Вам хорошо, прекрасная маркиза?

И тут я поняла, что должна совершить неординарный поступок. Взяла со стола стакан водки и залпом выпила. По организму мигом растеклась обжигающая жидкость с дурным запахом и вкусом, которого я, впрочем, толком не почувствовала. Всегда удивлялась тому, как можно по доброй воле пить подобную гадость. Сидела пару минут и глотала ртом воздух гримерки, стараясь, чтобы глаза окончательно не вылезли на лоб от адской мешанины, случившейся у меня внутри.

– Она алкоголичка? – пренебрежительно поинтересовался Давыдов.

Я поняла, что мой подвиг его оставил совершенно равнодушным. Другими словами – я его потеряла.

– Да, – хмыкнула я вместо испугавшегося Заславского. – Запойная. В третьем поколении.

После чего встала и постаралась гордо удалиться.

– Кто бы мог подумать, – более мягким тоном произнес Давыдов мне в спину, – что она…

Я даже не повернулась.

Вернулась к себе и попыталась немного подумать на трезвую голову, пока меня окончательно не развезло. Водка делала свое разрушительное дело постепенно, изменяя сознание до такой степени, что оно могло подружиться с сердцем. А от такого содружества я могла ожидать только неприятностей. Первоначальное впечатление от Давыдова я собралась поменять в противоположном направлении. Итак, более мерзкого и наглого хама в своей жизни я еще не встречала! Подумал, что может меня купить… Кстати, сумма-то неплохая, мало того, а ведь она очень хорошая.

На что я могла потратить эти деньги?

Во-первых, отдала бы долг за снимаемую квартиру за год вперед. Во-вторых, оплатила бы маме лечение в Ессентуках. В-третьих… Я могла бы приврать, что отдала бы деньги на благотворительность. Но не буду. Это те, кто привык все получать вовремя и в достатке, могут себе позволить жертвовать на храмы. Я бы пожертвовала бабуле на новый дом. Она до сих пор живет в деревне, где воды и электричества никогда в достатке не было. А остальное… Если там еще что-то останется, потрачу на себя – займусь изучением английского языка! Зачем? А чтобы развиваться!

Определенно, обещанное вознаграждение мне необходимо.

– Катерина, что с тобой?!

Ванда Вольфовна всплеснула руками и так ненавязчиво раздвоилась.

– Ты прожгла приме подол, несчастная!

– Я сошью ей новое платье, – запинаясь, пробормотала я. Отчего-то так захотелось спать. – Не ругайтесь только, Ванда Вольфовна…

– Чем от тебя несет? Водкой? Этот старый дурак начал тебя спаивать?! Вот я ему покажу!

– Я сама…

– Я покажу тебе сама! С какого перепуга ты напилась?!

Ворча и ругая меня, наставница – разумеется, я прекрасно понимала, что она одна, но видела отчего-то двух – уложила меня спать под вешалками с барахлом, прикрыв сверху плющевым пледом.

– Не приведи господь, это бесчувственное тело увидит Богомольцев, – причитала она, укрывая меня.

– Я чувственная, – не соглашалась я. – Очень чувственная… А он не верит…

Мне приснился странный сон.

Я, веселая и радостная, бегала по какому-то гарему среди полуголых одалисок. За мной, веселый и радостный, носился Давыдов, разодетый во фрак с бабочкой и брюки с лампасами. Он осыпал меня деньгами, обещая златые горы, а я игриво показывала ему кукиши. Несомненно, такое свинское поведение не понравилось местным одалискам, и одна из них ловко подставила мне подножку. Я споткнулась, взмахнула кукишами, как гордая птица, и упала на пол, звонко ударившись лбом. После чего сразу проснулась.

– …Где она? – спрашивал голос Заславского.

– А тебе зачем? Ишь, ирод!

– Вандуся, сколько раз тебе говорить, что она сама взяла мой стакан с водкой и хряпнула его до дна?!

– Не верю!

– Ты не Станиславский, чтобы мне не верить!

Они препирались, стоя рядом с вешалками, совсем близко от меня. Я видела полные ноги Ванды Вольфовны в шелковых чулках. И где она их только берет, такие доисторические? И черные ботинки с черными брюками Заславского. М-да, обувной лоск и блеск явно не его конек. И вдруг я вспомнила о Давыдове! Меня принялось терзать любопытство, куда он делся и на какой стадии переговоров мы с ним остановились!

– … Уходи и больше не появляйся мне на глаза! – горячилась наставница.

– И уйду! И больше не появлюсь! – кипятился Заславский.

– Стоять, – сказала я и схватила его за ноги.

От неожиданности он подпрыгнул и приземлился Ванде на ногу. Она вскрикнула от боли и врезала ему под дых. Заславский застонал и согнулся в три погибели, благодаря чему увидел меня.

– Привет, – ласково сказала я, глядя на страдальца из своего укрытия.

– Все в порядке, Агнесс-сс? – пробормотал он.

Я кивнула.

Конечно, меня зовут Катерина, а не Агнесс, Агнесс здесь вообще ни при чем. Это была очередная и самая излюбленная присказка Заславского. Фильм-комедия «Свидание вслепую», сцена суда. Судья стучит молотком, тот отлетает и ударяет секретаря суда по голове. Судья участливо спрашивает: «Все в порядке, Агнесс?» Та кивает стукнутой головой, и суд продолжается.

– И что все это значит, Катерина?! – прокричала мне Ванда Вольфовна.

– Дурость, – честно призналась я и вылезла из-под вешалок. – Сама не понимаю, что меня толкнуло…

– Или кто, – многозначительно кивая на Заславского, хмурилась наставница.

– Не-а, – честно призналась я дальше. – Правда-правда, я сама повела себя как идиотка.

– По какой такой причине? – прищурилась Ванда.

– На радостях, – выручил меня Заславский. – Ее наняли играть роль жены!

– Катерина, – обомлела Ванда Вольфовна, – тебя ангажировали?!

– Что, честно? – не поверила я Заславскому. – Он же сказал, что я проблема!

– Он сказал, что ты ему подходишь.

– Не может этого быть! – все еще не верилось мне.

– Однако это так, – хмыкнул Заславский и сунул мне листок. – Это договор. Ознакомься и подпиши.

– Ванда Вольфовна, – закричала я как укушенная комаром, – дайте мне авторучку!

– Ознакомься сначала, дорогуша, – подмигнула мне Ванда.