Власть любви

Едва «Ниссан» въехал во двор, как ворота тут же вернулись на место, отрезая частную территорию от внешнего мира. Егор прищурился, разглядывая особняк, возвышавшийся перед ним двухэтажным каменным монстром. Это была настоящая крепость, призванная оградить своих хозяев от любого вторжения.

Но на этот раз она не спасет.

Девушка заглушила мотор и обернулась. Несколько секунд беспокойно покусывала губу, изучая неподвижно лежавшего зверя. Егор не шевелился, даже дыхание задержал, лишь бы она не испугалась и не передумала.

У него в голове понемногу вырисовывался новый план.

Глава 3

Затащить волка в дом оказалось задачей не из легких. Но Леся не привыкла отступать. Тем более, бросать дело на полдороге. Ухватившись за края покрывала, она стащила на снег тяжеленное тело. Сдула непослушную прядь, упавшую на глаза. Оглянулась на дом. Расстояние до крыльца было метров пять, не больше, если поднапрячься – уже через пару минут она втащит это животное в дом.

Егор чуть не крякнул, когда нежные женские ручки отнюдь нелюбезно скинули его на землю. И это забота о раненом животном? Его, трехсотлетнего альфу, бросают на землю, как последнюю шавку. Только толстый слой снега спас его бока от встречи с бетонными плитами, которыми был выложен двор. Захотелось вскочить и напомнить девчонке, что она тащит не мешок с костями… Но он благоразумно сдержал этот порыв.

Ничего, он потерпит. Сейчас у него другие заботы. Нужно проникнуть в дом не напугав девчонку. А потом у него будет много времени, чтобы научить ее уважению и покорности, как подобает примерной волчице.

Между тем девушка, отдуваясь и проклиная собственную доброту, подтащила волка ко входу в дом, сунула ключ в замочную скважину и толкнула тяжелую дверь. Та приветливо распахнулась. Леся готова была ликовать: она справилась, она дома!

Последнее усилие – и покрывало с неподвижным животным преодолело порог.

Захлопнув дверь, Леся оставила волка посреди прихожей и, не разуваясь, бросилась на кухню. Нужно было переодеться и поставить телефон на зарядку, но это потом. Пока что ей безумно хотелось отмыть руки от этой сухой шелушащейся корки неприятного бурого цвета, которая стянула ее ладони.

Девушка подбежала к раковине, включила холодную воду и начала сосредоточенно смывать с рук кровь животного. Потом набрала воду в ладони и плеснула на лицо. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Появилось странное ощущение приближающейся опасности. Как будто кто-то чужой стоял за плечом и дышал, и от этого дыхания зашевелились волосы на затылке.

Нет, это все выдумки подсознания. Никого в доме нет. Она здесь одна.

Почти одна. В прихожей все еще лежит этот несчастный волк. Надо бы пойти проверить, вдруг он уже околел?

Тихий хруст заставил ее подпрыгнуть и обернуться.

Леся на мгновение остолбенела. Потом завизжала, хватая стоявшую возле раковины тяжелую табуретку. Прямо на нее надвигался огромный незнакомый мужчина.

Нет. Не так.

На нее надвигался огромный голый мужик, заросший щетиной по самые уши! Он шел прямо на нее, раскинув перевитые мышцами руки, будто медведь. Каждое его движение, каждый жест были наполнены дикой мощью, а в колючих глазах пылала самая настоящая ярость.

– Стой, где стоишь! – голос Леси сорвался на визг.

Как? Откуда он взялся здесь? Как сумел проникнуть в охраняемый дом? Почему не сработала сигнализация?

И, о боже, почему же он голый?!

Маньяк!

Замахнувшись, она вжалась спиной в бортик раковины. Но дубовая табуретка в ее руках казалась ненадежной защитой против почти двухметрового незнакомца.

Тот прищурился. Тяжелый взгляд заставил девушку задрожать. Узкие губы мужчины скривились, их уголки дернулись вниз, словно в усмешке.

Взгляд девушки скользнул по его лицу, метнулся вниз, застыл чуть ниже пупка, уткнувшись в густую поросль, ведущую вниз.

– Ты… положи… – голос незнакомца был хриплым, каким-то полузадушенным. Он словно через силу выталкивал из себя каждый звук. Но тон был угрожающим.

Леся затравлено огляделась по сторонам.

Черт возьми, он зажал ее в самом углу. И, что теперь? Изнасилует?

Глянуть на его орган она не могла. Не могла себя пересилить. Не каждый же день ее зажимают на кухне огромные бородатые мужики!

– Леся!

Голос отца, наполненный отчаянием и страхом, разорвал напряженную тишину. Незнакомец втянул в себя воздух, хищно раздувая крылья носа.

– Папа!

Она швырнула табуретку, метя в голову нападавшему. Тот небрежно отмахнулся, будто от комара, и одним незаметным движением оказался вплотную к ней.

Чужие руки, твердые, будто выкованные из железа, подхватили ее. Сухая ладонь запечатала рот, обрывая зародившийся крик. Еще мгновение – и в глазах потемнело.

Последнее, что запомнила Леся – это глаза. Светло-карие, почти желтые глаза незнакомца, окаймленные пепельными ресницами. В них светилось странное предвкушение.

Егор перебросил бесчувственную девушку через плечо и вскочил на подоконник. С этой стороны земля шла под уклон, и окно кухни находилось в полутора метрах от нее. А еще внизу весьма кстати стоял грузовик. Егор быстро просчитал варианты. Если он прыгнет на крышу кабины, а потом на фургон, то сможет, оттолкнувшись от него, запрыгнуть и на забор. А уж там – дело техники. Уходить от погони и путать следы он умел, как никто другой. Да и снегопад был ему только на руку. Природа сама скроет следы.

Тишину дома разорвали крики охотника. Тот бежал по коридору и отчаянно звал свою дочь. А еще Егор учуял запах оружия – запах вороненой стали и ружейной смазки, ударивший в нос. Захотелось немедленно покинуть это место. Сморщившись, Егор потряс головой и покрепче прижал к себе девушку, готовясь к прыжку. Древнейший инстинкт продолжения рода взял верх над рассудком, и сопротивляться зову природы было бессмысленно. Так уж устроены лугару: встречая истинную пару, они забывают обо всем, и неистовое желание соединиться с ней, пометить ее, наполнить своим семенем берет верх над человеческим разумом.

Теперь, когда девчонка была в его руках, он ощущал тепло ее кожи, вдыхал ее запах и хотел насладиться вкусом ее кожи. Теперь все его помыслы были только о ее теле. И теперь его ничто не могло удержать.

«Моя! Только моя!» – отбивал пульс в его голове.

– Стой!!!

За спиной прогремел выстрел, и плечо обожгла адская боль. Раздался звон разбитого стекла. Пуля прошла на вылет, прямо в окно, и стекло, лопнув, осыпалось вниз. Вслед за осколками на подоконник упало несколько капель крови.

Егор оглянулся. Хищная гримаса исказила его лицо.

Ермилов!

Он стоял на пороге кухни, направив на него ствол карабина. Лицо охотника, выдубленное солнцем и ветром, было перекошено яростью. В глазах застыло немое предупреждение.

– Оставь мою дочь, ублюдок! – слова ударили наотмашь, вырывая из груди лугару угрожающее рычание.

Степан целился в ногу. Стиснув зубы до скрежета и пытаясь унять мелкую дрожь в руках. Надеялся, что глаза ему врут. Но внутренний голос шептал: нет, это не сон, не разыгравшееся воображение. То, чего он боялся больше всего, случилось. «Они» настигли его. Настигли его семью. Как и тогда, двадцать лет назад.

Его дочь безвольным кулем свисала с плеча монстра.

Да, именно монстра. Потому что на подоконнике, чуть согнув ноги, стоял не человек. Чудовище, поросшее грязной клочковатой шерстью. Оно обхватило девушку за спину, прижимая ее к себе когтистыми пальцами, и его деформированная вытянутая морда ухмылялась, демонстрируя хищный оскал.

Прогремел второй выстрел.

Егор прыгнул вниз.