Прошлое отбрасывает тени

То же самое происходило в гостях. В подростковом возрасте я крепко дружила со своей одноклассницей, Аннет. Красавица школы, первая во всем, спортсменка, активистка, дочь богатых родителей. Она располагала к себе каждого, с кем общалась. Я не стала исключением. Но сблизившись, поняла, что и у нее не идеальная жизнь. Ее мать пила, отец ушел к другой женщине и обзавелся еще одним ребенком. Он продолжал спонсировать школу, благодаря чему Аннет ценили и почитали даже учителя, но отдалился от собственной дочери.

Ее мать, в итоге, нашла себе мужчину, у которого стала часто оставаться на ночь. И Аннет жила одна, несмотря на юный возраст. Я иногда ночевала с ней, чтобы ей не было одиноко, таким образом сбегая и от собственных проблем. Мы лежали на диване, смотря очередной фильм, и общались на все волнующие темы. Но так было не всегда.

Мы также пользовались случаем и сбегали на вечеринки. Зачастую приходящие туда люди являлись знакомыми Аннет, но не моими, и мне приходилось вклиниваться в их настрой, подстраиваясь. Это было сложно, так как человек я нелюдимый. Правда, это менялось, стоило мне немного выпить. Вот тогда и открывались врата Ада, в которых я судья, а говорящий со мной – грешник.

Аннет недоумевала, почему у меня так легко складывается общение даже с теми, с кем ей было сложно найти общий язык. Что ж, мой секрет – слушай. Стань их носовым платком. Забудь, что ты личность.

Конечно, не всегда такие посиделки среди незнакомцев заканчивались хорошо. Возможно, поэтому я и отдалилась от своей школьной подруги в выпускном классе, пока по окончании школы мы прекратили общение вовсе.

Сейчас, спустя годы, я все чаще думала о том, что, возможно, стоило это прекратить раньше. Тогда я оказалась бы в ситуации, из-за которой вся моя жизнь пошла под откос. И я не потеряла бы Итана.

Вместо того, чтобы продолжать винить себя, как я делала это в двенадцатом классе, я винила Аннет и того мужчину, с которым она меня так учтиво познакомила, зная о том, какой он урод. Она продолжала улыбаться ему и здороваться, несмотря на произошедшее, что меня коробило. А чуть позже я узнала, что моя подруга обсуждала меня за моей спиной, пуская слухи. Она проходилась по моей внешности, характеру, а также растрепала о моей связи с ее приятелем. Мне ничего не осталось, как подстроиться, но легче от этого не стало. Все обернулось всепоглощающим чувством вины, которое разрушало меня годами.

О такой дружбе мечтают девочки?

Истинное лицо всеми любимой Аннет открылось передо мной, и я вычеркнула ее из своей жизни. Поэтому в Чикаго я приехала без балласта за спиной. Общую компанию было оставить проще, чем казалось, несмотря на то, что мы часто весело общались. Они проводили меня на автобус и обняли на прощание – так наша история и кончилась. А я перестала быть жилеткой. Теперь жилетка требовалась мне.

Хоуп ответила на мое сообщение сразу же, что меня слегка удивило, ведь она должна спать. Подруга сообщила, что сейчас занята докладом, поэтому засиделась допоздна. И согласилась встретиться со мной завтра – если быть точнее, она приедет ко мне домой. Я куплю нам пирожных, и мы выпьем чаю или кофе.

С чувством выполненного долга я повернулась на бок и уснула, стараясь не думать об Итане. Завтра у меня будет много времени на то, чтобы вспоминать его голос и слова, сказанные мне по телефону.

Но как назло, мои сны только и делали, что прокручивали мое прошлое, в котором фигурировал Итан. Кадр за кадром. Фрагмент за фрагментом. Все улыбки, слова, поцелуи, объятия. Мой собственный мозг издевался надо мной, решив напомнить о давно утерянном, словно мне до сих пор было дело. Правда, исходя из эмоций, которые я испытывала, было. И это не есть хорошо.

Проснувшись поутру, я ощутила себя выжатой, как лимон. Ни сил, ни бодрости, ни желания жить. Я с трудом добралась до ванной, где, склонившись над раковиной, ополоснула лицо ледяной водой. Я проделывала это снова и снова, пока глаза, в которых будто песка насыпали, не открылись. В отражении я заметила, что веки опухли, будто я всю ночь плакала вместо того, чтобы отдыхать.

Пожав плечами, я отвернулась от отражения и направилась в душ. Скинула с себя вещи, которые тут же отправились в корзину для грязного белья, стоящую в углу ванной комнаты, и забралась в кабину.

Почему-то внутри меня все дрожало. Пальцы казались ледяными, по коже бежали мурашки. И когда открыла воду приемлемой температуры, чудилось, что этого недостаточно для того, чтобы согреться. Я поворачивала кран еще и еще, пока душевая не заполнилась паром. Кипяток бил по плечам, обжигая их, а меня до сих пор колотило.

Что со мной происходит? Почему в голове такая каша, а сердце не на месте? Неужели внезапное появление Итана в моей жизни что-то всколыхнуло, нарушив привычный устой? Словно нечто сломалось внутри; разбился сосуд, в котором я прятала свои переживания, с трудом собранные и убранные в темный угол.

Я простояла в душе непривычно долго. Полчаса… Может, час. Я опиралась рукой о стену кабины, стараясь удержаться на негнущихся ногах. Затем заставила себя помыться. Намылила голову, смыла с волос ароматно пахнущий шампунь. Ополоснула тело и после выбралась из душа, став голыми ногами на холодный кафельный пол.

Если бы зеркало не запотело, я бы точно посмотрелась в него. Уверена, я выглядела ужасно.

Вернувшись в спальню, я надела на себя свежее белье и футболку, в которой предпочитала находиться дома. Есть не хотелось, пить тоже. Я поглядывала в сторону мобильного, страшась что он в любой момент может зазвонить. Но тот молчал. Молчала и я. Он лежал на постели. Как и я.

Я закрыла вкладку с сериалом, осознав, что больше не в силах его смотреть. Это уже третий раз, когда я включаю его. Надоел. Хотелось чего-нибудь нового, интересного, но в последнее время выходил только мусор.

Весь день прошел в тумане. Я шаталась по дому из комнаты в комнату без определенной цели: полежала на кровати, посидела за столом у окна на кухне, повалялась на диване в гостиной. По большей части, пялилась в потолок, разглядывая узоры от торшера.

Вечером я заставила себя выбраться из дома и сходить в магазин. Улица уже погрузилась в сумрак, загорелись фонари и тротуары заполнились людьми, спешащими домой. Я шла вдоль стены дома, стараясь ни с кем не столкнуться. В ушах играла любимая песня, которая сейчас почему-то ассоциировалась с Итаном, делая мое настроение еще хуже.

В магазине было слишком светло. Флуоресцентные лампы ослепили меня, заставив щуриться. Даже голова разболелась. Возникло чувство тревоги, будто что-то должно вот-вот случиться. Что я могу умереть прямо на месте, если задержусь. В глазах встала пелена, я слышала собственный пульс громче, чем объявления в помещении. И я поспешила схватить пирожные, чтобы скорее выбраться наружу. Расплатившись, я чуть ли не стремглав ринулась домой. И успокоилась только тогда, когда дверь закрылась за спиной. Перевела дух, выравнивая дыхание, и постаралась унять колотящееся сердце. Я почувствовала себя в безопасности. С опозданием пришло осознание, что у меня случилась небольшая паническая атака.

Дабы не усугублять ситуацию, я направилась на кухню и выпила стакан проточной воды. Пока делала глотки, обводила взглядом помещение, перечисляя все находящиеся рядом предметы. Это помогло собраться окончательно.

Хоуп явилась прямо по часам. В семь вечера раздался стук в дверь. Натянув на лицо улыбку, я отворила ее, пропуская подругу внутрь.

Она выглядела уставшей. Но, несмотря на свое состояние, которое буквально бросалось в глаза, все равно приехала по моему зову. Я мысленно улыбнулась, благодаря кого бы там ни было за то, что в моей жизни появился такой человек.

Я помогла Хоуп снять верхнюю одежду, после чего мы вместе проследовали к столу, где уже ждали пирожные с заварным кремом и клубникой. Я поставила чайник, чтобы разогреть воду.

– Чай или кофе? – спросила, приближаясь к шкафчику, где хранилась заварка.

– Чай. Фруктовый, если есть.

– Не проблема, – подмигнула я, открывая дверцу.

Несмотря на то, что пить я предпочитала кофе, у меня была своеобразная коллекция чая. Мне нравилось иногда ходить в чайные лавки и выбирать сразу несколько сортов, из-за чего дома имелся и черный, и белый, и красный, и пуэр… Впрочем, перечислять долго. Вкусы также были разные, благодаря травам и засушенным плодам.

Я выбрала абрикосовый, надеясь удивить подругу, которая чаще всего покупала чай в пакетиках, на который даже смотреть страшно, не то что употреблять. Себе заварила растворимый кофе – вот тут-то я недалеко ушла от Хоуп. Но свежесваренный действовал на меня не очень хорошо – поднималось давление, из-за чего в гости приходила тревога, от которой и до паники недалеко.

И когда на столешнице передо мной очутились две кружки с горячими напитками, я позволила себе сесть за стол.

– Как работа?

– Мой начальник три шкуры с меня дерет. Когда брал, сказал, что не против моей учебы и понимает, что я буду посещать лекции в обязательном порядке. А сегодня заявил, что ему надо, чтобы я на рабочем месте сидела, создавая видимость занятости. – Хоуп стукнула себя ладонью по лбу, закатывая глаза. – Надоел, честное слово. Уйду в другую контору.

– А есть варианты?

– К счастью, да. Оклад хороший, работа на удаленке – все как надо. Смогу спокойно готовиться к парам и заполнять документы. Также работодатель обещает обеспечить меня компьютером и принтером на тот случай, если у меня этого нет.

– Ого, – восхитилась я. – Удивлена, что ты все еще раздумываешь.

– Сама в шоке. Скорее всего, на неделе пойду писать заявление. – Хоуп отпила из чашки и улыбнулась. – Вкусный. Абрикосовый?

– Угадала.

Она сделала еще глоток, после чего поставила кружку на стол и повернулась ко мне.

– Рассказывай, что случилось.

– Помнишь Итана? – без предисловий поинтересовалась я.

– Конечно. Твоя первая любовь, которую ты по своей глупости упустила. – Она пожала плечами. – А ведь могла сохранить отношения, если бы рассказала правду.

– На тот момент я не считала себя достойной Итана, так что… Впрочем, не об этом.

– Действительно. Это уже старая песня. Столько лет прошло и…

– Он написал мне позавчера.

Повисло молчание. В этот момент Хоуп пила чай и поперхнулась. Она жутко закашляла, даже слезы из глаз брызнули. Она била себя в грудь, стараясь протолкнуть вставший в горле напиток. А когда все пришло в норму, спросила:

– Что? С чего бы? Что он хотел?

– Он не объяснил, – понуро пробормотала я, сжав ладони в кулак, из-за чего ногти неприятно впились в кожу.