Ты предназначена мне

Звук громового раската, приглушённый, но всё равно угрожающий, сердитый, донёсся до нас.

– Туда ей и дорога, – в голосе Василисы, как недавно во взгляде, послышался гнев. Пальцы впились в край иллюминатора с такой силой, что, если бы это был хрусталь, он бы треснул.

Что сказать, я не знала. Мне всё ещё до конца не верилось в то, что бедная Анна могла быть причастна к подобному. Всегда внимательная и заботливая, она относилась к нам с пониманием, находила время выслушать и дать совет. Именно она когда-то тайком дала мне шоколадную конфету, именно она учила меня заплетать волосы в сложную косу, именно она помогла сбежать той ночью… Именно она. Той ночью, когда я встретилась с Русланом. Той ночью, когда, поймав, охранники из пансионата не вернули меня обратно, не привезли к Борису, а сдали в питомник.

– У тебя кольцо. – Голос Василисы заставил меня отогнать воспоминания. – Она внимательно смотрела снизу вверх чуть приподняв голову. Ниже она была только на несколько сантиметров, но каблуки добавляли мне роста. – Это обручальное кольцо, – она не спрашивала.

– Обручальное, – подтвердила я очень тихо. Так тихо, что услышать меня могла только она.

– У тебя не забрали ни серёжки, ни кольцо… – посмотрела на ожерелье на моей шее.

– Разве должны были?

– У всех нас забрали то, что было хоть немного ценным, – она показала руку. Я вспомнила, что на запястье у неё всегда был тонкий серебряный браслет – так же, как и я подвеску, она носила его, не снимая. – Если это обручальное кольцо, значит, Борис…

– Борис тут ни при чём, – возразила я раньше, чем она успела закончить. – Это кольцо надел другой мужчина. Он… – я не договорила. Смотрела Василисе в глаза и понимала, что горло опять сжимается, что дышать я почти не могу из-за комка слёз. Синие глаза Василисы потемнели.

– Если я больше никогда не увижу его… – шепнула я, – я умру. Просто умру.

– Мне так жаль, Ева, – она дотронулась до моего локтя. – Так жаль…

Выдохнув, я отвернулась. Завела руку за шею и, расстегнув застёжку на бусах, приподняла рукав Василисиной кофты. На мгновение замерла, увидев на бледной коже багровые следы от верёвок. Не став ничего говорить, несколько раз обмотала вокруг запястья жемчужины и, опять сомкнув замочек, вернула ткань на место.

– Зря ты, – Василиса тоже говорила очень тихо. – Всё равно увидят и отберут.

– Может быть, и не отберут, – я отпустила её руку. – Хочу, чтобы у тебя было что-то… Что-то своё.

Губы её приоткрылись. Но всё, что я услышала – тихий выдох. Мы по-прежнему смотрели друг на друга не говоря ни слова. Судно качнуло ещё раз, ночь за окном осветилась молнией, раскат отдался внутри меня моей собственной бурей.

– Спасибо, – всё-таки ответила Василиса и обернулась к двери.

Шаги… Я тоже слышала их – тяжёлые, приближающиеся.

– Ты чего-то боишься? – спросила я.

– Нет… не знаю, – она продолжала прислушиваться. – Просто одну девочку…

Неожиданно шаги затихли прямо напротив двери. Синичка напряглась сильнее, когда каюту наполнил лязг. На пороге появились двое. Пройдя вперёд, один из них окинул всех нас презрительным, тяжёлым взглядом. Ни на ком конкретно он не останавливался. Товар… Мы просто товар, который можно выгодно продать. Запрещённый, нелегальный и очень дорогой товар. Контрабанда…

– Встань, – бросил второй из вошедших сидящей в самом углу девушке. Та нерешительно повиновалась.

Мужчины подошли ближе к ней. Я перевела взгляд на так и оставшуюся незакрытой дверь. Сердце, до этого стучащее более или менее ровно, заколотилось. Что есть силы я сжала ладонь Василисы. Она проследила за моим взглядом и резко вскинула голову.

– Повернись, – мужчина снова обращался к поднявшейся девушке. Высокая. С раскосыми глазами, она была очень интересной. Только войдя в каюту, я обратила на неё внимание. – Хорошо, думаю, ты…

– Другого шанса не будет, – почти одними губами. – Пока мы не так далеко от берега…

Новая вспышка, взгляд Василисы.

– Туфли, – так же, одними губами шепнула она.

Туфли. Шпильки… Тихонько, стараясь не привлекать внимание не только мужчин, но и других девочек, я выскользнула из лодочек на шпильке. Живот скручивало страхом. Тошнотой он подкатывал к горлу, от адреналина шумело в ушах.

Василиса медленно попятилась к двери, а в следующий миг мы были уже в узком коридоре.

– Сюда, – бросила я, утягивая Ваську за собой в сторону, где, как я помнила, должна была быть ведущая на палубу лестница.

Секунда, две, три… Брань с другой стороны. Далеко… Пока ещё слишком далеко о нас. Шанс… Только выбраться на палубу. Что потом… Пусть маленький, но шанс.

– Беги, – крикнула я, когда Вася, добравшись до верхней ступени, остановилась, обернулась на меня. – Беги! Не останавливайся, Синичка!

Она бросилась дальше. Растянутая резинка слетела с её волос, коса расплелась у концов. Шаги её были эхом моих собственных.

– Что с ногой?

Не ответив, я схватилась за поручень и бросилась вверх по крутым узким ступеням. Боль в растянутой лодыжке мешала, но я старалась не замечать её. Всё было неважным. Только выбраться на палубу, а потом… В лицо ударил резкий ветер, принесённые им брызги дождя упали на лицо ещё до того, как закончились ступеньки.

Позади снова раздались голоса, которые я с трудом могла различить сквозь шум собственного дыхания.

– Беги! Беги, Синичка, – выкрикнула я сквозь вой ветра, когда она упрямо потянула меня вперёд.

Лодыжка ныла сильнее и сильнее, от боли на глазах выступили слёзы. Платье, казавшееся совсем невесомым в дорогом убранстве бального зала, здесь, на мокрой палубе, превратилось в груду отяжелевшего, пропитанного водой тряпья. Крупные капли воды били по рукам и плечам дробью.

– Туда, – махнула Василиса в темноту.

Корабль, похожий на величественного, огромного кита, не обращая внимания на непогоду, уходил всё дальше от берега. Огни порта были ещё хорошо различимы, но я понимала, что в такую погоду добраться до берега будет почти невозможно.

Поскользнувшись, я выпустила из рук подол, ухватилась за попавшийся под руку угол ящика. Ладонь чем-то резануло, я поняла, что порезалась, но боли почти не почувствовала. Вытерла руку об платье и, с трудом удерживая равновесие на мокрой, качающейся палубе, подлетела к краю борта.

– У нас нет другого выхода, – закричала, но голос мой среди ветра, шума волн и ставшего сильнее, чем ещё несколько секунд назад стука капель, был почти неразличим. – Это безумие, но…

– Безумие, – крикнула в ответ Василиса.

Силуэт её выхватывал только свет дальней лампы. Внезапно темноту прорезал мощный луч. Вода, чёрная, бурлящая, как будто вспыхнула серебром, чёрные, низкие тучи, которых коснулся луч, казалось, лежат прямо на воде.

– Что это?! – Василиса крепко ухватилась за поручень. Пальцы её коснулись большой круглой пуговицы на кофте. Не теряя ни мгновения, она расстегнула её, потом следующую и скинула кофту под ноги.

– Маяк, – я посмотрела в ту сторону, откуда бил луч, на чёрную бездну под нами.

Корабль качнулся, рукав Васькиной кофты оказался у меня под ногой. Огни порта становились всё дальше, дождь усиливался. Когда-то я уже побывала за бортом. Холод, высокие волны, не дающие различить ничего, кроме собственного страха… Глупая случайность, которая могла бы стать драмой, если бы не Руслан. Глупая случайность, едва не закончившаяся тем, что в конечном итоге всё равно стало неизбежностью.

Облизав с губ капли дождевой воды, отчего-то приобрётшие солоноватый привкус то ли моря, то ли моих собственных слёз, я устремила взгляд на дающий надежду потерявшимся в буре кораблям. Очертания его были едва различимы. Но видеть мне было не нужно.

– Если я смогу, – шепнула я, прежде, чем поставить ногу на нижнюю перекладину, – я вернусь. Как тогда. Как в первый раз…

– Ева, быстрее, – поторопила меня Василиса.

Я тоже услышала голоса. Металл был холодным, скользким. Корабль раскачивался. Волна ударилась о борт, откатилась и ударила снова.