Одиночка

– Не думаю, что дочь гения свяжется с таким оболтусом как ты! Хотя было бы неплохо, – улыбнулся отец.

– Савушка, ну какой жениться тебе, ты еще малыш совсем! – сквозь смех сообщила мама, угорая над «оболтусом».

Когда моим предкам надоело ржать надо мной, они снова вернулись к этой наследнице мозгов и миллиардов папаши – гения.

– Их убили на её глазах, и невозможно представить, каково это, – серьезно произнес отец. – Она одна оказалась в городе и в жизни, и, судя по рассказам твоей мамы, друзей в институте не обрела. Возможно, ей сложно сделать первый шаг, понимаешь? Есть такие глубокие интроверты, им очень тяжело первыми заговорить, а уж тем более предлагать дружбу.

Батя говорил простые вещи, словно новую планету для меня открывает! Да таких задротов полно! Я-то тут при чём?

– Мы не просим тебя ни о чём сверхъестественном, просто попробуй пообщаться. Её отец однажды очень помог мне, спрогнозировав очередной кризис, тогда я мог остаться ни с чем. И только благодаря его бескорыстному совету сохранил свои капиталы.

– Пообщаться? О погоде, что ли? О чем мне с ней говорить? Как ее зовут хоть? – отбрыкивался я как мог, хотя знал, что это бесполезно.

Ответ мамы оглушил меня, ввергнув в ступор:

– Лика. В твоей группе учится. Знаком с ней?

Одно имя. Всего четыре буквы. И всё моё раздражение, как волной смыло. Весь разговор перевернулся с ног на голову. Резко перестало быть пофиг на какую-то эфемерную несчастную, потому что… потому что мы идиоты. Потому что я кретин.

– Почему вы раньше мне не рассказали? – не своим голосом, просипел я.

– Так мы и сами не знали, – ответил отец. – Ко мне на фирму устроился водитель, который раньше работал в семье Лики, и рассказал о случившемся с ее родителями. Выпивали просто с ним в прошлую пятницу, и когда он сказал, из какого он города, я вспомнил о давнем знакомом. А я-то все думаю, что это он мне перестал отвечать на письма. Оказывается, его уже четыре года как нет в живых.

– Я тоже не знала ничего, – сказала мама. – У них распространённая фамилия, да и не знакома я была с ее родителями. Мы все считали, что Лика вообще сирота. В анкете она не указала никого из родственников. Никто и не сопоставил, они же не телезвезды были, а люди, жившие за две тысячи километров отсюда, о ее отце знает узкий круг людей, а мама, конечно, на местном уровне была публичным лицом. Но, мы же не можем знать всех мэров бывших и нынешних со всех городов страны.

Я молча таращился на родителей, не в силах им рассказать, что случилось с этой девочкой спустя всего несколько месяцев, после трагедии в семье. Что натворили бесящиеся с жиру мажорки, увидев какую невероятно красивую конкурентку занесло в наш универ. Что с молчаливого согласия многих, пришлось терпеть Лике долгих четыре учебных года…

И мысль от которой мне стало невыносимо больно, едва не остановила мой пламенный мотор: «Она одна. Всегда! И на учебе, и дома!»

Бесконечное одиночество и печаль в её глазах вдруг стали настолько понятными, а воспоминания рвали сердце.

Всегда одна. Одиночка. Так мы её называем.

Глава 15. Тонкие грани

Старое кладбище успокаивало тишиной и беззаботным щебетом птиц в кронах старых деревьев. Я сидела прямо на бордюре цветника уже часа два, рассказывая родителям о своей жизни. Задавая им вопросы, ответы на которые уже никогда от них не услышу.

– Как же я по вам скучаю, – бормотала я сквозь слезы, бесконечными ручьями струившиеся по щекам. – Мне так плохо без вас. Я вас очень люблю. Я не подведу, папочка, обещаю! Я справлюсь, – тихие слова бессвязным потоком вырывались из груди, прямо из истекающего кровью сердца.

Уверена, что папа не одобрил бы то, куда я собралась применить знания, которые он мне дал. Но иначе моя душа так и будет метаться в агонии ненависти и жажды мести.

– Я влюбилась, мам. Помнишь, ты мне говорила, что парень должен быть джентльменом, как папа, и целеустремлённым, как ты. Так вот, получилось совсем наоборот. Он жуткий хам и разгильдяй. Но он та-а-акой милый! Хоть и тщательно это скрывает.

Мои родители были как огонь и вода. Всегда спокойный и рассудительный папа и неугомонная деятельная мама. Но знающие их люди, вряд ли могли бы представить себе более гармоничную пару. Они дополняли и уравновешивали друг друга, как две половины одного целого.

Папа вел все дела в интернете. Изредка выезжая на встречи с клиентами. Обучать меня своему ремеслу он начал, едва я научилась читать. Но он был гением, а я? Я очень старалась научиться всему и сразу. Но всё же знаний не хватало, без качественного образования я не смогу вести его дела. Он всегда знал, куда инвестировать, какие акции купить, а какие продать на пике. Просчитывал развитие или падение компаний задолго до реальных событий. Наши семейные счета были в нескольких десятках стран. Часть из них я уже успела потерять, ошибаясь в прогнозах. Совмещать такую кропотливую работу с учебой было сложно. Физически не хватало времени на аналитику и изучение деталей.

Папа держал в голове тысячи комбинаций. Он был гением. А я? Я даже половины возможностей его мозга не унаследовала.

У папы не было врагов. Клиенты ценили его услуги, щедро оплачивая консультации. Эта часть бизнеса умерла вместе с ним. Несмотря на то, что я имела доступ к любой информации, в том числе и личной почте отца, я не рискнула давать рекомендации его клиентам. Хотя письма с запросами поступают до сих пор. Видимо, тщательно скрытое убийство моих родителей получило минимальную огласку. Да и далеко не все клиенты знали его лично, поэтому продолжают попытки с ним связаться.

Тогда, четыре года назад, папа уговаривал маму оставить пост в мэрии. Но она говорила, что нет достойной замены, что нужно подождать.

Наверное, если бы папа не обитал в лабиринтах цифр и стратегий, он бы смог просчитать ходы её заместителя, которого я иначе чем «Иуда» не называю. Но, увы, в её дела он не вмешивался и интересовался политикой исключительно для использования в своей сфере. Да и в основном глобальной, а не мелкими дельцами нашего городишки.

Тот вечер, когда их не стало, до сих пор снится мне в кошмарах. Хотя в последнее время всё реже.

Сейчас мне чаще снятся сны с его участием. Савелий. Он не звонил больше и не писал. Хотя сама ведь просила, так почему же так жду хоть одну строчку от единственного сохраненного контакта в моем телефоне?

Покинув кладбище, я направилась на самую удобную точку наблюдения на скалах над городом.

Я сидела на верхушке скалы на том самом камне, опасно свисающим над пропастью. Раньше мы с родителями часто бывали здесь. И каждый раз, когда я забиралась на камень, у мамы прибавлялась пара седых волос. А я смеялась, называя маму трусихой.

Смотря на город с высоты птичьего полета, я раз за разом просчитывала комбинации. Да, родители бы не одобрили, я собираюсь отомстить всем, кто замешан в их смерти. Остался год, и я вернусь сюда. Вернусь и, скорее всего, останусь рядом с ними. Долго я после своего акта возмездия не проживу, это точно. Хотя я планировала обставить все с максимальной выгодой и безопасностью для себя. Но… я не папа, настолько просчитать ходы десятка людей я не могла. Исход может быть весьма удручающим для меня.

Звук входящего сообщения разрезал тишину.

Абонент Игрок: «Крошка, скинь фотку своих сисек, я скучаю».

Вот скотина озабоченная! Но почему же, глядя на это дерзкое и пошлое сообщение, я глупо улыбаюсь?

Ах, ну да. У меня же проблемы с психикой, мне можно! Правда здорово, да?

Глава 16. Замкнутый круг. Савелий

Двадцать два сообщения без ответа. Я вижу, что она их читает. Но не ответила, ни разу. Пишу ей каждый день. Чаще сообщения с сексуальным подтекстом – ну или прямым текстом. И я тут ни при чём. Я уже второй месяц как монах. Из-за неё. Не хочу других, хочу её, себе. Надолго. А может, и навсегда.

Я вовсе не исполняю прихоть родителей, преследуя девчонку по смс. И даже чувство вины, что разумеется гложет меня, играет не самую важную роль. Я пишу ей, потому что не хочу потерять то хрупкое притяжение, что так стихийно образовалось между нами. Я не хочу, чтобы она снова закрылась от меня, обрубив любые шансы на общение. А Лика это умеет. Глупцы, те что считают её слабачкой, позволяющей над собой насмехаться. Ей просто плевать на их нелепые почти детские потуги. Эта девочка с титановым стержнем внутри, и сомневаюсь, что каким-то недоумкам из универа по плечу её сломать.

Именно поэтому я не опускаю руки и пишу, пишу, пишу ей… каждый день. Я знаю, она всё читает и перечитывает по несколько раз. Возможно, даже улыбается. Как же я хочу увидеть её улыбку, кто бы знал!

Молчит. Как всегда. Она ведь реагировала на мои прикосновения и поцелуи, отвечала, нежно и трогательно дрожа в моих руках. Ласково перебирая мои вихры на затылке. Я ей точно не безразличен, я вижу это, не совсем же я идиот.

Но почему же всё так сложно. Все вокруг наслаждались последними каникулами, ведь впереди диплом и взрослая жизнь. Кроме меня. Я мечтал о первом сентября, когда увижу ее. Мне уже было плевать на всех. Пусть будет, что будет. Я её не отпущу и не дам больше никому издеваться над ней.

Телефон частенько пиликает звуками сообщений. И первое время я кидался к нему, вызывая удивление пацанов. Но сообщения лились в чатах и соцсетях. Но только не от неё. Ни строчки.

– Зацени, какая задница, – отвлек меня от мыслей Ник. – Как думаешь, зачекинить её на водяном?

У Никиты на кровати был водяной матрас, о чем он нам неустанно напоминал, рассказывая в подробностях как кувыркался с очередной красоткой.

– Бери вон ту, анорексичку, надеюсь, она проткнет твоего жидкого напарника острыми коленками, – заржал Макс.

– Кстати, Сав, а ты какого черта тогда с отшельницей уехал? – вдруг вспомнил Максим, поворачивая обгоревшую морду в мою сторону.

– Не смей называть Лику отшельницей, ты понял? – вспыхнул я как спичка… чудеса.

– С чего вдруг? Ты с ней мутишь, что ли, бро? – иронично загнул Макс чёрные, как воронье крыло, брови.