Ты и я

И я послушно всхлипываю пару раз, а после, как маленькая девочка, даю волю эмоциям и вою навзрыд. Матвей продолжает гладить меня по голове, едва ощутимо покачивая меня в своих объятиях.

Я чувствую себя защищенной. От него исходит тепло, которое проникает в меня, согревая изнутри и немного притупляя боль. Поднимаю руки и просовываю под куртку, чтобы сомкнуть их у него за спиной. Прижимаюсь сама, забыв о том, что совсем недавно желала спрятать свою слабость от всего мира.

Рукам тепло, и я наконец согреваюсь. Постепенно высыхают слезы, на смену которым приходит чувство усталости и пустоты. Хочется вот так заснуть, пока Матвей гладит меня по волосам, и проснуться в новом мире, где нет предательства и боли, а есть лишь любовь, доверие и искренность.

– Все будет хорошо, – тихо говорит Матвей, когда я первая немного отстраняюсь, чтобы поднять на него заплаканные глаза.

Большими пальцами он стирает остатки слез с моего лица и на мгновение задерживает руки на моих щеках. Смотрю внимательно, почти не моргая, и отмечаю про себя новые и новые детали, которых раньше не замечала. Маленькую родинку чуть ниже внешнего уголка глаза, которая едва заметна, если не вглядываться. Черные длинные ресницы, пушистым веером обрамляющие глаза миндалевидной формы. Россыпь мелких морщинок, которые говорят о том, что Матвей любит улыбаться…

Только я еще ни разу не слышала, как он смеется.

В его глазах я вижу душу, которая открыта для меня. Я смотрю и словно заглядываю внутрь него, безошибочно угадывая чувства, которые обуревают в этот миг парня. Но даже несмотря на это, он отлично держит себя в руках. И со стороны кажется спокойным, немного равнодушным или даже безразличным ко всему, что происходит вокруг. Сейчас в центре его вселенной лишь я.

Вижу свое отражение и понимаю, что, несмотря на заплаканный вид, я все еще красива. Странно, но раньше я так не думала, когда часами смотрела в небольшое настольное зеркало. Раньше… Пока не увидела свое отражение в его глазах.

– Спасибо, – шепчу, до конца еще не осознав, что сердце не бьется.

Оно замерло, воспарив куда-то вверх, откуда видно всю-всю землю и каждый уголок нашей необъятной вселенной. И оно ждет, пытается понять, что же будет дальше – жизнь среди пушистых, воздушных, словно перина, облаков или стремительное недолгое падение вниз, после которого только смерть.

Матвей подается немного вперед, чтобы оставить легкое прикосновение своих губ на моем горячем виске, и я благодарна ему за эту нежность. Благодарна за заботу и за то, что он стоит сейчас рядом, держа меня в своих руках, тем самым запрещая сделать шаг в пропасть.

Он – это то, что удерживает меня здесь, в этой реальности, и не дает даже шанса упасть вниз и разбиться.

– Как ты меня нашел? – спрашиваю я, чтобы отвлечься от своих мыслей, в которых растворяюсь с головой.

– Я знал, куда ты придешь, – отвечает он нехотя, впервые отводя глаза.

– Откуда? – само собой вырывается у меня.

– Ты всегда приходишь сюда, когда тебе плохо. Иногда просто стоишь и смотришь вдаль, а иногда кричишь в пустоту в надежде, что никто тебя не услышит.

Эти слова меня повергают в шок. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его щеки, тем самым пытаясь вернуть зрительный контакт.

Матвей перехватывает мою ладонь и отводит немного в сторону.

– Не стоит. Не делай так, – теперь его глаза холодны.

Он словно замкнулся от меня в считанные секунды. Я больше не вижу того, что видела еще несколько минут назад.

– Тебе неприятно? – спрашиваю тихо, почти шепотом.

– Приятно, – прямо отвечает он. – Но это совсем не то, чего ты хочешь сейчас.

– И чего я хочу, как ты думаешь?

– Ты хочешь сделать больно Артёму. И я – идеальное оружие в этой мести.

Я отхожу от него на несколько шагов, вновь останавливаясь на самом краю обрыва. Гляжу вдаль, на темнеющее небо, а после перевожу взгляд на загорающиеся огни внизу.

– Почему ты думаешь, что меня обидел Артём? – поворачиваясь, задаю новый вопрос.

– Это очевидно, – пожимает плечами парень. – Твои глаза правдивы. Ты не умеешь лгать совсем. И притворяться не умеешь. За это Тёмыч тебя и ценит.

– Ценит? – фыркаю я, вновь поворачиваясь к Матвею спиной. – Ты так об этом говоришь, будто уверен.

– Я это знаю, – он подходит ближе и останавливается рядом со мной.

– Ты так и не ответил, откуда ты знаешь, что я бываю здесь, – украдкой кидаю взгляд на Матвея.

– Я любил это место раньше. Часто сюда приходил. И мне казалось, что это только мое, личное пространство. Что никто не знает о нем, никто не придает ему значения. Пока однажды не увидел здесь тебя, – в его глазах отражаются огни города, отчего кажется, будто глаза мерцают, светятся, загадочно и заманчиво блестят. – Это было задолго до того, как ты познакомилась с Артемом.

Глава 5

Я хочу уточнить еще кое-что, но Матвей аккуратно заправляет мне прядь за ухо, а после прикладывает указательный палец к губам, призывая молчать. Соглашаюсь, хотя меня распирает от любопытства.

– Скажи, как ему сделать больно? – перевожу тему и возвращаюсь к своим безрадостным мыслям. – Как его проучить, чтобы он понял, что так поступать нельзя?

– Ты думаешь, что месть – это единственный выход? – спрашивает Матвей. – Я не знаю, насколько сильную он причинил тебе боль. Не знаю, что случилось и из-за чего ты так расстроена.

– Он… – начинаю говорить, а после умолкаю. – Неважно. Совсем неважно. Ерунда.

Странно, но я не могу открыть Матвею истинную причину своего срыва. Мне стыдно говорить о таком даже с самыми близкими подругами. Потому что не знаю, что сказать, где найти слова, а те, которые подобрала, не совсем четко передают суть.

Признаюсь себе, что даже сейчас, спустя некоторое время, внешне успокоившись, я ищу оправдание матери и Тёме. И не могу найти, потому что еще жива злость внутри. Она бушует, ломая границы сердца и стремясь выйти наружу, выплеснуться огромной волной разрушительной силы и смести на своем пути все, уничтожая любые воспоминания.

– Ерунда, – снова повторяю, как мантру, в надежде, что это действительно станет реальностью, что станет совсем неважным, незначительным. Первой ступенькой на пути к жизненному опыту и взрослению.

– Я понял, – кивает Матвей.

И я благодарна ему, что он не взламывает мои личные границы и замки, которые висят на тяжелых цепях, опутавших мою душу. Он просто смотрит так, что его взгляд я чувствую в своем сердце и понимаю: не стоит что-то еще говорить. Он и так все знает. Читает меня, словно открытую книгу. Всю, до самой последней главы и эпилога. Читает, изучает и откладывает в закрома своей памяти, чтобы навсегда запомнить. И, может быть, до этого были десятки книг, и будут сотни книг после – я останусь уникальной, со своей неповторимой жизненной историей.

– Мне нужно домой, – тихо говорю я. – Я ушла, толком ничего не объяснив маме. Она волнуется… надеюсь, – последнее слово произношу едва слышно, почти одними губами, но Матвей слышит и его.

– Тогда идем? – он снова протягивает мне открытую ладонь, и я, даже не задумываясь, вкладываю свою руку, позволяя вести меня за собой, как маленькую.

Второй рукой тру щеки, желая стереть с них воспоминание о слезах. Мне кажется, что стоит матери увидеть меня, как она все поймет. Догадается, что я солгала и ни в какой магазин не ходила. Почувствует, что внутри меня все оборвалось и не осталось ничего, кроме пустоты.

– Почему ты возишься со мной? – спрашиваю у Матвея, чтобы нарушить напряженное молчание.

– Потому что хочу стать тебе другом, – немного подумав, отвечает он. – В тебе есть что-то такое, что я ценю в людях. И в отличие от некоторых… – небольшой запинки хватает, чтобы я снова подумала о Тёме, – ты реальна. Искренняя, открыта для мира и слегка наивна.

– Дура иными словами, – уточняю я, мрачно улыбнувшись.

– Нет, не дура, – качает головой Матвей. – Просто ты еще совсем не знаешь, что такое жизнь.

– А ты? – задаю вопрос и, кажется, перестаю дышать в ожидании ответа.

– И я, – говорит Матвей. – Никто. Жизнь узнать невозможно. И только глупцы наивно полагают, что смогли ее понять полностью. За это и расплачиваются, ведь она обязательно докажет им обратное.