной ночи, Лиса с мамой улеглись в ее кровать. Мама обняла ее и прижала к себе. Лис прижалась лицом к ее груди и вдохнула мамин запах. Мама пахла очень приятно – шоколадным гелем для душа, лавандовым освежителем для белья, медовым шампунем. Ее мягкие волосы касались ее щеки, от этого Лисе стало заметно спокойнее. Она закрыла глаза, чтобы не видеть окружающей ее темноты, лунного света и неверных теней.

– Как ты? – спросила мама шепотом.

Лис пожала плечами. Что она могла ответить? Сказать правду, что ее разрывает от страха и сомнений? Что больше всего на свете она хочет уехать из этого дома раз и навсегда? Что компания очень странных ребят пугает ее идиотскими историями? Лис вздохнула. Она не могла ничего этого сказать маме, поэтому она просто промолчала. Может быть, мама сама поймет, как ей плохо и завтра поговорит об этом с папой? И они решат, что эта размеренная загородная жизнь не стоит страданий их дочери? Лис почувствовала, как на глаза навернулись слезы, и изо всех сил зажмурилась. Словно почувствовав это, мама сильнее прижала ее к себе и вздохнула.

– Спеть тебе колыбельную? – вдруг спросила она.

Лис даже усмехнулась.

– Колыбельную? – переспросила она. – Но мне же не пять лет.

– Ну и что, – мама тоже улыбнулась. – Я все еще их помню.

И мама стала петь тихим голосом старую колыбельную, которую Лиса смутно помнила из детства. Песня была грустная и очень трогательная. Лиса вспомнила, что в детстве даже иногда плакала, когда мама пела ее. Сейчас плакать уже не хотелось. Она поудобнее устроилась у мамы под боком и закрыла глаза. Мамин голос звучал очень успокаивающе. Мамин запах унимал страхи и тревогу. Лис несколько раз глубоко вздохнула и почувствовала, что начала проваливаться в сон.