Чтобы звезды дрогнули…

Это лето было первой моей ступенькой к познанию себя, как женщины.

Тогда я хорошо осознала, что сколько бы ты чужих историй ни прочла ты в книгах, ни одна из них не будет похожа на твою собственную. Весь мой литературный опыт полетел к черту, потому что ровным счетом ни на что не годился. Это после я осознала, что любви нельзя научиться по книжкам, а тем более, по чьим-то «полезным» советам. Ни один даже самый мудрый фильм не заменит нам жизненной школы. Любви учишься, только совершая свои собственные ошибки и набивая себе болючие шишки. Сердце крепнет только на «поле боя», а не в стенах пыльных библиотечных комнат. И хоть вокруг всегда столько людей, пытающихся доказать, как нужно быть в любви счастливым, премудрости её мы постигаем только сами.

Проводив меня до дома, Дима не стал меня целовать и даже прощаться, он молча развернулся на каблуках и стремительно пошел от меня. Я окликнула его:

– Дима! Я хочу тебе сказать… Я просто не была готова.

– Знаю. Когда будешь готова, скажешь, – сухо ответил он мне и растворился в ночи.

И было следующее утро с молчаливым завтраком, на котором он даже взгляда не бросил в мою сторону, не говоря уже о том, чтобы ответить на мое «Доброе утро». Я стала для него словно прозрачной, а чувство вины разрывало мне сердце. И были мои первые слезы из-за любви. И пусть не раз еще приходилось после мне плакать из-за мужчины, я могу с уверенностью сказать, что те слезы были самыми жгучими, ведь на моем, абсолютно целом до этого, сердце образовалась первая рваная рана.

Димы не было видно целый день.

– А где твой друг, – спросила я Андрея, когда он разместился на полотенце между мной и Верочкой под «нашей» раскидистой ивой возле озера.

– Уехал в город. У него здесь брат с семьей живет. Поехал навестить племянников.

Эта новость немного успокоила меня. Но лишь немного. Мне не хотелось показывать ребятам свое разбитое состояние и я, сославшись на плохое самочувствие, ушла к себе. От Наташкиного взгляда ничего не удалось скрыть. Мы дружили с первого класса и знали друг друга, как облупленные.

– Эй, чего это ты такая хмурая? Где твой хваленый Димочка?

– Уехал. В город. К брату. Мне совсем не хотелось поддерживать беседу и я, отвернувшись к стене, попробовала уснуть.

Очнулась я, когда стало уже смеркаться.

– Вставай, соня! Не хотелось тебя будить, ты так сладко спала.

Наташка кокетливо вертелась перед зеркалом. На ней был надет облегающий ее соблазнительные формы, топ темно синего цвета и бледно розовая юбочка из тонкого шифона. Она была очень хорошенькая.

– Ты куда-то идешь?

– Хочу пройтись перед ужином. Пойдешь со мной?

Я ответила кивком и, быстро собрав копну своих волнистых волос в пучок на голове, сказала подруге:

– Пошли.

Какой дивный был вечер! Спустившаяся с гор, прохлада ласкала мое лицо, в воздухе пахло акацией. Я невольно улыбнулась, наполнив легкие этим чарующим южным ароматом. Мы нарезали круги вокруг турбазы, болтая о пустяках и смеясь. Я была благодарна Наталье за то, что она не касалась темы Димы. Я уже была почти счастлива, забыв о своей обиде на Дмитрия. Как вдруг его фигура возникла прямо перед нами. То, что произошло дальше, повергло тогда мою неокрепшую совсем еще юную душу в шок.

Дима приблизился к нам и очень мило улыбнулся Наташке, потом, взяв ее маленькую ладошку в свою, поднес к губам и осторожно поцеловал. Наталья кокетливо улыбнулась ему в ответ, стреляя глазками. Не трудно догадаться, что я оставалась пустым местом для моего, не моего уже парня. Мне стало холодно внутри, очень холодно и как-то мерзко. Дима же, обняв Наталью за талию, повел ее от меня в сторону, она не сопротивлялась. Я не стала ждать дальнейшего развития событий и быстро зашагала прочь. Домой идти мне не хотелось. Я задыхалась от чувств, переполняющих меня: гнев, обида, злость – все смешалось во мне, не давая вздохнуть, не испытав физической боли. У меня еще никогда раньше не болела душа, теперь же я узнала, как она умеет это делать.

Я вбежала в фойе главной гостиницы, где на мое счастье находились Вера и ее мама. Увидев мое бледное лицо и трясущиеся губы, они спросили хором :

– Что случилось?

Я рассказала все, как есть.

– Вот сука она! – вырвалось у Веры. Она же твоя подруга! Подумать только, уйти с твоим парнем прямо у тебя перед носом.

– Я не могу с ней жить. Мне нужно переехать!

– Переезжай к нам, – с радостью предложила Верочкина мама, попросим поставить кровать. Сегодня же!

– Спасибо большое, так и сделаю!

Меня переполняла такая злость, что я едва не сорвала хлипкую дверь нашей с Наташкой комнатушки с петель, когда ворвалась в дом. К моему великому удивлению, Наталья была дома и вовсе без Димы.

– Ты что это такая злая?

Не удостоив ее ответом, я молча стала кидать вещи в сумку.

– Эй, ты куда это на ночь глядя собралась? – всполошилась моя неверная подруга.

– Я к Вере переезжаю, – сквозь зубы процедила я.

– Ты это, не дури. У меня с ним ничего не было, мы не целовались, если что. Блин, я просто хотела тебе показать, какой он на самом деле, пойми ты это!

– Вот как? И какой же? – я злобно сверкнула на нее глазами.

– Такой же, как и все – кобель! Ему одно надо – трахаться здесь. Им всем это надо. Дурочка, пойми! Только он еще, ко всему прочему, романтика из себя зачем-то строит. Вовка хоть честный, не скрывает, что его только постель интересует, в душу не лезет, на танцульках не очаровывает. А этот вон как!

И хотя я и очень злилась на подругу, в душе понимала, что она права. И эта дурацкая правда жизни буквально подкосила меня, я рухнула на постель, уставившись в одну точку.

– Не переживай, сейчас Вовка придет, поржем хоть.

К Вере я не переехала, но отношение к Наталье мое отныне изменилось. Что-то там внутри меня словно сломалось, что-то нежное и очень хрупкое, отвечающее за доверие к людям. Ведь если подруга детства удаляется в обнимку с твоим парнем у тебя на глазах, что же тогда ожидать от малознакомых людей?

На следующий день меня пригласили на ипподром.

– Поехали с нами, развеешься, – сказала Верочка. И, выдержав небольшую паузу, добавила:

– Он едет с нами.

– Дима? – от волнения у меня перехватило дыхание.

– Да, вот только… Я бы на твоем месте не стала демонстрировать ему свою радость. Ты должна показать ему, что обижена таким отношением.

– Конечно, покажу! Я буду общаться с ним, как последний сухарик на земле.

– Очень хочется тебе верить.

Однако, проявить свою сухость возможность мне так и не представилась. Когда мы встретились на выходе из турбазы с ребятами, Андрей подошел к Вере и поцеловал ее в щеку. Дима же, поприветствовав мою подругу и снова проигнорировав мое присутствие, спросил у Верочки:

– А где же Наталья? Она разве не едет с нами?

– А разве должна? – как ножом отрезала она.

Ножом полоснуло и мне по сердцу. Мне стало так больно, я почувствовала себя униженной до такой степени, что мне захотелось провалиться сквозь землю. Я продолжала идти по инерции до трамвайной остановки. Всю дорогу Дима молчал и даже не шел со мной рядом. Куда делся тот веселый мальчик, который нес меня на руках вверх по крутой лестнице? « Доверься мне». В моей голове крутилась эта фраза, подтачивая веру в любовь. Довериться для чего? Чтобы потом со мной переспали и забыли о моем существовании навсегда? А если и не переспали, то сделали меня невидимкой?