Соприкосновение

Вскоре движение людского потока замерло, чему я была очень рада, но это оказалось проблемой. Выданный стюардессой во время полёта листочек, о котором я напрочь забыла, убрав его в тетрадку, а ведь могла и выбросить, являлся пропуском в иную реальность.

Анкету в самолёте заполнил только Азат, и мы застопорились у паспортного контроля, нервно передавая друг другу шариковую ручку.

Где и что писать?!

Как создать проблему на ровном месте…

Азат помог мне, наши дамы – друг другу. Через турникет я прошла последней.

Полицейский за стойкой вознамерился пообщаться, я ответила затравленным взглядом, и он пропустил меня молча. Все формальности остались позади, а вот появление багажа на бегущей ленте затянулось. Нам повезло почти сразу, и только вещи Татьяны никак не хотели появляться.

Я забыла свой коврик для йоги и, увидев его уже на втором круге движения транспортёра, невозмутимо выдернула из гущи чужих вещей. После самолёта болела спина, а мозги соображали так же скупо, как полз багаж на ленте.

Во время эпопеи с чемоданом я устроилась на близстоящей скамейке, наблюдая за коллегами, которые метались вдоль ленты. Когда Татьяна вспомнила, что чемодан обмотан синей плёнкой, он тут же нашёлся.

Но как только мы покинули здание аэропорта, я поняла, что заполнение анкет и возня с багажом не такое уж плохое занятие. Иссиня-чёрное небо в мелкой звёздной сыпи и делийцы, напоминающие цыган пёстрой одеждой и смуглостью – это совсем неплохо, но… воздух!

В лицо и ноздри ударил жар, словно из раскрытой топки. Ладно, дыши размеренно, ты привыкнешь. Как же хорошо, что сейчас ночь.

Мы снова притормозили. Ожидая багаж, я заметила, что к моим попутчицам периодически подходит незнакомая женщина. Сначала подумалось, что это родственница Фаины, потому что обращалась она исключительно к ней. Но я ошиблась, они просто познакомились во время полёта.

Пока я привыкала к температуре и морально готовилась к выживанию, у Азата происходило активное общение с возникшим ниоткуда молодым человеком, который в конечном итоге увлёк незнакомую женщину за собой.

Было сложно контролировать багаж, одновременно наблюдая за окружающими событиями. Я закинула рюкзак за спину, чтобы присматривать только за чемоданом, коврик же постоянно выпадал из поля зрения. Татьяна с Фаиной обсуждали возвращение в Москву. Насколько я поняла, Татьяне придётся отбывать на день раньше, она в своё время не согласовала дату отлёта с Азатом, и теперь была этому совсем не рада. И меня вряд ли прельстила бы перспектива оказаться в делийском аэропорту одной, я могла ей только посочувствовать.

В полёте я размышляла о том, как вести себя, если вдруг такое случится со мной в Индии? Помогут ли выжить наличные навыки и умения?

Наконец Азат поймал такси, и мы направились вслед за водителем. На ходу я рассматривала дефилирующих у аэропорта делийских девиц, из-под платьев разной длины виднелись их ноги в плотных лосинах. По проезжей части сновали компактные, словно игрушечные машины. В ночном небе пылала круглая, как блюдце, луна, здесь она казалась ближе, чем дома.

Перед тем, как сесть в такси, я ещё раз огляделась и увидела ту самую женщину, которую увёл за собой молодой индус. Она застыла возле тротуара в нервном ожидании. Ощутив неясную тревогу, я забралась в салон и устроилась по центру заднего сиденья.

Неожиданно мои волосы отлетели назад, а в лицо ударил холодный воздух. Ура, здесь, оказывается, есть кондиционеры! Однако, тут же вспомнилось, что резкая смена температуры чревата, и я попросила Азата втолковать таксисту, чтобы он убавил напор и слегка уменьшил холод сквозняка. Глупо простудиться с самого начала.

Я вертела головой, цепляясь взглядом за мелькающие в ночи машины в оригинальной подсветке. На обочинах и тротуарах кучковалась делийская молодежь. Громкая музыка, резкие жесты – маленькие свободные группы, отгородившиеся от мира. Наверное, хозяева, если не прислужники. Факелы в их руках ярко пылали, заменяя электрическое освещение. Один за одним проносились грузовики с открытым кузовом, также забитые танцующими подростками. В каждой такой группе ревела своя музыка и сверкали факелы поменьше. Они наслаждались шумом и скоростью.

А в салоне нашего такси вспыхнуло эмоциональное обсуждение книги «Шантарам» Дэвида Робертса. Помню, я прочла её на втором курсе университета.

Мою тихую радость прибытия в Индию, кажется, никто не разделял. По крайней мере, я этого не ощущала.

На всякий случай Фаина решила помолиться. Её очень волновало, насколько окружающая действительность будет совпадать с описанной в «Шантараме».

В этом отношении я была спокойна как удав – всё, что от меня требуется, это здесь не потеряться. Во всех смыслах.

Когда мы въехали на территорию старого Дели, я попыталась хоть что-нибудь разглядеть сквозь лобовое стекло. Тесные улочки, вспыхивающие под лучами фар таблички на зданиях… Словно перед спектаклем в театре. В ярком свете софитов заметно любое движение тяжёлого занавеса, кажется, что он вот-вот раскроется и перенесёт тебя в иную реальность. Когда мы добрались до гостиницы, часы в фойе показывали около трёх ночи.

Пятеро индусов у стойки ресепшена горячо общались с администратором, не обращая на нас внимания. На спинах у них громоздились огромные тюки с непонятным содержимым.

Всё вокруг происходило слишком медленно. Не то чтобы я уж слишком устала, просто хотелось быть участником каких-то полезных для нас действий.

Мы устроились в креслах неподалёку от стойки и молчаливо ждали. Прошло пятнадцать минут, тридцать, сорок… Мне захотелось хотя бы выйти на улицу, и я сказала об этом Азату. Он ответил, что смотреть в темноте не на что, но не возражал.

Ему неинтересно, а я умираю от любопытства. Охранник у мощной двери глянул на меня снисходительно.

Всё так же электрически светились вывески. Мимо проскочил мотороллер, прошивая безлюдную улочку грохотом выхлопа. Моё сердце стучало едва ли не громче. Звёзд уже не видно, небо затянуло плотными облаками.

Хотелось вертеться юлой и орать от восторга, но я держалась благопристойно. Пока. Всё вокруг было незнакомым, но в то же время пришло чёткое ощущение правильности моего пребывания здесь.

В гостиницу я вернулась более позитивной, но ситуация усложнилась, администраторы не нашли брони и потеряли к нам всякий интерес.

Я готова была в качестве стартового приключения заночевать на улице либо найти более гостеприимное пристанище, но возможность удобно устроиться и заснуть прямо сейчас выглядела гораздо предпочтительней.

Азат отправился в соседнюю гостиницу, и вскоре вернулся за нами. Это заведение располагалось буквально в десяти метрах от предыдущего, потому особо прогуляться не удалось. Тамошняя администрация вела себя намного дружелюбнее, и вскоре мы втроём заселились в двухместный номер. В принципе, не беда, кровать-то большая. Пока все суетились, я замерла посреди комнаты, не понимая, как себя вести.

Я всегда путалась в новых ситуациях, не понимая, какие эмоции нужно испытывать. Чаще я не испытывала ничего. Я наблюдала за поведением окружающих, пыталась примерить их реакции на себя, но бесполезно, потому что во множестве событий не различала волнующих меня моментов. Значительно сильнее меня цепляли мелочи, выбившиеся из контекста, общая картина не воспринималась никогда.

Один из администраторов гостиницы принёс нам дополнительную раскладушку, и мы определили на неё Татьяну.

– Не вздумайте пить воду из-под крана! – предупредил Азат и отправился встречать ещё двоих из нашей группы.

Пока в номере происходила разборка на тему «что, где, куда и как?», я подалась в душ. Всегда бегу от суеты.

В душевой обнаружилась пара вёдер и пластиковые ковшики, из кафельных стен торчали ржавые краны. Мне нужен был банальный душ – штука с дырочками, из которой течёт вода. Встроенный у самого потолка, он заработал лишь с третьей попытки.

По тактильному восприятию вода оказалась мягкой. Я боялась, что после омовения волосы заживут собственной жизнью, но этого не произошло.

Переключение с крана на душ срабатывало с большим трудом, и вскоре мне пришлось объяснять спутницам, что у нас обнаружились трудности с водными процедурами.

Они продолжали искать в данной ситуации плюсы, а я попыталась выйти на балкон. Дверь, похоже, заклинило, но зато удалось открыть жалюзи. Розоватая подсветка улицы смешалась с освещением номера.

Время подбиралось к четырём утра, нужно было хотя бы немного поспать, нервное напряжение зашкаливало. Я угнездилась под одеялом, стараясь не обращать внимания на звуки, продуцируемые соседками. Вскоре упали в горизонталь и они.

Однако сон не шёл. Тело охватила усталость, и я впала в состояние тяжкой полудрёмы. За окном проносились машины, кто-то кричал вдали… Когда я приоткрыла глаза, во тьму комнаты сочился сквозь жалюзи тусклый рассвет.

В носу стоял дух казённого белья, под плотным белым одеялом пробивала испарина. Фаина и Татьяна безмятежно посапывали. Как у них это получается?

В тоске я принялась считать овец, потом стали тревожить мысли о перспективах предстоящего путешествия. Затем в наплывающий сон вторгся противный скрип, что-то ударилось об пол. Я приподнялась на локтях: раскладушка с Татьяной приобрела дикие очертания. Я без сил рухнула на постель. Татьяна смутно возилась в полумраке, пытаясь как-то пристроиться на остатках своего хрупкого ложа. Я хотела было предложить ей перебраться ко мне, но неожиданно провалилась в сон.

Когда открыла глаза, вокруг был белый день. Фаина и Татьяна проснулись и обсуждали происшествие с раскладушкой. Они истерично смеялись, и, не совсем понимая их истерику, я засмеялась тоже.

Когда все успокоились, я воспользовалась моментом, и расспросила у Фаины про загадочную женщину с самолёта. Почему-то мне показалось важным, что именно с неё началось наше путешествие.

Эту женщину уволили с работы, и она устроилась уборщицей в депо. Через какое-то время её семнадцатилетний сын покончил собой, бросившись под поезд. После самоубийства сына женщина долго не могла прийти в себя. Четыре месяца назад она познакомилась в социальной сети с молодым человеком из Индии и убежала от себя в чужую страну к нему, не зная языка и традиций его страны.

Смогла бы я совершить что-нибудь подобное? Сомнительно.

– А где Азат? Он вернулся?

Я проспала от силы часа четыре и назвать себя отдохнувшей никак не могла, но мне не терпелось отправиться хоть куда-нибудь. Пытаться снова заснуть – пустая трата времени.