Твоя по принуждению

– С этого момента ты подчиняешься мне, – погладил кожу пальцами и опять сдавил. – Во всём, Крис. Даже дышать ты будешь так, как захочу я.

– И что ты хочешь этим доказать? – опустила веки. Я не должна чувствовать ничего… Не должна. Но я чувствовала. Только с ним я чувствовала так остро – когда-то давно, в прошлом. И с ним чувствовала то же самое сейчас. Кровь словно бы стала густой и пряной.

– Абсолютно ничего, – надавил на горло, и воздух закончился. Я открыла рот, понимая, что меня охватывает паника. – Только факты, – хрипло мне на ухо. – Факты – вещь упрямая, – позволил сделать вдох. Погладил по горлу и нажал на спину, заставляя лечь.

Сердце колотилось, сознание плыло то ли от его ударов в меня, то ли от бьющихся в голове слов, то ли от всё ещё не прошедшей паники. Наверное, только теперь я до конца стала понимать, какой приговор сама себе подписала – добровольно я отдалась в руки палача. Но…

Сквозь дымчатое стекло я видела пол, Ард продолжал сжимать моё бедро и брал меня всё яростнее, всё быстрее. Прошёлся пальцами по позвонкам, немного нажимая, а ощущение было, что, если он захочет, просто сломает их. Немного сил, и они разлетятся, как хрупкое печенье. Движения стали медленнее, и я смогла выдохнуть. Но рано – тут же Рихард опять вошёл в меня на всю длину.

– Знаешь, что я понял? – его сиплый голос будоражил. – Зря я возился с тобой. Баб нужно трахать. Особенно таких, как ты, – глухо прорычал, наматывая на кулак мои волосы, и вошёл до упора.

Я закричала. Рихард потянул меня назад и принялся входить так быстро, что я задыхалась. Скребла ногтями по столу, всхлипывала и не находила в себе сил воспротивиться ему.

– Теперь всё будет по-другому, – потянул сильнее, лизнул скулу, слезинку, выкатившуюся из уголка глаза. – Запомни это.

– З-зачем ты мне всё это говоришь? – запнулась, глотнула ставший густым и словно лишённым кислорода воздух. Попробовала повернуться к нему, но он сжал волосы так сильно, что я поморщилась.

Он действительно трахал меня. Ритмично двигал бёдрами, насаживая на себя. Низ живота тянуло, а по телу прокатывались тёплые волны. Я уже успела забыть, что способна чувствовать. То, что происходило, было отвратительно – примитивный грубый секс. Он брал меня, как дешёвую шлюху, тяжело дышал и говорил мерзости, а моё тело откликалось на это.

– Рихард, давай… – зашептала, плохо понимая, что хочу сказать. О чём попросить.

Опять попыталась повернуться. Он не дожидался этого – сам дёрнул назад и обхватил за горло. Нашёл мой рот и накрыл своим. Мне не хватало воздуха, я задыхалась, а он имел меня и целовал так, что я даже не могла подстроиться под это безумие.

– Никаких «давай», – рыкнул он и опять сунул язык в мой рот. Поцеловал глубоко и жадно. Оттолкнул и, взяв обеими руками, заставил меня выпятить зад.

– Вот на это ты только и годишься, – рычание и размашистое проникновение. Мой вскрик, и его шумное дыхание, сменившееся удовлетворённым, сиплым: – Да…

Он пульсировал во мне, наполняя спермой. Внизу живота было горячо. Моё собственное возбуждение требовало выхода, завершения. Кровь бежала по венам быстро, перед глазами стоял туман.

– Неплохо, – он несколько раз небрежно шлёпнул меня по заду. – Но я ожидал большего.

Я приподнялась на дрожащих руках. С непониманием посмотрела на него.

– Как ты не умела трахаться, так и не умеешь, – выговорил он, застёгивая ремень. – Неудивительно, что Афанасьев решил от тебя избавиться. Ты напоминаешь кусок моцареллы с подошедшим сроком годности – жрать можно только с голоду.

– Скотина, – прошипела я.

К глазам подступили слёзы. Так резко, что я не успела справиться с ними. Грудь обожгло болью и досадой, сердце превратилось в жалкий комочек. Губы Рихарда презрительно искривились.

– Теперь всё будет по-другому, – повторил он, глядя мне в глаза. – Я тебя предупредил.

Сказав это, он вышел из кухни. Я выпрямилась. Ноги подкашивались, коленки дрожали. Не помня себя, подошла к двери и ухватилась за косяк. Хотела было пойти за Рихардом, хотя зачем, толком не знала сама.

Входная дверь хлопнула, и в этот же момент по лицу потекли слёзы.

– Ненавижу, – всхлипнула я в пустоту и потихоньку заскулила.

Глава 3

Только оставшись одна, я в полной мере почувствовала собственную уязвимость. Стены квартиры мало чем отличались от стен тюремной камеры – я была всё той же пленницей. Разница заключалась в одном – сейчас у меня была надежда.

Подняв с пола халат, я укуталась в него. Вытащила из рюкзака дочери телефон и, вернувшись на кухню, открыла фотографии. Листала и мысленно просила свою девочку потерпеть. Представила радугу из трёх ярких полосок: серебристая – счастье, синяя – спокойствие, алая – любовь. Мысленно протянула ниточку от своего сердца к её. В огромном доме Дмитрия, где все были друг другу чужими, за ней наверняка приглядывала няня. И всё. Дмитрий никогда не был щедрым на чувства. Порой мне даже казалось, что он совсем не любит дочь. Может быть, если бы я родила мальчика, он проявлял бы к нему больше интереса. Скорее всего.

– Я сделаю всё, чтобы ты была со мной, – прошептала, коснулась экрана – пальцем провела по чёрным, чуть вьющимся волосам. Моя маленькая красивая девочка.

Вздохнула и отложила телефон. Внизу живота ныло. Когда у нас с бывшем мужем в последний раз был секс? Год назад? Может быть, и больше. Он не прикасался ко мне уже очень давно, и меня это радовало. Потому что его прикосновения давно не вызывали ничего, кроме отвращения и желания, чтобы всё скорее закончилось.

Я дотронулась до живота через халат. Сжала ткань. Вкус обиды и горечи, оставленный словами Арда, стал сильнее.

– Ты должна выдержать всё, – сказала я самой себе. В пустой кухне они показались очень громкими. – Ради Алисы должна.

Прозвучавшее вслух имя дочери помогло мне собраться с силами. Я встала и тут же зашлась кашлем. Голова закружилась, меня резко повело в сторону. Чтобы не упасть, схватилась за край стола, на котором только что Ард поимел меня, как бульварную девку.

– Этого ещё не хватало, – приложила ладонь ко лбу. Наверное, у меня всё-таки поднялась температура, потому что чувствовала я себя отвратительно. Хотя от чего тело горело особенно сильно именно в тех местах, где до меня дотрагивался Агатов, сказать было сложно. Или как раз наоборот – не сложно. Моё тело помнило его. Я помнила его.

Осмотрела кухню, с грустью вспоминая ту, другую, из нашего прошлого. Крохотная, со старыми, ещё советских времён шкафчиками и колченогими табуретками.

Поспешно отогнав воспоминания, я поставила чайник. Когда-то нам казалось, что впереди вся жизнь. Она действительно была впереди, только сложилась не так, как мы представляли. По крайней мере, не так, как представляла я.

Семь лет назад

– Твой Мухтар приехал, – мама зашла в комнату и скептически осмотрела меня.

Торопясь, я выронила серёжку, которую всё никак не могла вставить в ухо. Посмотрела на маму с недовольством.

– Я же просила тебя не называть так Рихарда.

– А я просила тебя найти себе кого-нибудь получше, – мгновенно ответила мама. – Ты меня послушала?

– Мы с тобой уже много раз об этом говорили, – примирительно. Спор бы ни к чему не привёл, а я и так опаздывала.

Мы с Ардом договорились встретиться в семь. Обычно я не задерживалась, но сегодня всё буквально валилось из рук. Непонятное тревожное чувство, появившееся с самого утра, никак не желало отступать, и это мешало мне.

– Мам, хватит, – её молчание было уж слишком откровенным. Вдев-таки серёжку, я подошла к ней и дотронулась до руки. – Я люблю его и тебе придётся с этим смириться.

– Что он может тебе дать? Тина, ты же должна понимать…

– Я всё понимаю, – перебила её. Взяла сумку. Ремешок неожиданно выскользнул, и сумка упала мне на ногу. – Да что же такое, – шепнула под нос. Старенький ремень лопнул. Давно нужно было сменить его, но мне было не до этого.

Мама молча смотрела сверху, и во взгляде её так и сквозило осуждение. Я понимала, что она хочет для меня лучшего. Хочет, чтобы мы выбрались из нищеты, в которую сбросили нашу семью девяностые. Сама я другого не знала, но по её рассказам поняла, что когда-то они с отцом были достаточно обеспеченными. Хорошая работа, квартира в центре, достаток. Но кризис лишил их всего, а потом отца не стало. Всё те же девяностые – поножовщина и звонок из отделения. Мне было всего три, так что этого я тоже не помнила, но понимала, как тяжело пришлось маме.

– Не хочу я замуж за богатого, – кое-как пристроив ремешок на прежнее место, я встала. Обняла маму и улыбнулась: – Вернее, я по любви хочу, мам. Мы с Рихардом сами всего добьёмся. За богатого по любви – одно, а так… – качнула головой.

– Иди уже, – мама махнула на дверь. – Мухтар ждёт.

– Мам, – с возмущением.

Она опять махнула на дверь, и я, цокнув языком, качнула головой.