Простые слова

– Под машину попал?

– Ага, катком нашего Митьку переехало!

– Не смешно! Симонов, больно?

– В полицию надо!

– Да какая полиция, пацаны? Пусть скажет, кто, и мы сами ему уши надерём! Верно?

– Хватит! – шипит Симонов и садится прямиком за Тохой. В отличие от остальных ребят, Булатов не задаёт вопросов, лишь напряжённо сжимает кулаки, мысленно раздирая обидчиков Митьки на куски. Интересно, он догадывается, чьих это рук дело?

Зато я знаю наверняка! Сбитые костяшки пальцев, волчий взгляд… Я была права: Ветров не человек – монстр!

Глубокий вдох и медленный выдох. Ещё раз. И ещё. В мыслях только один вопрос: за что? За длинный язык? За Злату? За меня? Горькая улыбка и тошнотворное осознание правды: нет, конечно, не за меня! Новая волна злости и неконтролируемой зависти накрывает с головой.

Тем временем разговоры среди одноклассников не смолкают. И даже просьбы Синички вернуться к уроку остаются не у дел. Атмосфера в классе пропитана всеобщим любопытством и накалена до предела.

– Хорош трепаться! – внезапно голосит Симонов, видимо, устав от пристального внимания одноклассников. – За дело я получил, ясно?

– Да за какое такое дело можно так изуродовать человека?

– Ты что, Митька, в продуктовом колбасу украл?

– Да не, ребят, это ему от бати привет за трояк по инглишу.

– Скажешь тоже, Стасян! За двояк тогда Митьку вообще кастрируют, что ли?

– Хватит! Хватит! Угомонитесь! – взвизгивает Синичка. – А ты, Симонов, либо признавайся, либо к директору с родителями! Сегодня же!

– Чё сразу к директору? Обиделся один влюблённый придурок, что я лишнее на уроке ляпнул в адрес его крали, вот и сорвался!

– И кто это у нас такой влюблённый в классе, а? – ехидно уточняет Вита, а сама глазками в мою сторону стреляет. Глупая, мимо целится!

– Я! – Всего одна грубо брошенная буква, но в кабинете моментально воцаряется тишина.

– Это ложь! – Растерянные слова срываются с губ, но тут же тонут в гуле голосов одноклассников.

Все с ходу позабыли о несчастном Митьке, отыскав для себя более интересную персону для сплетен. Ну, конечно!

– Булатов, я не ожидала от тебя подобной жестокости! Митя же твой друг! – Качает головой Алевтина Ивановна и пытается перекричать толпу учеников. Увы, тщетно.

– Это ложь! – повторяю чуть громче, но снова в пустоту.

– Симонов мне, конечно, друг, – басит Антон напыщенным индюком. – Но честь любимой девушки дороже!

Кабинет русского наполняется одобрительным свистом пацанов и восторженными стонами девчонок. Лицемеры! Ещё минуту назад они горели желанием поквитаться с обидчиками Митьки, а сейчас готовы пятки целовать Булатову.

– Тишина! – призывает к порядку Синичка, а я зажимаю уши, сгорая от стыда.

Этим дурам, моим одноклассницам, ещё хватает ума мне искренне завидовать. Лариса с третьей парты рисует пальцами в воздухе сердечко. Вита вздыхает. Лизка, мечтательно закусив губу, смотрит на нас с Булатовым, как на самый вкусный пончик в кондитерской. И так каждая… За исключением Златы. Смирнова морщится и с новой порцией жалости качает головой. Ну, конечно! Она, как и я, знает правду, видит, что Булатов играет не по правилам. Не моя честь красуется на лице Симонова синюшными разводами, а её! Не меня любят – её!

– Булатов и Симонов, после урока задержитесь!– Положение обязывает Алевтину Ивановну наказать Антона, но голос её дрожит. И вряд ли от потрясения. Дураку понятно, это страх! Делать замечания сыну губернатора чревато разговором с его отцом, а такая перспектива мало кому улыбается. Наверно поэтому и я на время замолкаю. Нет, я не боюсь отца Тоши, скорее хорошо знаю своего! И если правда всплывёт наружу, от Савы останутся ножки да рожки.

– Понял, не проблема, – пренебрежительно кивает Антон, вытягивая ноги, и по-барски откидывается на спинку стула.

– Возвращаемся к теме урока! – более уверенно голосит Синичка, постукивая авторучкой по столу, и постепенно в класс возвращается тишина.

Алевтина Ивановна бегло объясняет новый материал. По всему видно, произошедшее с Димкой занимает куда больше мыслей в её голове. А потом даёт нам несколько упражнений для самостоятельной работы.

– Надеюсь, ты оценила мой жест, Марьяна! – придвинувшись вплотную, скрипит над ухом Антон. – Придумала уже, как будешь благодарить?

Его голос острым лезвием проходится по напряжённым нервам. Чёртов показушник! Лжец! Негодяй!

– Ты соврал, – выдыхаю отчаянно, специально остановив внимание на руках парня: немного обветренные ладони, коротко остриженные ногти и не одной ссадины. – Зачем, Тош?

– Что за бред? – огрызается Булатов.

– Вот незадача, – шепчу в ответ, делая вид, что списываю текст упражнения. – Взял на себя чужую вину и зря: любимая девушка не оценила.

– Совсем страх потеряла, Свиридова? – рычит Антон и захлопывает перед моим носом учебник. – Доброе отношение вообще разучилась ценить? Раздавлю!

Понимаю, что Булатов не шутит. С чувством юмора у парня совсем туго. Зато с памятью проблем нет. И если сказал «раздавлю», то надеяться на авось бессмысленно.

– Митька! – Игнорирую нападки мажора и оборачиваюсь к Симонову.

Погибать, так с музыкой! Получать по ушам, так за компанию с Ветровым. И если мне предстоит отвечать перед Булатовым, то пусть Сава пресмыкается перед отцом. Мне нужна правда! – Это же не Тоха тебя? Зачем он врёт? – Получается чуть громче, чем нужно, но, может, это и к лучшему. Пусть все знают, что Булатов ведёт нечестную игру.

Однако на побитом лице Симонова никаких эмоций. От прежнего заносчивого болтуна не остаётся и следа. Понурый взгляд в стол. Уродующие внешность синяки. Митька крутит в руках мобильный и угрюмо молчит.

– Симонов, скажи правду! – прошу, накрыв своей ладонью его. Телефон глухо приземляется на парту, а взгляд парня начинает бегать между мной и напряжённой спиной Булатова.

– Свиридова, вообще-то, идёт урок! – напоминает о себе Синичка. Мой отец не губернатор – поблажек не будет! Но я продолжаю сидеть спиной к учителю.

– Просто кивни, Дим, если я права!

Но Симонов добивает меня молчанием, замерев в неподвижной позе.

– Свиридова, дневник на стол! – От визга классной закладывает уши. Отлично, она наконец нашла на ком сорвать злость. А я в очередной раз села в лужу! Теперь мне и от отца влетит, и Булатов обязательно ткнёт носом в грязь!

– Трус! – бормочу в отчаянии и возвращаюсь на место.

С края стола хватаю дневник и встаю, чтобы отнести тот Синичке. И в этот момент взглядом налетаю на Ветрова. Точно свирепый хищник Сава настороженно за мной наблюдает. Ноздри расширены, волосы дыбом. Разбитые ладони сжаты в замок и уверенно лежат на парте. Оборванец даже не пытается их спрятать, вот только никому до ссадин на его пальцах нет дела. Факты ничтожны против простого слова Булатова.

– Свиридова, заблудилась? – подъедает Синичка. – Дневник сюда давай!

Ощущаю себя идиоткой! В поисках никому не нужной правды в который раз умудряюсь влипнуть в неприятности. Ну и кто меня дёрнул лезть в чужие разборки? Наверно, ещё не поздно включить хитрую стерву, пустить слезу и извиниться… Сначала перед учительницей, потом перед Тошей. Быть может, тогда Синичка махнёт на меня рукой, а Булатов простит… Ради чего усложнять себе жизнь? Вот только снисходительная ухмылка на губах Ветрова подстёгивает задрать нос кверху и поступить вопреки здравому смыслу.

Глава 8. Перемирие?