– Конечно, – отец тяжело вздыхает. – Если бы твоя мама сказала, что смертельно больна, я бы с ума сошёл.
Мама берёт меня за руку.
– Всё будет хорошо, Анечка. Всё будет хорошо.
Да, со мной не может случиться ничего плохого. Всё должно быть хорошо.
Стадия II. Гнев
Мне надоела эта длинная церемония.
– Послушайте, – сказал я, – или застрелитесь,
или повесьте пистолет на прежнее место, и
пойдёмте спать.
М.Ю. Лермонтов
Глава 3
Я стою на кухне, согреваясь в лучах утреннего солнца. Зачёркиваю вчерашний день на календаре красным маркером. Сегодня второе июня. До операции осталось восемьдесят четыре дня.
Собираюсь и иду на работу. Я редко хожу пешком. В пространстве витает гипнотизирующий шелест листвы и крыльев голубей. На его фоне другие звуки меркнут.
Мимо меня проходят люди. Вот девушка с ребёнком.
– Мам, купи мне машинку на пульте управления.
Она тянет его за руку.
– Мы опаздываем! Иди быстрее!
Вот мужчина в костюме уткнулся в телефон, а там целующаяся парочка. Все живут своими жизнями и не подозревают, что творится в других.
Подступает тошнота. Во рту неприятный солоноватый привкус. Я успеваю добежать до ближайшей урны.
– Акх… кх…
Из-за головокружения не решаюсь подняться. Одной рукой держусь за урну, второй вытираю губы салфеткой.
За что мне всё это? Что плохого я сделала?…
Аврал на работе не прекращается. Я сижу за письменным столом. Передо мной ноутбук, кружка кофе и кипа бумаг. Отчёты, отчёты, отчёты, отчёты…
Начальник выходит из своего кабинета.
– Анна Александровна, назначьте встречу с нашим инвестором на четверг.
– Хорошо.
– Отчёты готовы?
– Нет, Виктор Юрьевич. Заканчиваю.
– Вы всю неделю их пишите. Сколько ещё времени Вам нужно? В этом месяце без премии. Хорошего дня. – Уходит.
Да плевать мне на твою премию! Она мне не понадобится!
Смешиваются злость, обида и отчаяние. Я не заслуживаю такой ранней смерти. Я всю жизнь старалась всем помочь, ни с нем не ссорилась, делала то, что от меня хотели. И что я получаю взамен?
Руки опускаются. Это… несправедливо. Почему какие-то алкаши, наркоманы, никому ненужные эгоисты живут до глубокой старости, а я должна умереть?…
– Анечка, милая, ты обязательно выздоровеешь.
Мы сидим в гостиной на диване. Мама кладёт руку на моё колено и поглаживает. Меня это действие начинает раздражать.
– Мы можем говорить о чём-нибудь, кроме моей болезни?
– Конечно-конечно. Когда Стёпа собирается делать тебе предложение?
– Мы пока не планируем расписываться. – Отворачиваюсь к окну.
– Почему? Вы уже пять лет вместе. Пора и о детях подумать.
– Мама, ты издеваешься? Какая свадьба? Какие дети? В «не говорить о раке» входит и «не намекать на него».
– Прости, прости, Анечка. Я совсем не это хотела сказать. Кушать хочешь? Испечь твои любимые пирожки? – Тянет руку к волосам.
Я уклоняюсь от сморщенной ладони и встречаюсь с жалостливым взглядом матери.
– Не нужно мне ничего!
– Аня…
В комнату заходит папа.
– Дорогая, ну правда, что ты пристала к дочке? Она не маленькая.
Мама складывает руки на коленях. Её глаза наполняются слезами. Не могу терпеть эту мерзкую жалость. Я встаю и выбегаю из квартиры.
– Аня! – слышу вслед голос отца.
Прихожу домой совершенно разбитая. Разуваюсь и бреду на кухню. Снимаю пиджак, вешаю его на спинку стула. Он почти сразу падает. Наливаю воду.
Заходит Стёпа, погружённый в телефон.
– Друзья позвали меня посидеть в баре. Пойдёшь со мной.