Перелом любви со смещением

– Не переживайте, мэм, вы не доставили мне никакого беспокойства. И вот, держите ваш телефон. Надеюсь, он не повредился, встретившись с моей головой, – непонятно откуда взявшийся на этих «типа международных» соревнованиях русскоговорящий иностранец в очередной раз продемонстрировал мне отличную работу своего стоматолога и повернулся снова к сцене.

Отвлекшись на телефон и разговор с гостем нашего прекрасного штата, я совершенно забыла про пострадавший каблук и, сделав шаг в узком проходе, да еще и столкнувшись с тем самым наглецом, что умудрился уместить-таки свою пятую точку на моем кресле буквально перед самым моим носом, я потеряла равновесие.

Вы представляли себе ситуацию, когда красивая девушка (ладно, ладно, взрослая женщина) случайно подворачивает ногу и, изящно взмахнув тонкими руками, падает? Но не на пол, разумеется, а на прекрасного принца, который тут же подхватывает ее и бегом несется в ближайшую церковь, дабы сочетаться узами нерушимого брака с не умеющей держаться на ногах растяпой?

В девчачьих мечтах выглядит красиво. А когда ты падаешь в узком проходе между рядами, причем один из рядов намного ниже, чем тот, с которого ты падаешь? А еще у тебя сломан один каблук. А еще до сих пор расстегнута сумочка. Плюс узкая юбка. Плюс короткий пиджак. Плюс чулки, от которых ты так и не отучила себя, потому что их так любил первый (и единственный) бывший муж…

Стоп! Не думать! Падай лучше в правильное место!

Вскрики и испуганные возгласы сопровождали мое позорное падение куда-то в нижнее междурядье. Кто-то недавно в “Открытом микрофоне” глумился над тем, как падают пьяницы – мол медленно, заторможенно, как в съемках первой «Матрицы». Мне казалось, что я летела так же – не столь отточенными движениями хорошего выполненного трюка, но с максимально задействованными участниками действа – справа, слева, сверху и, самое главное, снизу, на того самого иностранца. Как хорошо, что он выглядит довольно крепким на вид!

– Упс! Клянусь, я не нарочно! – я даже ладошку вскинула вверх, лежа на спине с задранной юбкой, явно разорванной по шву.

– Господи, с вами все в порядке?

Похоже, порвала юбку, явно потеряла кучу всего из сумочки, опозорилась перед толпой народа, дважды ушибла какого-то несчастного приезжего, любителя бальных танцев, который теперь наверняка унесется из нашего прекрасного города, вопя от ужаса, что во время просмотра волшебного венского вальса в исполнении дважды лауреатов международных конкурсов его пришибла какая-то сумасшедшая, которая еще и матерится по-русски. А так со мной все в порядке.

Кряхтя, как наша старенькая мопсиха Пич, я попыталась встать. Перепуганный моим падением «тюкнутый» наклонился, чтобы помочь, ровно в тот момент, как я, наконец, преодолела силу притяжения.

– Черт! Как же больно, – всхлипнула я, потирая шишку на лбу и встречаясь взглядом с трижды ушибленным.

Это как минимум Гаага, моя дорогая. Это суд, штраф, запрет на приближение и вообще пахнет международным скандалом. Господи, что сказала бы дочка, узрев цирк, устроенный ее “талисманом” перед столь важным выступлением?

Сквозь невольно подступившие от боли слезы я взглянула на пострадавшего, и через несколько секунд мы уже звонко хохотали, растирая лбы и пытаясь все же поднять меня с этого чертова пола и усадить рядом с таким поразительно терпеливым и мирным иностранцем.

– Послушайте, я вам должна. Серьезно. Таких нелепостей со мной не происходило уже бог знает сколько времени. Я стукнула вас сегодня по голове три раза. И каждый раз совершенно случайно. Честно. У меня к вам никаких претензий, я не злобная хейтерша и вообще вас не знаю. Просто, считайте, я ваш личный Тунгусский метеорит сегодня.

– Значит, у меня есть основание выкатить вам счет и потребовать оплаты по нему? – лукаво ухмыльнулся мужчина.

– Есть, – подтвердила я. – А вы откуда знаете русский? Приехали из России или тоже русские корни?

– Угу, – рассеянно ответил мужчина, то ли не расслышав моего вопроса, то ли так ловко уйдя от прямого ответа. – Будет ли считаться наглостью или, как у вас принято говорить, харассментом, если я поинтересуюсь вашим именем, о прекрасная незнакомка?

Слава богу, что в зале уже приглушили счет и вряд ли кто-либо заметил, как краска прилила к моим щекам. Этот мужчина оказался невероятно галантным, кто бы мог подумать? Моя бабушка любила Есенина и часто повторяла, что настоящий “russkiy muzhik” больше всего на свете любит две вещи – “pit y epazza”, и глядя теперь на внезапно образовавшегося собеседника, я почувствовала эти самые вибрации: уж не знаю, как там с первым, но второе он точно умеет и любит делать.

Я сморгнула, чтобы скрыть охватившее меня чувство… чего? Ощущения, что я мысленно едва не изменила мужу? Фергалу? Бывшему, который бросил меня, как ненужную вещь?

Что за khren со мной творится?!

И решительно протянула ему руку.

– Ну, поскольку в агрессивном поведении сегодня можно обвинить, скорее, меня, то ни наглостью, ни тем более харассментом мы этот вопрос считать не будем, – улыбнулась я. – Тания, приятно познакомиться.

– Андрей,  – он аккуратно охватил мою ладошку своими – крупными, по-мужски грубоватыми – и поцеловал, склонившись так, что я невольно вдохнула его аромат полной грудью.

Глава 3

– Ты пахнешь мечтой, – я втягиваю запах и, не удержавшись, облизываю мужское ухо, призывно торчащее из-под свежей стрижки. – Моей мечтой. Запретной.

– М-м-м, я должен сам себя премировать за прекрасный выбор парфюма?

– А это точно ты выбирал этот запах? Или тебе кто-то помогал? – я прикусываю мочку чуть сильнее, ощущая, что он дрожит всем телом и теснее прижимается ко мне.

– Ну, мне, разумеется, помогли. Мир не без добрых людей, знаешь ли, – горячее дыхание опаляет шею, а наглые руки уже вовсю справляются с застежкой бюстгальтера.

– Чш-ш-ш, мы не слишком спешим? – я усмехаюсь и смотрю, наконец, прямо в глаза – теплые, карие, с солнечными искрами, мерцающими в темноте, как золотистый топаз.

– О, я не буду спешить, ни в коем случае, моя Татиана. Я просто сперва сделаю это быстро, резко, дерзко, возможно, даже грубо. Вот так… – Рывок, и мои трусики где-то в районе коленей, а саму меня дергают, прижав спиной к наспех расстегнутой рубашке…

– Нет! – я вырываюсь из мужского захвата, развернувшись опять лицом к нему. – Я хочу слышать этот аромат. Что это, черт возьми?..

Comme des Garcons.

Odeur 53.

Запах прибрежного парка ранней весной: соленый порыв морского бриза, пепельная сладость набухающих почек, мокрые металлические поручни трапа яхты, обросшие водорослями огромные валуны, костер на диком пляже, в который кто-то бросил старую велосипедную шину…

Унисекс.

Цветочный, древесно-мускусный, с нотами песка, гальки, металла и глины.

Свежий, с кислинкой, будоражащий, заставляющий в недоумении принюхаться.

Странный, как многое из того, что создано руками и душой представителей древней, загадочной цивилизации страны восходящего солнца.

Редкий аромат, который настолько мало кому нравится, что его даже в общераспространенных парфюмерных магазинах не продавали. Только под заказ. Только в трех городах: Нью-Йорке, Сан-Франциско и Бостоне.

Odeur 53  стал для нас с Фергалом запахом свободы. Нашей с ним личной свободы – свободы выбора, свободы пространства, свободы передвижения. Запахом, царившим в нашей первой в жизни гардеробной – совершенно пустой и казавшейся огромной. Запахом солнечного утра, цивилизованного, не в четыре часа, а в восемь, когда даже зимой ты уже видишь солнце. Запахом совершенно безумных ночей в собственной просторной спальне, без детских кроваток с обеих сторон, с плотной дверью, закрывающейся на ночь на задвижку во избежание внезапных ночных гостей, скучавших без мампапы в новых комнатах.

Что это были за ночи!

Мы как с ума сходили, стоило только щелкнуть замку, отсекавшему нас от любопытных глазенок и слишком уж чутких ушек. Мы, уже взрослые люди, моментально оборачивались озабоченными подростками, использующими отсутствие родителей в рабочие часы будних дней для того, чтобы вкусить запретного секса – горячего, потного, громкого. Да, из мастеров беззвучного секса, коими мы были вынуждены стать, теснясь долгое время в арендованных крохотных квартирках, мы превратились в разнузданных громогласных хищников, урчащих от удовольствия при пожирании любимой плоти. Я больше не стеснялась стонать, вскрикивать и всхлипывать, а Фергал позволял себе озвучивать финал с присущим его голосу низким рокотом валунов, ворочающихся от удара штормовых волн…

– Татьяна, я, честно говоря, немного удивлен, но при этом страшно обрадован.

– Что? – я лупала глазами, пытаясь вынырнуть из поглотившего меня воспоминания, навеянного таким знакомым, практически родным ароматом, который раньше я слышала только от одного мужчины – единственного в моей жизни.

– Я страшно обрадован тому, что встретил в чужой стране человека, с которым на удивление легко общаться. Без всех этих странных церемоний, присущих двум незнакомцам, говорящим на не родном языке.

– А удивлены чему?

– Тому, что мне повезло не просто познакомиться с настоящей красавицей, но еще и стребовать с нее при первой же встрече как минимум свидание, – мило улыбнулся Андрей.

– Стребовать? – я склонила голову набок, пытаясь в темноте разглядеть собеседника. На удивление примечательный экземпляр: высокий, подтянутый, серый джемпер обтягивает широкие плечи, никакого пивного животика, теплые сухие ладони, в которой утопают обе мои, открытый взгляд, добрая улыбка и… сводящий меня с ума аромат.

– Разве не вы буквально пару минут назад предложили выставить счет за нанесенные повреждения? – лукаво усмехнулся Андрей, не выпуская моей руки из захвата. – Вот это и будет оплатой за причиненные неудобства.

– А если я замужем? – мысленно скрестила пальцы, как обычно делали мои дети, подвирая маленько.