В тёмной комнате

Торжество устроили с размахом. Эмер забыла о вине, взяв на себя подготовку. Она договаривалась с поварами, нанимала дополнительную прислугу, пригласила артистов бродячего цирка Стефана – те разбили шатёр у деревни. Она же возразила Генри, когда тот предложил запереть сестёр в детской:

– Нет, они будут на празднике и будут там всё время! – отрезала она. – Ты знаешь, кто приедет? Все друзья Тео, мальчики из школы. Пора бы начать искать им пары.

– А ты об этом… Ну да, ты хорошо придумала, – откликнулся муж.

К пятнадцати годам сёстры и изменились, и нет. Они вытянулись, оказавшись выше матери, с лиц исчез отпечаток детской наивности. Но Агата продолжала затевать жаркие споры со всеми, а Маргарет часами сидела за книгами и временами, засыпая, с опаской смотрела в тёмный угол. Все привыкли, на людях она прячется за правым плечом сестры. Поэтому никто не ожидал увидеть одинокую близняшку рядом с Тео, пока он разворачивал подарки.

Агата схватилась со школьным товарищем брата – он хвастался, как увидел русалку во время морской прогулки. Она спорила до покрасневших щёк и растрепавшегося пучка тёмных волос, а когда обернулась через плечо, рассчитывая на поддержку сестры, там никого не было.

Впервые Агата потеряла дар речи, позволив противнику выдать ещё несколько откровенно бредовых аргументов в свою защиту. Но Агата не слушала, она искала глазами сестру.

Та стояла за правым плечом именинника и смотрела на главный подарок.

Тео устанавливал на земле ящик с тремя ногами, склонялся к чёрной коробке, щурил один глаз, прижимаясь к объективу.

– Что это? – спросила Агата, подойдя к сестре.

Та обернулась – на миг близняшка могла бы спутать её с собой. Сияющие глаза широко распахнуты, щёки алеют, волосы растрепались.

– Камера.

Отец подарил Тео фотоаппарат. Раз сын решил осваивать журналистику в колледже, может, и камера ему пригодится. Тео и правда сделал пару снимков, открыл заднюю крышку, засветив один из них, а потом вернулся к друзьям – и коньяку, который из фляжки подливали в вино. За камеру тут же схватилась Маргарет, и в этот раз Агата последовала за ней. Глядя, как сестра склоняется над треногой, она пожала плечами:

– Не знала, что тебе нравятся такие штуки.

– Я про них читала! В книгах и газетах, – сестра сняла камеру со штатива, на пробу раскрыла диафрагму.

– Надо же, – Агата встала за левым плечом и кивнула на лужайку, где собрались взрослые гости. – Маму сними.

– Попробую, – Маргарет подняла камеру к лицу. – Тяжёлая. Я не знаю точно, как ей пользоваться. И снимки надо, – она задумалась, вспоминая слово, одно из сотен, встреченных в книгах. – …проявлять.

О последнем не пришлось беспокоиться: Генри приказал превратить один из чуланов в фотолабораторию. Целые сутки прислуга выносила пейзажи, написанные Эмер в молодости, когда она пыталась уцепиться за какое-то хобби; лампы со сломанными абажурами; гобелены, сохранявшие стены от мороза, пока в поместье не появились электрические обогреватели. Вместо них комнатку наполнили реактивами и ванночками для промывки, вкрутили красную лампочку и протянули верёвки для сушки снимков.

Тео, сверяясь с руководством, лично проявил одну плёнку, испортив не меньше половины снимков. Он преподнёс матери фотографию с праздника, где она была почти в фокусе, и получил множество вялых благодарностей. В остальное время он любил сидеть в комнате с письмами от близкого друга из школы, бутылкой вина, похищенной из комнаты Эмер, и рассказами Конан-Дойла. Мэгги трижды просила камеру, каждый раз всё более неуверенно. Отказывал ли он потому, что не желал терять уединённое место – или видел в ней вторую сестру, вечно оспаривающую каждое его слово? В любом случае, каждый раз он говорил «нет».

В последний раз она повторила просьбу на ужине в честь отъезда брата в колледж. И снова последовало решительное:

– Даже не думай. Ещё что-то сломаешь.

– Ты же уезжаешь, – вмешалась Агата. – И ты знаешь, она будет очень аккуратна. Тебе что, жалко?

Он только улыбнулся и перевёл взгляд на очередной бокал шампанского. После ужина сёстры увидели, как Тео запирает дверь лаборатории.

– А его я заберу с собой, – он наигранно медленно спрятал ключ в карман жилета. – И не пытайтесь пробраться туда.

– Иди к чёрту, – фыркнула Агата.

Тео действительно ушёл в свою комнату, слегка пошатываясь. После полуночи, когда Маргарет пыталась найти в сборнике детективных историй практические советы по вскрытию замков, она услышала шаги в коридоре.

Уже несколько лет сёстры ночевали в отдельных комнатах – а дни проводили вместе, в любимой детской, из которой убрали старую мебель, оставив лишь ширму с феями. Всё равно, каждая из них знала, когда вторая близняшка долго ворочается в постели или просыпается посреди ночи от кошмара. Маргарет сразу поняла, кому принадлежат шаги.

Приоткрыв дверь, она увидела сестру: босую, в ночной рубашке и наброшенном сверху зелёном халате. Агата обернулась, хотя Маргарет не издала ни звука. Диалог, последовавший за этим, тоже был немым:

«Ты куда?»

«Иди за мной».

Маргарет подхватила со стула халат и устремилась за сестрой. Та мягко подошла к комнате брата, прислушалась и – повернула ручку.

Из-за приоткрытой двери послышался храп.

На тумбочке стоял полупустой кувшин с водой. Тео спал, смяв подушку и откинув одеяло. Одежда в беспорядке валялась в маленькой гардеробной, примыкающей к комнате. Свечи не понадобились – полная Луна помогала сёстрам.

Агата опустилась на колени и быстро нашла жилет, а в кармане – ключ. Так же бесшумно сёстры вернулись в своё крыло.

– А он… – прошептала Маргарет, прежде чем скользнуть за дверь спальни.

– Он целую бутылку шампанского выпил, – хихикнула Агата. – Завтра ему будет не до этого.

И правда, утром брат оказался слишком занят похмельем и сборами. Сёстры помахали ему с крыльца, когда автомобиль тронулся в сторону станции, и, не сговариваясь, бросились в лабораторию.

Ключ повернулся в замке. Маргарет распахнула дверь, затаив дыхание. Агата поднялась на цыпочки, посмотреть через её левое плечо.

Красная лампочка свисала с потолка на шнуре – так не похожая на изящные люстры в других комнатах. На столе лежала пачка неудавшихся фото; Мэгги быстро пролистала их и бросила на подоконник. Щёлкнула выключателем фотоувеличителя, тронула ванночку для реагентов и сказала:

– Я не знаю, как этим пользоваться. Тут нет инструкции.

– Погоди!

Агата поднялась на цыпочки. Полки вешали на уровень плеча Тео, для девушек они оказались выше головы. Пошарив вслепую, она нашла немало пыли и две книги.

Первая называлась «Искусство фотопечати», её Агата сразу потянула сестре. Второй оказался зачитанный сборник Верлена в оригинале, под обложкой лежала пачка писем. Пока Мэгги, сев прямо на подоконник, читала про закрепление, проявление и кадрирование, Агата быстро просмотрела письма. Хихикнув, вернула их в книгу, и спросила:

– Что, разобралась?

Сестра, не отрываясь от страниц, покачала головой.

– Сложные инструкции.

– Если этот имбецил смог справиться, то у тебя точно получится.

Маргарет прикусила губу и кивнула. А потом, неохотно закрыв книгу, потянулась к чёрному чехлу. Она откладывала этот момент как могла – его нельзя было повторить. Ткань соскользнула с камеры.

Её камеры.

Мэгги взяла фотоаппарат в руки. Раскрыла диафрагму и повернулась к Агате.

– Улыбнись мне!