Сборник Новогодних рассказов

Хороша Аня, что сказать! Будто сорвалась с цепи, а теперь пожинаешь плоды безрассудности. И будешь ими давиться еще долго время. Глупая девчонка!

Или же нет?! Или же в этом виновата вовсе не я? А тот парень из самолета! Игорь! Ведь это он выпытывал из меня мои скрытые желания. И именно то, что было произнесено мною в тот злополучный день, исполнилось во время отпуска! Все до последнего, будто бы мужчина составлял список моих занятий, а потом строго ему следовал.

Я ведь объяснила Игорю, почему это именно те вещи, которые я бы никогда не сделала… Потому что осталась бы разбитой, израненной. Так и случилось по итогу. Мне больно прямо сейчас. Я растоптана. Мои чувства превращены в пыль, медленно оседающую на пол, по которому я хожу…

Ненавижу!

Со злости пнув ногой кресло, ударилась и заплакала. Но не из-за боли, а от бессилия. Упала на кровать. Спустя время успокоилась и уснула.

Утром мне позвонил водитель, который должен доставить меня в аэропорт. Я чуть не проспала, поэтому в спешке мылась и одевалась, а затем пулей вылетела из номера. Сдала ключ-карту, вынеслась из отеля и запрыгнула в машину. Из-за того, что пришлось торопиться, печальные мысли не успевали огорошить меня. Так что «сказали привет» они мне уже тогда, когда я уселась на свое место в самолете и пристегнула ремень.

Место мне досталось в самом конце у прохода, потому что регистрацию заранее я не прошла, так что даже просмотр видов из иллюминатора не мог помочь мне отвлечься. Я хотела плакать, но сдерживала себя из последних сил, чтобы на меня не косились люли.

Достала книгу. Открыла на странице, на которой остановилась. В ней описывался момент, как героиня впервые оказывается дома у главного героя. Как он собственнически относится к девушке, соблазняет ее. Та злится, но ее эмоции словно нектар для него.

Чтение помогло мне не думать ни о чем, кроме сюжета. Через пять часов самолет пошел на посадку.

В Питере было утро, и аэропорт выглядел полупустым.

Действительно, как же еще могло-то быть? После праздников люди, наверное, отсыпаются.

Завтра мне надо съездить в офис, чтобы отчитаться перед начальством. Не знаю, придется ли работать, но мне этого совершенно не хотелось.

Я пересчитала оставшиеся в конверте деньги и поняла, что потратила куда меньше половины, так что остальное могла спокойно отложить до лучших времен. Не думаю, что вскоре я решу еще раз провести отпуск, подобно этому. Просто не выдержу… Да и совсем не готова.

Перед глазами даже в толпе будто бы мелькал лик Максима. Всюду мерещился его голос, его глаза… Я скучала по этому мужчине. Мне казалось, что мы так мало успели. А ведь сколько еще могли бы!

Зайдя домой, я остановилась прямо на пороге. Сумка выпала из рук, громко рухнув на пол. Сама же я прислонилась спиной к двери и скатилась по ней вниз. Обняла колени, уткнувшись в них лицом, и все-таки выплеснула то, что сдерживала в себе во время полета.

Плечи содрогались, дыхания не хватало. Слезы все бежали и бежали по щекам, не останавливаясь. Я чувствовала, как глаза опухают.

Так, Аня, хватит плакать! Ты сама решила, что надо было брать от отпуска все. Ты взяла, а теперь все в прошлом. Нужно быть умнее – ты не маленький ребенок, а взрослый человек. Поэтому собери сопли и успокойся!

Я решительно поднялась на ноги, подхватила с пола сумку и шагнула в будущее, в котором не было ни клуба, ни курорта, ни Максима, а остались лишь дом и работа.

***

В течение недели, казалось, что я полностью ушла в себя. Не чувствовала ни грусти, ни радости. В душе будто поселилась пустота. Даже начальник недоумевал, отчего у меня пропал настрой работать, и даже заикнулся, что может пожалеть о моем повышении.

Год начался как нельзя лучше… Что он принесет мне дальше? Что может еще случиться, чтобы полностью раздавить меня, не оставив и мокрого пятна?

Черное платье, купленное в Новосибирске, я спрятала в шкаф как можно дальше, чтобы даже не натыкаться на него. Зато держала мобильный в руках каждый вечер перед сном. В нем имелось одно единственное фото меня и Максима – мы валялись вместе в снегу и смеялись. Фото было сделано первого числа, когда мы пошли кататься. Сил не хватало его удалить, хоть иногда и хотелось. А может, и не хотелось на самом деле.

Мы даже номерами не обменялись! Не знаю, почему я не решилась на это, а Максим сам не предлагал. Поэтому я искренне удивилась, когда вечером одиннадцатого числа раздался звонок на вечно молчащий мобильный.

В тишине квартиры прозвучал рингтон, испугавший меня. Я даже выронила сковороду, которую отмывала от жира в этот момент. Не спеша и ругаясь за поздний звонок, я прошла в зал и достала из сумки поющий аппарат. Номер в телефонной книге забит не был, так что звонящий мог просто ошибиться.

– Да, – ответила, нажав на кнопку приема вызова.

– Аня? – послышалось из трубки, и мое сердце пропустила удар. Я узнала этот голос сразу же, несмотря на то, что связь его исказила. – Это ты?

– Макс? – Ноги затряслись, руки и подавно. Я села на диван, стараясь унять сердце, которое снова заболело. – Откуда у тебя мой номер?

– Это очень длинная история. Но я вынужден спросить, почему ты не оставила мне его перед тем, как улететь?

– Решила, что это не нужно ни тебе, ни мне, – отмахнулась, хотя и сама задавалась подобным вопросом.

– Резко. Что-то случилось?

– Ничего не случилось. Просто жизнь продолжается.

Господи, что я говорю?! Аня, остановись! Уйми свой пыл! Максим ни в чем не виноват. Он не обязан выслушивать твое недовольство.

– Как добралась? Как твоя продолжающаяся жизнь?

Что он хочет услышать в ответ? Что мне плохо без него? Что я скучаю? Или что у меня все хорошо?

– Все хорошо, – ответила, выбрав последний вариант. Нужно казаться отстраненной. Так будет правильно.

– А у меня не очень. Чего-то не хватает. Или кого-то…

– Чего ты хочешь, Максим? Что ты хочешь услышать? Зачем звонишь, врываясь в мою жизнь? Ты не понимаешь, что в ней нет места нашему короткому роману? Ты остался там, в Новосибирске, а моя жизнь здесь. Тебя здесь нет, понимаешь? – Я перешла на крик. Все-таки не смогла сдержаться.

– Разве нет? Выгляни во двор.

– Что…

Словно в замедленной съемке, я рванула к окну. Поскользнулась на полу, но вовремя схватилась за шторы, чтобы удержаться на ногах. Выровнялась, открыла створку и высунулась на улицу. Меня обдало холодным воздухом. По коже тут же побежали мурашки. Глаза защипало от слез.

Он был там, внизу. Стоял с букетом красных роз прямо под окном, удерживая мобильный у уха, и смотрел на меня.

– Что ты здесь делаешь? Как нашел меня?

– Позвонил в твою компанию и все о тебе выведал. Связи, которыми я обзавелся за последний год, мне все же пригодились. Ты рада меня видеть? Если нет, я уйду. – Он дернулся, чтобы развернуться и уйти, и я внезапно перестала дышать.

– Нет! – закричала уже не в трубку, а прямо на улицу. – Не уходи. Погоди!

Я бросила мобильный на диван и понеслась в коридор, собирая все углы. Завтра наверняка ноги покроются синяками. Но это меня не беспокоило. Я боялась, что Максим уйдет. Накинула пальто, засунула ноги в ботинки и, не застегиваясь, вылетела из квартиры. Миновала лестничные пролеты и оказалась на улице. Замерла прямо на крыльце.

Максим действительно был здесь. Ждал меня. Ветер касался его волос, из-за чего те трепыхались. Эта его дурацкая красная куртка ярко выделялась на фоне белоснежного дворового пейзажа.

Я рванула к нему, спотыкаясь. Снег уже попал в обувь, растаял, и мои ноги были мокрыми. Но это тоже не важно. Руки горели из-за желания прикоснуться к мужчине. Мне казалось, что это все мираж, и сейчас Максим исчезнет, растворится… Причем так казалось даже тогда, когда, наконец, я обняла его, уткнувшись носом ему в шею. Ощутила запах одеколона. И голова закружилась.

– Ты действительно здесь, – прерывисто зашептала, понимая, что снова плачу.

– Я не мог так легко расстаться с тобой. Ты показала мне, что такое быть счастливым. А без тебя я несчастен. Поэтому я решил открыть центральный офис в Петербурге, а тот, в Новосибирске, сделать филиалом. И я останусь здесь, с тобой. И больше тебя не отпущу. Если ты не против, – добавил он.

– Я не против, – отозвалась я, обхватила лицо Максима ладонями, ощутив исходящий от кожи жар, и поцеловала самые вкусные на всем белом свете губы. – Я никогда не буду против.