Сюрприз для миллиардера

– Выглядишь вроде нормально, – нахмурился Кирилл. Да, ему сейчас невыгоден был бы мой больничный.

– А чувствую не очень. Голова кружится и подташнивает. Скоро и температура поднимется…

Кир нахмурился, глядя на меня в упор.

– Я сейчас, наверное, помешанный какой-то, всё-таки у меня Маришка на шестом месяце, – я не понимала, к чему он ведёт, вспоминая свою беременную жену. – Но у неё тоже недопонимания с рыбой и головокружения были на раннем сроке.

Я отмахнулась.

– Да ну тебя, тоже мне симптомы нашёл. К тому же, не от святого же духа, – обсуждать это к ним мне не хотелось. – Всё, закрыли тему, даже если и простыла, то не сильно, приду домой, выпью парацетомол.

– Ладно, извини, – злиться я на него не собиралась, он действительно много думает о появлении ребёнка, так что, ему простительно.

Вечером я действительно выпила парацетамол и легла спать пораньше, чтобы точно не разболеться.

А вот утро у меня началось совсем не с кофе. Голова болела, но температуры не было, да ещё и проснулась я от дурацкого уведомления. Обычно звук на ночь выключаю на телефоне, но вчера совсем забыла.

Взяв гаджет в руки, чтобы посмотреть, что же такое важное там случилось, я буквально застыла. Приложение-календарик сигнализировало о задержке. Несколько дней всего, такое иногда у меня случалось, но я тут же я вспомнила вчерашние слова Кирилла.

В совпадения я верила слабо, поэтому резко подскочила, натянула джинсы и помчалась в аптеку, которая удачно располагалась на первом этаже моего дома.

Всю дорогу туда и обратно уверяла себя, что такого быть не может, что в прошлом месяце у меня менструация была, вот только память услужливо подкинула мне воспоминание о том, что я обнаружила небольшое пятно крови, отметила начало цикла и больше ничего и не было.

Я купила три теста, один обычный, классический тест-полоска, и два электронных, которые ко всему прочему в случае наличия беременности обещали и срок показать.

Сделав их, я не смогла отвлечься и начала их гипнотизировать. Первым признаки жизни подал один из электронных тестов. И результат он выдал неутешительный и вполне себе реальный: беременность 8-10 недель. Второй электронный показал такой же результат и срок, а обычный тест просто продемонстрировал яркую красную полоску.

Чёрт!

Этого просто не могло быть… Я точно помню, что с Андреем мы предохранялись, два раза точно, я даже воскресила эти моменты в памяти.

Но третий. Мы были в душе и, кажется, о презервативах уже забыли. Наверное, этого хватило.

Детей я не планировала, вообще не собиралась думать даже о материнстве раньше тридцати. У меня нет своего жилья, доход имеется, но я работаю меньше года, а декретные будут – слёзы, особенно учитывая, что мой оклад – сущие копейки, а получаю я “премии”.

Работать с маленьким ребёнком не получится, у меня двое племянников-погодок, младшему три. и сестра только сейчас немного начала быть похожа на саму себя, до этого она напоминала скорее зомби. Я люблю мальчишек, но сама точно не могу быть матерью…

Решив, что прокручиванием мыслей я не помогу делу, прежде всего, я позвонила начальнику и сказала, что сегодня у меня будет как раз тот обещанный отгул. Сопротивляться Павел Петрович не стал, лишь узнал, всё ли у меня в порядке. Соврала, что простыла, после вчерашнего это было даже правдоподобно.

Записаться на приём в государственную поликлинику и попасть в этот же день было нереально, поэтому я плюнула на всё и позвонила в частную клинику. Если всё подтвердится, то проще будет устроить всё там… Срок уже немаленький, а в государственной больнице могут начать тянуть время. Мне точно этого не надо.

Уже через три часа я оформляла документы на стойке регистрации. Руки тряслись, но, собрав последние остатки воли в кулак, я заставила себя сохранять внешнее спокойствие. Буду спокойна внешне, проще будет сдержать свои внутренние переживания.

В тот момент, когда я шла к кабинету врача, я поняла, что, наверное, должна была сказать Андрею. Тем более, я точно знаю, как его найти.

Вот только мне казалось, что на ребёнка ему будет плевать. Сколько женщин устраивали охоту за ним и его состоянием? Не счесть. Но он, как услужливо подсказал мне поисковик, не женат, и детей у него тоже нет. Так что, тут можно даже к гадалке не ходить, итак всё понятно.

А сама я ничего не смогу дать ребёнку. Весь мой относительный успех разобьётся об слово “декрет”, а мне очень не хочется, чтобы мои дети знали, что такое нищета. Я бы из своей памяти эти воспоминания с удовольствием стёрла, вот только способа ещё не придумали.

– Вы Фокина? – медсестра выглянула из кабинета и после моего кивка пригласила на приём.

Врачом оказался мужчина. Но сейчас меня это не заботило. Мне нужно было подтвердить собственные подозрения. И устранить…

Чёрт, устранить проблему. Да, маленький зародыш, который вряд ли ещё хоть чем-то напоминает человека, имеет столько власти. Это ещё даже не полноценная жизнь, это – шанс на неё. И я этот шанс собираюсь убить…

– Что вас беспокоит? – задаёт вопрос врач, после того, как здоровается.

– Я беременна, – отвечаю без предисловий, и даже утверждаю. Хватит себя обманывать, ошибки быть не может.

– Что ж, проходите, – он указывает рукой на дверь, которая ведёт в отдельное небольшое помещение, где и располагается гинекологическое кресло.

Я быстро раздеваюсь, устраиваюсь в кресле. Переживаю осмотр, глядя в потолок. Удивительно, но не думаю совсем ни о чём, даже не боюсь и не дрожу. Дрожь будто бы выгорела, чересчур быстро, но так даже лучше.

– Можете одеваться, – говорит врач, и я делаю это на автомате, вполуха слушая его слова: – Действительно, беременность есть. Вы будете её сохранять? – вопрос он задаёт аккуратно, но я этому вопросу даже рада. Можно ничего не говорить. а просто помотать головой из стороны в сторону. – Что ж, в таком случае вам нужно будет сдать анализы в нашей лаборатории, на это уйдёт несколько дней, если всё в порядке, то процедуру назначим ровно через неделю.

Голос мужчины, имя которого я так нигде и не посмотрела, спокойный и равнодушный, наверное, у них тут такое едва ли ни каждый день. На меня не смотрять обвиняюще, медсестра лишь печатает что-то, даже не обращая внимания на моё присутствие. Но я себя чувствую так, будто бы достойна порицания всех людей на свете.

– Хорошо, – голос мой на мгновение срывается, но я быстро делаю вид, что всё в порядке.

Потом всё будто бы в тумане, я подписываю бумаги, иду в кассу, там оплачиваю анализы, потом в лаборатории у меня берут кровь в три пробирки, после чего с баночкой отправляют в туалет за мочой.

Выйдя из клиники, я смотрю на время. Быстро успела. Наверное, лучше было отправиться сейчас на работу, отвлечься от грустных мыслей, но я уже взяла отгул, появиться в офисе сейчас будет странно.

Пришлось ехать домой.

***

Спасло то, что буквально у подъезда уже мне позвонила сестра. Когда она спросила, не хочу ли я приехать к ним, пока у неё выходные, я тут же согласилась, потому что оказаться один на один со своими мыслями не хотела.

Дорога до города, в котором жила сестра, заняла больше двух часов. Завтра, чтобы оказаться на работе вовремя, мне придётся вставать в пять утра. Но это всё ерунда, потому что иначе я, наверное, сойду с ума.

Конечно, всю неделю жить у сестры не получится, но за то время, что я буду у неё, может быть, у меня получится убедить себя в неизбежности предстоящего.

Добравшись до города, я тут же зашла в ближайший супермаркет, чтобы купить что-то нибудь племянникам и нам с сестрой к чаю. Мимоходом подумала, что аллергия на алкоголь в моём случае очень хорошая вещь, потому что беременным алкоголь нельзя… Но тут же себя одёрнула.

Беременным нельзя пить, потому что это может навредить ребёнку. Мне же должно быть на это всё равно, потому что никакого ребёнка всё равно не будет.

Звоню в домофон, сестра открывает без вопросов, я же ей позвонила со станции, сообщив, что скоро уже буду.

– Привет, – улыбаюсь, чтобы Катя ничего не заподозрила. Она выглядит вымотанной, но не так сильно, как обычно.

– Привет, – забирает у меня пакеты. – Мальчишек свекровь забрала, но через час уже вернуть должна. Хотя она может и заартачиться, – бывшая свекровка Кати была, мягко говоря, гадиной.

Сыночка и внуков она обожала, но с чего-то решила, что и Катя должна поклоняться её ненаглядному Вовочке. На фоне этого было немало конфликтов, но Вовчка поклонения не жаждал, и всё было нормально.

Пока, собственно, он не запил. Сестра какое-то время пыталась его из этого состояния вывестись, но когда у неё опустились руки, она просто ушла, чтобы детям не нужно было видеть бухого в дрезину папашу каждый день.

Но и наша мама, и мама Вовы решили, что Катя – гнусная разрушительница семейной идиллии, очаг не сохранила и всё такое. Когда сестра жила с мамой, смотреть на неё было больно.