Мама Таня 1:0

Возле трехэтажной бывшей фабрики с погибшими пристройками вокруг растительности не было. Поэтому чётко видна была утоптанная тропинка вокруг кирпичного пенсионера. Сергей рванул справа, вспомнив поговорку друга «налево ходят только ляди» и пожалел. Чуть не угодил в открытый люк. Тропинка резко оборвалась у изгороди дикой акации. Парень замешкался. «Ну не в люк же она сигает?». Окна первого этажа  заколочены досками и фанерой. Железные листы, прячущие главные вход,  заварены. Сергей никак не мог разгадать ребус. Пока не увидел с левой стороны здания отодвигающуюся доску в окне первого этажа. Из образовавшегося отверстия вылезла с деловым видом плешивая Флюшка и сиганула в кусты. Сергей подбежал к лазу и дернул со всей силы доску. Щель не позволяла пролезть, даже если получится запрыгнуть. За досками – ржавая решётка. «Что за хрень?». ?

Неожиданно сверху прилетел камешек.

– Эй, ну че, интеллекта не хватает или сил? – Таня высунула  кудрявую голову из окна последнего этажа.  Солнечные  блики танцевали по  завиткам Танькиных волос цвета жженой карамели и  напоминали кремовое безе.  Сергей почувствовал жуткий спазм, в животе заурчало. Он вспомнил, что со вчерашнего не ел. Татьяна  захихикала, довольная своей шуткой. – Это потерянный рай, для таких как я. Чужим здесь не место.

– Я чужой, значит?

– А время покажет. Чужие здесь и не смогут. Ты вначале попади, – Татьяна хохотнула. – Слабо?

– Тоже мне Рапунцель, – рассердился не на шутку парень. – У меня разговор серьёзный, а ты все в игры играешь.

– Говори тогда. ?

Сергей со злости рванул ржавую решетку на окне, сковывающая цепь ставни, забренчала как кандалы на галерных рабах.

– Ствол твой мама нашла! – выкрикнул он.

– Мой? С чего бы?

– Ты из него палила, могла человека убить, тебе все равно?

– Я испугалась. Испугалась, дурак, за тебя, – Таня исчезла из окна.

– Менты все равно тебя будут искать, я предупредить пришёл, а ты… за кого ты испугалась? Ты и пяти минут не думала ни о ком, кроме себя, – Сергей с досадой тряхнул решетку будто яблоню. Запустил пятерню в густую пшеничную шевелюру, взъерошил волосы, и быстро зашагал к кустам у ограды. Не оглядываясь.

– Стой, Серёга, стой, ну, извини. Я впущу и мы поговорим. Ну, одну загадку отгадай. Ты не чужой, но и не свой, ведь так? А это мой дом. Мои правила. И это ты ко мне пришёл. ?

Сергей нехотя оглянулся и поднял голову на голос из окна. Кремовое безе волос уже искрилось на солнце со второго этажа Кирпички.

– Давай свою загадку, Рапунцель, – Сергей был раздражен и заинтригован одновременно. «Хочешь уйти и не можешь, никогда не думал, что это возможно».

– Сидит девушка, а вы не можете сесть на её место, даже если она встанет и уйдёт. Где она сидит? Отгадаешь, спущусь. Нет – значит, мне и не надо знать то, что ты хочешь сказать.

– Так это легко, пф-ф, в такси она сидит! Спускайся, – довольный парень раскинул руки, расплывшись в довольной улыбке.

– В другой раз, не угадал, но у тебя есть ещё две попытки, так и быть, – Таня уселась на подоконник, свесив ноги. Флюшка, нагулявшись, прошмыгнула в заколоченное окно. Сергея все больше распирало любопытство, где этот чёртов вход. Дело принципа –  найти его. Он медленно двинулся в сторону левого крыла здания, сминая полынь и цепляясь штанами за репейник. ? Неожиданно позади что-то зашуршало. Сергей резко обернулся и краем глаза заметил парнишку. С целлофановым пакетом, полным хрустящих жестянок. Мальчонка проворно юркнул в открытый люк. И исчез в клоаке канализаций.

– Батон, предатель, – зазвенел Танькин голосок. И девушка исчезла из виду. Через несколько  минут металлические ворота клацнули и распахнули объятия в заброшку. Посреди огромного холла, который когда -то был складом, судя по запаху аммиака и глиняной взвеси, стояла Таня.

В своей излюбленной болоньевой куртке, болтающейся на плечах. В чёрных лосинах и высоких ботинках на шнуровке, отчего издалека напоминала солдата Джейн. Она будто приготовилась принять бой и вот-вот из-за спины достанет автомат.

– Если б не Батон, не пустила тебя. Ну, заходи, – Таня направилась к воротам, чтоб закрыть. Батон, малец лет девяти, хрипло засмеялся. И сквозанул к лестничному пролету с правой стороны холла.

– Я сам закрою. Неужели ты здесь живёшь?

– Неужели, в самом деле, все сгорели карусели? – Таня картинно закатила глаза и театральным  жестом прикрыла их ладонью. – Пойдём за мной, маменькин сынок. ?

Где-то в сердце завода застонали протяжно и волнующе «Ангелы» Моранди.

– Громче, Батончик, – Танька взлетела в прыжке, словно вспорхнувшая из гнезда на скале ласточка.

«То ли балерина, то ли сумасшедшая. По ходу я уже ни дня не смогу без вот этого всего!», – Сергей почувствовал, как упорхнули с ее танцем остатки его разума. Осталось восхищение и.…вожделение.

Его Таня, порхающая бабочка, шуршащая болоньевыми разноцветными крыльями, будто не испытывала земного притяжения вовсе. На миг парню показались картинки -слайды при взмахе её тонких рук. Взмах левой – искрящееся озеро, обнятое серебристыми ивами. Взмах правой – лебеди плывут по тихой глади. Наваждение. Музыка резко стихла. Он тряхнул головой и заметил, что танцовщица исчезла с импровизированной сцены. Парень устремился вслед ещё слышным удаляющимся шагам. Нагнал Таню в коридоре третьего  этажа. Сергей нагнал девушку, болонь шелестела, громоздкие ботинки её скрипели, но походка была все такой же парящей. Парень сверлил взглядом её ровные, обтянутые лосинами ноги. Очарованный, плелся за прелестницей. Со стороны могло показаться, что скажи ему сейчас Татьяна прыгнуть с крыши, вниз головой, прыгнет. Он не заметил, как прошёл облезлый коридор, воняющий кошками, до конца. Спустился по узкой лестнице с крошащимися бетонными ступенями. И провалился в затхлость полуподвального помещения, заглотившего его как мошку в зловонное нутро.

Глаза не сразу привыкли к темноте, по спине побежал холодок, шевеля волоски на затылке. Вытянул руку. Услышав звонкий смех, шорохи, чирканье спички по коробку, наткнулся на кудрявые жёсткие волосы. Точно проволока. Тут же в нос ударил чадящий запах парафина, Сергей закашлялся, отстранившись:

– Мелкая, эти шуточки забавляют только тебя, – парень изобразил недовольство в голосе. В этот момент Таня подняла вверх трепыхающуюся  толстую свечку на металлической тарелке и осветила лицо гостя.

– Добро пожаловать! – девушка поставила источник света на столик. Сергей быстро осмотрелся.

– Ого, да у тебя тут антикварная лавка. Ты бабка – процентщица? Бойся, бабка, я Раскольников, – молодой человек, предполагая, что удачно пошутил, состроил   гримасу: будто поперхнулся лимоном.  Нахмурил брови, и двинулся на Таню, выставив руки вперед. – Кто я, тварь дрожащая или право имею? – Таня с хохотом проворно заскочила на колченогую табуретку, став с Сергеем одного роста. Она колыхалась, как канатоходец, на стульчике. Пытаясь удержать равновесие. Куртки на Тане уже не было. Парень выхватил взглядом её высокую округлую грудь без белья под топом. Дыхание зашлось.

Таня покачнулась на стульчике, словно девочка на шаре.  Сердце его уже бомбило глухими взрывами внизу. В паху болезненно ломило и распирало. Сергей еле сдерживался, чтоб не сорваться. Губы пересохли, в этот момент он был рад, что в комнатушке полумрак. Глаза наверняка выдали бы в нем маньяка. В этот момент лохматый стульчик тоже возбудился. Застонал, выдохнул жёстко, с хрустом рухнул обессиленно на пол. Сергей успел схватить Таню и прижал с такой силой, будто от этого зависела её жизнь. Проказница шепнула на ухо:

– А ты знаешь, что Раскольников террорист. Самый что ни на есть. ?

Кровь снизу резко вернулась в мозг Сергея. Шелест её голоса был приятен, мурашки поползли по бёдрам и животу. Сердце теперь колошматилось в груди. В янтаре её глаз плясало пламя свечи отблесками – чертиками.

– Ты о чем? – чужим голосом прохрипел, не выпуская девушку из рук. Она попыталась вырваться, хихикая, он вдохнул запах её волос. Закружилась голова. И он решился. Попытался поцеловать, дерзко кинулся губами к её, как коршун за добычей. Таня выгнула шею назад. Потом будто желе вытекла из его рук. Он не сразу понял, как она проделала этот трюк.

– Никогда не делай так, понял? И я терпеть не могу Достоевского.

– Ну ты что? Обиделась? Ну, прости, так вышло… – он попытался удержать её. Таня схватила свечку со стола, резко выставила её перед собой, освещая безумное выражение лица гостя. И закричала:

– Я ненавижу террористов, ненавижу, – глаза её налились ненавистью. Лицо исказилось болью. Его Таня дрожала.

– Иди сюда, я тебе не враг, – Сергей растерялся, но чувствовал, что сейчас он ей нужен. ?

Таня поставила свечку, медленно подошла к пластиковой этажерке, заставленной всякими безделушками. Зажгла ещё свечи. В помещении стало светлее, тут он заметил на стенах ковры. Потертые, и не очень, овальные тряпичные панно и шерстяные, с узорами. Она подошла к красному ковру, пестреющему голубыми ромбиками и жёлтыми зигзагами, и отогнула уголок. Сергей касался  взглядом  её изящных пальцев. Скользил по чёрной майке, обнимающей спину, упругой попе. Неожиданно на запястье Тани он увидел шрамы и перекрывающую их корявую   татуировку.

Задрожало в экстазе пламя цвета апельсиновой шпинели, страстно поглощающее оплывшие восковые остатки на блюдце. В тесной каморке вдруг стало душно и неуютно. Две свечки дрогнули будто от ворвавшегося сквозняка и помещение захватила в полон полутьма. Хриплый детский голос прервал тугую, напряженную тишину:

– Мам Тань, я на охоту! – Батон просунул голову в приоткрытую дверь.

– Батончик, сейчас я договорю с пришельцем, и решим. Подожди, – лохматая голова послушно исчезла.

– Батон? Мама? Что это вообще за клички такие? Кто ты вообще такая? Ему же лет десять, и ты его мама? – Сергей был растерян и обескуражен.

Таня снова чиркнула спичкой и подпалила новые свечки, которые достала из-за полога. В комнатушке стало еще светлее, краем глаза Сергей заметил фото в рамке на деревянном поддоне. Его Таня использовала как стеллаж. Девушка молча смотрела сквозь танцующее пламя свечи на фото. Не поворачиваясь к Сергею.

– Это мои родители, – она вздохнула. – А это то, что помогает мне выживать, – Таня повернулась и поднесла огарок к запястью. Сергей отчётливо увидел цифры на прозрачной коже. Шрамы, поверх иссиня-черные цифры. 7.08.1997. ? Он резко почувствовал, как сдавило грудь невидимыми огромными пассатижами. В голове промчались кадры жизненной хроники воспоминаний. Рыдающая мама. Кому-то звонит и орёт в трубку дед. Его обрывочные фразы: «поднять всех», «что значит ни следа», «это невозможно». Дед прижимает мать к себе и гладит по голове как ребёнка. Приговаривая:

– Региночка, найдется, ласточка моя, вернётся.

А потом один день печальнее другого. Вот и сейчас ком в горле, душат слезы, как и в тот вечер. 7.08.1997. Когда отец впервые не вернулся после работы домой. Не вернулся он и спустя месяц. И годы. Исчез без следа. Взяв себя в руки, Сергей притянул Таню к себе, приобняв за плечи. Она успела поставить свечу на столик, та осветила ее янтарные кошачьи глаза. Девушка сначала уперлась ручками в его пресс, почувствовав силу и защиту, прикоснувшись к его спортивному телу, инстинктивно прижалась. Завернувшись в его объятия как в плед.

– Что за шифр на твоей руке?