Магия семьи Ярославцевых. Книга 1. Убийство – дело семейное

– Иди отсюда, щенок! Это теперь моя баба! Захочу убью!

Глаза Станислава вспыхнули яростью. Он встал на ноги, уставился в упор на Прокопия.

– Сам убьешься,– прорычал он сквозь зубы.

Прокопий обомлел. Он молча ушел в дом. А к ночи разнеслась молва, мол повесился.

– Да как же. Семнадцать лет отроду и вдова,– рыдала Агриппина.

– Его кара настигла за тебя.

Станислав обнял сестру. Он не мог смотреть на ее синяки и опухшую губу без слез.

– Никто тебя пальцем тронуть не посмеет, сестрица. Накажу.

Агриппина оттолкнула его.

– Ты что натворил?

– Ничего. Просто сказал ему, что сам убьется.

– Так проклял же. Господь накажет.

Девушка растерянно смотрела на него.

– Мне подарок сделали. Свыше.

– Я тебя умоляю. Уезжай. Крестьяне узнают, не поздоровится. Бабку Домну загубили, думали, ведьма. А ты?

– Не знаю, кто я. Откажешься от меня?

– Никогда не откажусь. Но ты уезжай. Все хорошо у меня будет. Ты ведь меня спас.

Агриппина крепко прижала к себе брата.

– Самый мой близкий, самый родной. Надо в церковь, Батюшка грехи отпустит, ты излечишься.

– Я не грешил, а по -справедливости, наказал его.

Станислав, тяжело дыша, уткнулся в шею Агриппине.

– Даже если в тебе будут жить четыреста бесов, все равно ты мой брат. Все равно буду любить тебя.

Девушка взяла его ладонями за щеки.

– Ты избавишься от них?

– Как избавиться, если они помогают?

Она пристально вгляделась в его глаза. Все та же доброта сияла в них. И безграничная нежность к ней.

– Ты не одержимый,– покачала она головой, слегка улыбнувшись.

– Это я, сестрица. Честное слово я. Оно во мне жило, волшебство это.

– Не волшебство. Проклятие,– закрыла ему рот рукой Агриппина.

Он не нуждался во спасении, и чувствовал эту силу, что нарастала в нем. Юноша начал целовать руки сестры.

– Ты этими руками меня кормила, поднимала меня с земли, когда падал, мыла. Тебе ли меня не знать? Если ты любишь меня таким, каков я есть, давай вместе уедем.

– Ты знаешь, как тяжело деревенской девке в большом городе. Я пока тут побуду, потом снова замуж выйду. Мне другая жизнь не нужна. А тебя выгоняю, из-за того, что страшно. Убьют ведь.

Станислав опустил голову.

– Проводи меня утром,– попросил он со слезами на глазах.

На следующее утро Станислав, до боли в косточках, обнял сестру, и двинулся в путь. Как только он пропал за поворотом, девица разрыдалась. Она опустилась на землю возле забора. Мысленно прощалась со своим детством.

«Как же так вышло, любимый братик, что мы с тобой выросли. И тропиночки наши разошлись. А небо над головой все такое же голубое, и трава под ногами зеленая. В мире ничего не изменилось, только мы с тобой»– подумала она.

«Мир тоже изменился, сестренка. Главное, что осталось- моя глубокая любовь к тебе»-ответил он ей мысленно.

Агриппина широко раскрыла глаза. Это брат отправил ей мысленно послание. Пусть в нем хоть четыреста бесов, для нее он хранитель.

«Хорошей дороги тебе, братик, и счастливой жизни»,– снова подумала она.

Но ответ не получила. Значит он уже далеко.

В большом городе найти себе применение оказалось гораздо проще. Деньги ему стало приносить картежничество. Просто он сквозь рубашку видел масти. Пошел по кабакам. Тратил все, что выигрывал. Изредка приезжал, поглядывал за сестрой.

Через год узнал, что Агриппина погибла. Мать снова выпихнула ее замуж за истязателя. Боль сжала сердце в кольцо. С каждым часом она становилась невыносимой. Станислав рассвирепел. Он колотил стены кулаками, проклиная себя.

– Что же ты дурак не забрал ее. Дурааак…

Этой ночью он не уснет. Надо расквитаться со всеми. Они там позволяют себе бить детей, буянить. А те, кто тихо сидят, чем лучше? Знают и молчат! Делают вид, что нет выбитых зубов у молодых девок. Гибель Агриппины никому с рук не сойдет.

Следующей ночью он посетил деревню. Устроил дебош. Испуганные люди повыскакивали на улицу.

– Горит! Горит деревня! Вы все горите!-орал Станислав на всю улицу.

Он бегал по деревне, барабанил в двери. Называл каждого п имени.

– Петр, ты горишь! Алевтина, ты горишь! Ефим, ты горишь!

Люди смотрели в черные глаза Станислава, и ощущали невыносимый жар. Они начали буквально видеть огонь. Он разом распространился по крышам. Животные сходили с ума от испуга. Горели телеги и сараи. Дым заполонил все вокруг. Крестьяне метались по дворам. Отовсюду раздавались детские крики. Народ задыхался и падал.

Станислав устроил свой ад. И ему это понравилось.