Мужчина в подарок, или Киборг моей мечты

А потом яркий свет сменила кромешная тьма.

Глава 1

Если вам скажут, что жизнь российского учителя скучна и однообразна – не верьте. Со всей ответственностью заявляю: наглая ложь! Мне вот совсем не скучно. Особенно сейчас, когда наша директор, Зотова Альбина Геннадьевна, поставила меня во вторую смену к второклашкам. Позабыв, вероятно, или сделав вид, что забыла, что я еще в первую веду четвертый класс!

Видите ли, у Любочки сынок заболел, я должна войти в положение. Любочка – ее дочь, два года как из института, год как из декрета.

А в мое положение входить не надо. Я ведь не болею. И детей у меня нет. И мужа нет. И вообще никого нет, даже кота. Ведь кота тоже нужно кормить, а мне некогда!

Последнюю неделю я почти живу в школе. Прихожу к восьми утра и выползаю оттуда без рук и ног после семи вечера. Да, у меня есть целый час свободного времени между сменами. Как раз для того, чтобы подготовиться к второклашкам и перехватить кофе с холодным пирожком из буфета. А вечером еще добираться домой! Пока доползу – уже ничего не хочется. Сил хватает только пиццу дождаться, да уснуть за столом над тетрадями.

А с утра все по новой.

И отказаться нельзя. Альбина не зря припахала, давно точит зуб. Думает, как избавиться от меня потихоньку. Я бы и сама ушла. Вон, подруги уже не раз звали к себе на фирму. Но Альбина ясно дала понять: по собственному желанию не отпустит. Ждет, когда я ей повод дам выгнать меня по статье. А уж по какой – не важно. Она придумает, даже не сомневаюсь.

А все потому, что зять ее, то бишь Любочкин муж – мой бывший парень. Мы с ним еще в институте встречались, думали пожениться. А потом случилась некрасивая история, отголоски которой до сих пор ранят меня. Но я его ни в чем не виню, сама виновата. Люди сходятся и расходятся, это жизнь.

Жаль, Альбина Геннадьевна думает иначе. Каждый раз, когда Женька приходит к нам в школу, ее буквально трясти начинает. Боится, что я его назад отобью. А хотя бы раз спросила: нужен он мне?

Нет, не нужен. У него теперь сын. От Любочки.

Я не удержалась и всхлипнула.

Как же жалко себя! Это все тот дурацкий ликер, который девчонки подлили мне в кофе. Говорила же им, что не пью. Мне еще контрольные проверять.

Всю неделю я честно отнекивалась от приглашений посидеть в кафе. Но сегодня не выдержала. Женька снова пришел. И на этот раз я точно знала: дело не в Любочке. Он пришел, чтобы увидеть меня.

От этого стало еще больнее.

– Да ладно, Лиз, забудь козла этого! Ты молодая, красивая баба. Найдешь себе мужика, – увещевала Лариса, пока я рыдала над чашкой.

Вот как ей всегда удается выглядеть так, будто она только из салона? Стоит глянуть на ее идеальный маникюр – и мне становится стыдно за собственные короткие ногти без лака.

– Да, Лизок, забей на него, – поддакивала Светуля, поправляя прическу. Хотя, что там поправлять, все волосок к волоску. – Давай к нам, в «Креатуру». Нам нужны толковые люди. Ты в своей школе скоро мхом зарастешь.

Я шмыгала носом и пила обжигающий кофе, не догадываясь про ликер. Только когда в голове зашумело, а в глазах начало двоиться, поняла – меня развезло. Еще бы! Я три чашки выхлебала на голодный желудок, в котором кроме одинокого пирожка с капустой с утра ничего не валялось.

– Девчонки, это не честно, – пробормотала заплетающимся языком.

– Ой, ты нам еще спасибо скажешь! – фыркнула Ларка. – Видела бы ты себя, в гроб и то краше кладут. Сейчас мы тебе такси вызовем, домой отправим. Ложись и спи! А завтра позвонишь своей мегере и скажешь, что требуешь законный отгул. Имеешь право!

– Она меня в порошок сотрет, – икнула я.

– Ну и отлично, – обрадовалась Светуля. – То есть, давно пора оттуда свалить!

– Всю не сотрет, – поддержала Лариса. – Зато расслабишься. Светуль, вызывай такси.

– А контрольная?

Я потрясла самым весомым аргументом – своей тяжеленной сумкой, в которой лежали тетради.

– Забей ты на них.

Но я так поступить не могла. Завтра нужно раздать тетради и поставить оценки в журнал. Лишаться работы я пока не готова. Даже такой. Фирма – фирмой, но сердце болит за моих четвероклашек. Я же их с первого класса веду, они мне уже как родные. Как можно бросить их в середине года?!

А потому попрощалась с девчонками и молча села в такси. Но едва мы свернули за угол, как я попросила водителя остановиться. В салоне висел смог из курева и восточных пряностей. Мне нестерпимо захотелось на воздух.

Молодой парень южной наружности улыбнулся, демонстрируя белые зубы:

– Ай, карашо, красавица, мне за всю дорогу платить! Сдачи нет!

Ну да, девчонки же заплатили, чтобы он довез меня до самого дома. Пришлось улыбнуться в ответ:

– Считай, это твои чаевые.

Он прищелкнул языком, разлился в дешевых комплиментах моей неземной красоте и укатил. Я осталась посреди ночной улицы.

Где-то впереди, чуть покачиваясь на ветру, горел одинокий фонарь. Круг света под ним слегка колебался, то наползая на кирпичную стену дома, то возвращаясь в центр перекрестка.

Под ногами поблескивал лед, скупо посыпанный песочком. Зима в этом году вышла особо щедрой на гололед, а дворники жалели песок так, словно сыпали из собственного кармана.

Было тихо и жутко.

Ну, где наша не пропадала? Тут до дома всего – ничего.

Подтянула сумку повыше и быстрым шагом направилась прочь.

Как раз проходила мимо очередной подворотни, когда услышала тихий скулеж. Сначала решила, что это щенок. Но стоило подойти ближе, как скулеж перешел в детский плач.

Дорогу мне преградила натянутая сетка-рабица. За ней виднелась площадка с мусорными контейнерами и…

Маленькая девочка. Лет десяти – не больше.

Несмотря на февраль, она стояла в коротком оранжевом джинсовом сарафанчике и с такого же цвета повязкой на голове. Без штанишек, без шапки и куртки!

Это заставило меня притормозить и протереть глаза.

Но нет, девочка никуда не исчезла. Она стояла, такая одинокая, беззащитная, в тени мусорных бачков, и плакала навзрыд.

Мое сердце дрогнуло.

Не придумав ничего умнее, я прижалась к сетке и позвала ее:

– Эй, малышка! Ты что здесь делаешь? Где твои родители?

Где эти ублюдки, выгнавшие ребенка на мороз?!

Девочка перестала плакать и вскинула голову. Наши взгляды столкнулись. И я онемела.