Четыре стороны света и одна женщина

– Значит, ты и правда считаешь меня чудовищем! Впрочем, имеешь право. – Максим задумчиво посмотрел на нее, словно пытаясь просчитать ее кодовую комбинацию и понять, о чем она думает.

– Я не считаю тебя… – прошептала Арина, и взгляд Максима стал стальным.

– Не ври мне, – бросил он ей, и улыбка исчезла с его лица. Резко и неожиданно он сделал шаг вперед, схватил ее платье за нижний край и одним махом стащил его с нее, дернув вверх. Она совсем не ожидала этого, не успела подготовиться, и ее руки безвольно взлетели кверху, следуя за платьем. Секунда – и она осталась почти обнаженной, в одних тонких трусиках, босая, посреди сарая-конюшни. Вороной жеребец Багет с удивлением покосился на нее из стойла.

– Что ты творишь! – вскрикнула Арина и прикрыла обнаженные груди ладонями. Максим покачал головой, отступил на шаг. Он с удовольствием наблюдал за ее смятением. Ее губы дрожали. Он приблизился снова и положил руки ей на ладони, с усилием заставив ее опустить их. Она подчинилась.

– Вот так, моя принцесса. Так лучше. Беззащитная и нежная, ты так хороша! Тебе не холодно? – Его голос звучал спокойно, размеренно, но Арина знала, что демоны в его сердце проснулись и потирают руки.

– Нет. – Она покачала головой. Кровь бурлила в ее венах, она физически чувствовала его взгляд на своей груди.

– Хорошо. Сними трусики, – коротко скомандовал он.

– Я… я не могу. Вдруг кто-то увидит, – пробормотала она, краснея еще больше.

– Никто не увидит. Твои родители спят, и в любом случае я убедил их дать нам возможность поговорить. Они не придут, это они мне пообещали. Ради тебя.

– Ты так уверен?

– Кроме того, мы можем запереть дверь. – Максим подошел к входной двери, приоткрыл ее на минуту – во дворе царили звенящая тишина и покой. Он плотно закрыл дверь и навесил деревянный засов, подергал – никто не откроет. И повернулся к Арине.

– Снимай.

Его любимая игра. Ее любимый мужчина.

Арина подчинилась и дрожащими руками потянула трусики вниз. Дыхание ее сбилось, ее тело реагировало на звук его голоса сумасшедшими сокращениями мышц, горячие волны возбуждения прокатывались от самого сердца до вагины, и каждая мышца словно плясала, радуясь и предвкушая то, что будет дальше.

О боже, как все это странно!

Максим не отводил от нее взгляда. Она распрямилась и с вызовом посмотрела на мужчину, которому так предано ее тело. Он хищно улыбнулся и запустил пятерню в свои спутавшиеся за долгий день волосы, взгляд его потемнел.

– Мне страшно. – Арина не в силах была оторвать от него взгляда.

– Мне тоже, – признался вдруг он. Его голос – нежный бархат, надломился, как будто он в одночасье охрип. Сделав шаг вперед, он схватил Арину за плечи, рывком прижал к себе, развернул и впечатал в стену. – Уверена, что тебе больше не холодно?

– Мне жарко.

– Это потому, что я – огонь.

– Ты спалишь меня, и ничего не останется, – прошептала Арина, но его губы уже накрыли ее губы – жадно и страстно, больно. Он впился губами в ее нижнюю губку, пососал ее, затем проделал то же самое с верхней. Его язык грубо и резко проник в ее рот, он нашел ее язык и прикоснулся к нему своим, слегка, совсем чуть-чуть прикусил его. Арина вздрогнула, почувствовав огненный всполох у себя между ног. Но на этот раз она не отпрянула, а подалась вперед и потянула руки к его груди.

Он не дал ей прикоснуться к себе, схватил за запястья, завел ее руки за спину и крепко-накрепко схватил их своей сильной рукой, не давая ей сдвинуться с места. Он вел себя так, словно боялся, что она снова убежит от него. Арина дернулась и вскрикнула от боли в плечах. В ее глазах плескалась взрывоопасная смесь: паника и предвкушение.

Максим услышал ее тихий крик и простонал, на секунду прикрыв глаза.

– Ты в моей власти, моя королевна, да? – прорычал он грудным, низким, звериным голосом и рассмеялся.

– Да, – кивнула она, судорожно сглотнув.

– Открой рот. Шире, – отрывисто бросил он, и Арина покорно ему подчинилась. Свободной рукой он прикоснулся к ее запрокинутому лицу, провел пальцами по ее раскрытым губам и сунул указательный и средний пальцы ей в рот. Он выразительно посмотрел на нее, и Арина сомкнула губы, принялась посасывать его пальцы, нежно облизывать их языком.

– Скоро тут будет мой член, моя красавица, – прошептал он. – У тебя во рту. О, как ты хороша, моя девочка. Я никогда тебя больше не отпущу.

Его рука сжала ее запястья за спиной так, что она напряглась. Максим еще сильнее вдавил ее в стену, прижимая всем телом. Просунув колено между ее ног, он нежно спросил:

– Больно? – Арина только прикрыла глаза и кивнула.

– Открой глаза. Ты – моя, слышишь? Как ты могла убежать? Я никогда не стал бы тебя ни с кем делить. Я просто… Я злился и хотел напугать тебя. – Максим отпустил ее и отступил в сторону, тяжело дыша.

– Тебе удалось, – всхлипнула Арина.

– Ты представляешь себе, как я зол на тебя? – спросил он, и тут же его пальцы проникли к ней между ног. Арина дернулась и попыталась отстраниться, но Максим не дал ей этого сделать. Он надежно ухватил ее за ягодицы одной рукой, а другой принялся жадно и по-хозяйски ощупывать ее промежность. Он с силой надавил на клитор большим пальцем, а сам продолжал следить за каждым оттенком, тенью, эмоцией, появляющейся на ее лице.

Арина сжала ноги и попыталась высвободиться, но рука Максима нырнула глубже, преодолевая сопротивление. Ее глаза метали молнии.

– Думаешь, я не трахну тебя прямо тут? – спросил он с улыбкой.

– Мой отец пристрелит тебя из дробовика, – пообещала Арина.

– Что ж, значит, такова моя судьба. Ты же веришь в судьбу. Я ждал тебя здесь три часа и теперь не отпущу. Я жил без тебя три дня!

– Ты собирался жить без меня всю жизнь! Ты купил меня на остаток лета! – крикнула Арина, дернувшись всем телом, но руки Максима держали крепко. Он с наслаждением ощупывал и обследовал все ее ложбинки и складочки, просунул пальцы еще глубже – прямо внутрь, прямо в самую глубину ее тела. Один палец, затем два, три.

– Я передумал, – едко бросил он и склонился ниже, провел нежно губами по ее запрокинутой шее. Арина задрожала всем телом и простонала, но ее стон потерялся в поцелуе. – Я хочу тебя, хочу целиком.

Большим пальцем Максим прикоснулся к ее клитору и медленно, с мучительной неторопливостью провел по нему. Еще и еще, по кругу, распаляющему жарче, чем в топке русской печи.

– Ах, какая ты горячая… там, – простонал он и слегка прикусил ее за ухо. – Такая влажная… Так ты хочешь меня, моя сладкая?