Тебе принадлежу

– Я ещё даже не начинал, – перехватил вначале одну, а потом и вторую её руку. Стиснул оба запястья одной ладонью и, прижав её к плите, процедил, глядя сверху вниз: – Что тебе не нравится, волчонок? Мы же с тобой знаем, что не в моих штучках дело.

– Именно в твоих штучках! – дёрнулась она. Перекривилась и брезгливо фыркнула.

В словах её звучал какой-то подтекст, но расшифровывать его я намерен не был. Тем более сейчас. Сейчас я вообще не мог думать ни о чём, кроме её узких ладоней, тонких запястий под пальцами. Ни о чём, кроме её выглядывающих в вырезе туники ключиц, глаз с коричневатыми точками в болотной радужке и запаха… Запаха женщины, въевшейся в самую глубину моего сознания, ставшей моим наваждением и проклятьем. Обхватив затылок, я попытался поцеловать её, но Стэлла, до этого момента державшаяся относительно спокойно, буквально взбесилась. Извернувшись, ударила меня локтем, зарычала и попыталась укусить за плечо. Ну уж нет!

– Перестань! – Крепко схватив её за волосы, рыкнул ей в губы. Глаза её блестели злостью и непокорностью, ноздри широко раздувались от гнева, тело было напряжено. – Перестань, – повторил я тише и прихватил зубами кожу на скуле. Вдохнул снова, потёрся о неё. Она отклонилась, едва ли не легла на плиту, и в тот самый момент, когда я коснулся её губ, возле нас что-то грохнуло с такой силой, что зазвенело в ушах. Воспользовавшись этим, Стэлла толкнула меня и вывернулась. На плите позади неё разлилась огромная кофейная лужа, аромат кофе стал ещё гуще…. Кофеварка, будь она неладна!

– Не прикасайся ко мне! – зашипела Стэлла дикой кошкой. Для полноты картины ей оставалось разве что спину выгнуть и показать клыки. С последним, впрочем, и так было всё в порядке. – Пошёл вон! – махнула рукой в сторону двери. – Убирайся из моего дома! И чтобы я…

– Не дождёшься! – снова сжав её, я как одержимый принялся без разбора покрывать поцелуями её лоб, виски, щёки. Грязно матерясь и ругаясь, она пыталась вырваться, но я держал её так крепко, что оба мы понимали – это невозможно.

Её непокорность заводила меня, её сопротивление щекотало нервы, я наслаждался ею. Каждое движение её упругого маленького тела, каждый её выдох… Дикая. Повернул, прижал к груди спиной и подул на затылок. Чувствовал, как бьётся её сердце, как вздымается грудь от участившегося дыхания, и дурел от понимания, что она близко. Желание, животное, неконтролируемое, пульсировало в крови, хлестало по нервам. Не соображая, я задрал край её туники, положил ладонь на голый живот и, чувствуя под пальцами бархат кожи, зарычал – на выдохе, со стоном. Склонился к её волосам, вдохнул, прикусил кожу на затылке. Ткнулся носом, наслаждаясь запахом, шёлком волос, снова прикусил. Яйца разрывало желанием оказаться наконец в ней, подчинить, сделать своей. Как год назад, когда я имел на это полное право. Сейчас же… Сейчас ничего не изменилось. Она по-прежнему моя.

– Знала бы ты, как сильно я хочу снять с тебя трусики… – прошептал я над её хорошеньким ушком. Прикусил мочку, поиграл языком с серёжкой. Скорее почувствовал, чем услышал её усмешку.

– Трусики? – оставив бесполезные попытки высвободиться, переспросила она. Чуть склонила голову, позволяя мне ласкать её шею и перехватила мою руку. – Как посмотрю, мои трусики тебя очень волнуют…

– Меня ты волнуешь, – полизывая её шею, признался я. Стерва! Я чувствовал её скрытое сопротивление и понимал, что ей нравится. Помнил её тело – каждую чувствительную точку, каждый изгиб. Высвободил руку и опустил на бедро.

– Я же сказала тебе, чтобы ты меня не трогал, Алекс, – выдохнула она чуть более сипло. Сглотнула и жёстко скинула мою ладонь. – Хватит! – в голосе, ещё миг назад звучавшим мягко, появились стальные нотки. – Хватит, – повторила она, глядя мне в глаза.

На хлопке туники появилось несколько примятых складочек, чёрные зрачки стали шире, зелень сгустилась и потемнела. Какого чёрта она из себя строит?!

– Хватит будет тогда, когда этого захочу я! – Я сам не понял, как она оказалась у меня в руках. Шипящая, вырывающаяся, царапающаяся.

Позади нас что-то звякнуло, упало и с грохотом покатилось по полу. Стул накренился и, качнувшись на ножках, грохнулся следом. Приподняв, я швырнул её на обеденный стол. Стоящая на нём ваза покачнулась, вода выплеснулась на пол, следом полетели цветы. Разноцветные герберы, похожие на огромные ромашки. Звон бьющегося стекла, осколки, радугой переливающиеся на солнце…

Растрёпанная и злая, она попыталась соскочить на пол, но сделать этого не успела. Собрав в кулаке край туники, я удержал её, ладонь моя коснулась её колена, заскользила вверх по бедру. Плечо пронзила боль… Блядь! Когда-то это уже было… Но на этот раз в руке Стэлла сжимала не нож, а деревянную салфетницу. Сами салфетки лежали возле нас – жёлтые, зелёные, оранжевые, красные…

Взгляды наши встретились. Секунда, другая… В тот самый момент, когда пальцы её запутались в моих волосах, соображать я перестал окончательно. Распалённая борьбой, она шумно дышала, губы её были одновременно сладкими и чуть горькими, с привкусом крепкого кофе. Почувствовав, как кончик её языка соприкасается с моим, я собрал её волосы. Вдавил её в себя, с напором завладел ртом. Мне нравилось подчинять её, нравилось укрощать, пусть умом я понимал – она всего лишь позволяет мне делать это. Потому что укротить по-настоящему можно было лишь погасив её пламя, а этого мне было не нужно. Не за тем я когда-то разжигал его. Страстная, полная огня, она была прекрасна! Настолько прекрасна, что меня накрывало пониманием – ничьей не будет, только моей. И я действительно убью любого, кто посмеет до неё дотронуться, любого, кто посмеет перейти мне дорогу. Она – моё сумасшествие, наваждение, безумие. Одержимость…

Скатав трусики по бёдрам, я швырнул их к разлетевшимся салфеткам, она же, не переставая целовать, расстегнула пару пуговиц моей рубашки. Пальцы её коснулись моего лица: скул, подбородка, и я почувствовал на губах протяжный выдох. Развёл бёдра Стэллы шире и встал меж них. Под туникой она была совершенно нагой. Прекрасное гибкое тело под моими ладонями, ложбинка позвонка, узкие плечи. Как шальной, я гладил её, ни на чём не останавливаясь и понимая – ещё пара минут, и всё кончится, даже не начавшись. Хотеть женщину настолько сильно… Словно почувствовав моё нетерпение, она резко дёрнула края рубашки, и пуговицы с негромким стуком разлетелись в разные стороны. С нажимом она провела по моим плечам, оставила следы от коротких ногтей, лизнула кожу.

– Вкусный? – сипло хмыкнул я, не прекращая сминать её тело. Грудь… Пальцем по твёрдому соску, чуть сильнее, мягче и снова сильнее.

– Сойдёт, – небрежно выдохнула она, и дыхание жаром обожгло влажную от прикосновений её язычка кожу. Ладони её устремились по моему животу к пряжке ремня. Несколько ловких движений, и она уже опускала застёжку на ширинке.

Отстранилась, посмотрела на меня как-то странно: непроницаемым, зовущим взглядом. Бездна. Только в глубине зрачков огонь… Откинувшись на стол, она позволила мне рассмотреть себя. Кожа, покрытая бронзовым загаром, небольшая высокая грудь с красивыми ореолами и коричневатыми вершинками сосков, аккуратный пупок, раскрытая передо мной плоть. Дерзкая и вызывающая, она была прекрасна. Не знаю, чего она стремилась добиться, потому что хотеть её сильнее, чем я уже хотел, было просто невозможно. Сдёрнув джинсы, я подхватил её ногу под коленкой. Тела наши соприкасались, и я знал – она тоже хочет меня. Провёл по влажной плоти и, с шумом вдохнув её запах, облизал пальцы. Всё такая же вкусная…

Ночь её глаз вспыхнула, словно бы языки пламени взвились выше. Потянувшись ко мне, она шепнула, передразнивая меня:

– И как, вкусная?

– Очень, – глядя ей в глаза, отозвался я и в следующий миг толкнулся в неё. Резко, мощно, до упора. Грань, и я, едва балансирующий на этой грани. Какая же узкая…

Стэлла вскрикнула, выгнулась, закрыла глаза и откинулась на стол. Пальцы её безвольно сжались в кулак. Подхватив её под второй коленкой, я стал жадно вталкиваться в неё. Знал, что надо бы дать ей привыкнуть, вспомнить меня, но это было выше моих сил. Я и так ждал слишком долго! Чувствовал её влагу, её жаркое тело, её кожу. Её негромкие глухие стоны заводили меня так, что в висках пульсировало. С очередным стоном она подалась мне навстречу, выдохнула моё имя, и я, зарычав, закинул её ноги себе на плечи. Вот так… До самого упора, до предела! Склонился над ней и голодный, жадный, стал вдалбливаться так, что у самого плыло в мозгах.

Она хваталась за мои руки, шумно дышала, облизывала губы, а меня накрывало осознание – вот она. Моя! Моя! Влажный бархат кожи, запах секса… Мне казалось, что я мог бы брать её бесконечно. Отпускать только для того, чтобы сделать несколько вдохов и брать снова. Минутами, часами… Доказывать самому себе – она принадлежит мне. Лежать с ней рядом, гладить по спине и ягодицам, потом снова брать. Ходить на приёмы, а после, возвращаясь домой, идти в спальню… К чертям спальню! На полу возле камина, в душе, на обеденном столе. И ещё… Смотреть на неё, сидеть с ней рядом за столом, греться в лучах заходящего солнца, поднимать пыль, разрывая вечер рёвом мотора, слушать её голос. Вся… Её мысли, её страхи, её желания – она вся принадлежит мне. Её тело, её разум, её…

– Да, малышка, вот так… – зарычал я, когда она дотронулась до своей груди и сжала. Удерживая ноги, стал трахать быстрее. Смотрел на её порхающие по соску пальцы и понимал – ещё немного и сдерживаться уже не смогу.

Но сдерживаться мне не пришлось. Выгнувшись с очередным моим толчком, она вскрикнула. Тело её напряглось и задрожало, и я, ощутив, как сокращается её плоть вокруг моего члена, втиснулся в неё так сильно, как только мог.

– Да, девочка… – рыкнул я, кончая прямо в неё. Сглотнул, отпустил её ножки, одуревший, нашёл рот. Влажная… Дышал её запахом и знал – не пройдёт и минуты, как захочу снова. Мало…Мало, чёрт подери!

Дыхание её было шумным, тяжёлым. Ладонь опустилась на мою шею, пальцы прошлись по затылку. Я услышал, как она стонет сквозь поцелуй, сжал её ягодицу.

– Пойдём в спальню, – просипел я и тут же почувствовал довольно болезненный укус.

Резко оттолкнув меня, Стэлла прищурилась. Глаза её полыхнули гневом. Молча она соскользнула со стола, подняла тунику и лишь надев её, проговорила – холодно и совершенно спокойно:

– Получил, что хотел? – уголок её губ дёрнулся. – Надеюсь, тебе полегчало?

– Получил, – я застегнул ширинку. В крови закипало раздражение. Ещё минуту назад она откровенно изгибалась подо мной, а теперь, значит, вот как заговорила? Нет, детка, так дело не пойдёт. – Но ты хотела этого не меньше меня.

– Возможно, – не стала спорить она и, обойдя меня, вышла в коридор. Там остановилась. – Но это был первый и последний раз.

Я усмехнулся. Подошёл к ней, посмотрел сверху вниз и, резко схватив за подбородок, процедил:

– Не первый, Стэлла. И тем более, не последний.

– Я всё тебе сказала, – ответила она мне сквозь зубы.

– Я тебе тоже.

Отпустив, я дошёл до входной двери и сам отпер её. На проклятую девчонку даже не обернулся. К чёрту! Ещё одно её слово, и добром этот день не кончится! По крайней мере, для неё! Сука! От ярости кровь пульсировала так, что повздувались вены. Сука, чтоб её!

Выскочив из подъезда, я вне себя от злости дошёл до внедорожника и уселся за руль. Завёл двигатель, но не успел сорваться с места, заметил вибрирующий на панели смартфон.

– Да, Динара, – рявкнул я, едва глянув на дисплей. – Да… Да, всё в силе. Нет… Ничего не случилось. Я же сказал… Нет! Потом…

5

Стэлла

Мне казалось, что в ушах ещё стоит эхо дверного хлопка, а с улицы уже донёсся бешеный визг колёс. Разозлился Алекс не на шутку, и я это понимала. Видела в стальном блеске глаз, чувствовала всем своим существом. Что бы я ни говорила ему, как бы ни пыталась доказать, что отныне мы на равных, внутренне я понимала – это не так. Понимал это и он. И дело было даже не в его положении и огромных деньгах, а во мне самой. Он – мужчина, способный подчинить, я – женщина, привыкшая подчиняться, вот и всё. Слишком долго я жила другой жизнью, чтобы так просто подстроится под новые правила.

Заперев дверь, я ударила по ней ладонью и застонала в голос. Первый и последний раз! Первый и последний раз я позволила ему прийти в мой дом и…

Вернувшись в кухню, я осмотрелась. Трусики я так и не надела, между ног было липко и влажно, кожа горела от недавних прикосновений. Растерянность? Паника? Злость? Что чувствую, я и сама не знала. Мокрые скомканные салфетки, сломанные цветы… Ваза, которую я, бережно обернув бархатом, несколько месяцев назад привезла из Испании, превратилась в простые острые стёкла. Алекс пробыл в моём доме всего несколько минут, и вот к чему это привело. Наглядная демонстрация того, что он способен сделать с моей жизнью. Чем я лучше этой самой вазы? Ничем…

Ещё раз окинув кухню взглядом, я включила кофемашину. Невидяще уставилась на стол. Я ведь действительно хотела. Хотела…

Стоило ему дотронуться до меня чуть настойчивее, смять сопротивление, противиться самой себе не осталось сил. Его прикосновения отличались от прикосновений других мужчин. Его слова, взгляды…

В голос застонав, я взяла кофе и сделала глоток. Горячий, он обжёг язык, на секунду стерев воспоминания о недавних поцелуях. Не позволю! Не позволю я ему снова сделать меня слабой, подмять под себя. И себе не позволю! Скомканные салфетки, сломанные цветы, осколки стекла… Вот об этом мне стоит помнить. Я принадлежу ему…

– Нет, Алекс, – решительно выдохнула и сильнее сжала чашку. Настежь распахнула балконную дверь и вышла на улицу.