Куклы зазеркалья

Конечно, предстояла еще уборка. Но, ни что не могло омрачить эти несколько минут блаженства. Сегодня суббота, многие из соседей еще спят и не колотят, не сверлят, не слышен гомон детей. За окнами не так много, лениво движущихся машин. Серое небо создает приятную полутьму в комнате.

Он впитывал каждой клеточкой и порой это ощущение полного одиночества. До сих пор составляло особую трудность находиться в человеческом обществе. Чувствовать всем естеством их присутствие, их запахи, слышать. Что они говорят. Это постоянное давление со стороны, как в автобусе в толкучке. И все невыносимее с каждым разом. Запах пота, засаленные волосы, затасканные серые края воротничков, грязная обувь, вся в мутных пятнах. Тетки с огромными сумками, постоянно толкающие всех вокруг. Непрекращающиеся гудение голосов, как большой никогда не затихающий улей. Все гудят, гудят, гудят….

Встряхнувшись, посмотрел на часы. Пора начинать уборку, с маминой комнаты. Он не любил убираться, когда она смотрела своими немигающим взором за всеми его действиями, как инквизитор. Любую, даже маленькую ошибку, потом приходилось отрабатывать с лихвой.

В ванной лежали упаковки с чистыми салфетками из микрофибры. Какая радость, что они появились и очень облегчили жизнь. Набрав в ведерко воды, надел на руки перчатки и достал две салфетки, а также с полочки жидкость для мытья стекол, сервант требовалось промыть с особой тщательностью.

Квадратная комната, прямо напротив двери окно. Он всегда прибирался по часовой стрелке от него. Сначала потирал подоконник. Цветы сносил в ванную и осторожно протирал листочки. Потом шли шкафы. С каждой полочки доставались все вещи и методично укладывались в кресло. Протереть сначала сырой тряпочкой, потом сухой. Опять аккуратно положить на место и далее следующая полка. Стойка с телевизором и сервант. Тут самое сложное. Нужно сначала переставить все рюмки, кружечки, тарелочки, салатницы, безделушки, достать полки из толстого стекла, протереть, чтобы не осталось разводов.

Налить в большой таз воды и в нем сполоснуть всю посуду. Обратно поставить полки, насухо обтереть посуду и в нужном порядке расставить. Если ошибешься, в том, на какой полке что стоит и зачем, то ждет наказание.

Все это сделано. Палас на полу. Мама не потерпит никаких пылесосов, только ручная чистка. Щетка и ведро с мыльной водой. И, наконец, завершающий этап. Тумбочка, рядом с кроватью и пол. Палас свернут, и лежит кучей в углу. Все бутылочки с лекарствами протерты и расставлены. Пол тщательно вымыт, обратно разложен палас. Все!

Главное порядок!

Можно было в других комнатах не соблюдать подобной стерильной чистоты и жить, так как ему бы хотелось, но привычка была уже неискоренима. Подобная генеральная уборка проводилась раз в неделю. И еще разок он просто так проводил влажной тряпкой, по поверхностям спустя несколько дней. В распорядке уборки всегда первой стояла мамина комната, потом его, потом коридор, кухня и последними шли туалет с ванной. Методично меняя воду, выкидывая тряпки после каждой комнаты, он осуществлял этот ритуал.

Мама должна остаться довольна, что, не смотря на болезнь и то, что она прикована к постели, все в квартире остается как прежде.

Можно и себя немного побаловать. Надо было бы поспать немного перед дежурством, но невозможно отказать себе в этом удовольствии. Это лучше тишины, лучше всего на свете. Он знал, что эта девушка особенная, не такая как другие. С ней можно будет провести гораздо больше времени.… Да, она заслуживает особого к себе отношения. Ее волосы просто великолепны на фотографии и отливают золотистыми бликами. Глаза темно-карие. Но лучше, конечно, посмотреть вблизи, чтобы полностью оценить ее красоту.

Вчера вечером их переписка резко оборвалась, но это не страшно, есть еще много времени. Был соблазн пригласить ее на свидание уже в эти выходные. Но нет, в этот раз хотелось потянуть немного ожидание, разжечь аппетит. И с ней много неуверенности, вдруг не согласится. С предыдущими все было быстро и не интересно. Или ему уже приелось все…

Нет. Нет. И еще раз нет. Стоит написать что-нибудь приятное, пока ее нет в сети. Да. Пальцы быстро застучали по клавиатуре.

В соседней комнате послышалось шевеление. Ярость, как короткая вспышка пролетела в голове. Так всегда, когда он только начинает заниматься тем, что доставляет ему радость и удовольствие, приходится на середине прерывать эти занятия ради матери. Пальцы сжались в кулак. Нет, нет, нельзя так говорить, нельзя так думать. Ведь эта женщина посвятила ему всю свою жизнь. Кем бы он был и где, если бы не она. Все хорошо. Нужно прийти в себя и спокойно войти в другую комнату.

Там на кровати лежит неподвижное тело. Вначале была просто слабость и немощь, врач не предрекал никаких серьезных проблем. «Ничего серьезного, не беспокойтесь, ваше сердечко в таком возрасте, работает уже с трудом. Надо попить вот эти таблеточки…». А потом перестала двигаться левая половина тела. Больница, лекарства, процедуры несколько месяцев. Ничего. Когда он, перед тем как войти сюда, подавлял свои эмоции, тот факт, что она находится в полной его власти, доставлял просто колоссальное, ни с чем не соизмеримое удовольствие. Временами возникали мысли воспользоваться этим. Наверное, почти неподвижное тело, бывшее, когда то его матерью, чувствовало это и состояние его становилось все хуже, только глаза пока оставались прежними. Изменилось их выражение. Надменность, суровость, укоризна сменились затравленностью, страхом и нескончаемой неизбежностью. А иногда полным равнодушием. И, разговаривая вкрадчивым голосом, своими намеками, полуправдами, он вызывал волну отчаяния в них, которая нарастая постепенно, огромным потоком выливалась за края, подпитывая его. Не было более полноценного способа восполнить силы.

– Мамуля?! Ты проснулась? Как хорошо, я только, что закончил уборку, все как ты делала раньше сама. Да, да я помню, сейчас будем обедать…

«Наверное, лучше было бы с утра упасть с лестницы или попасть под машину». Такие мысли крутились в моей голове, как заезженная пластинка.

Все пошло кувырком с этого самого утра. Сначала проспала и долго пыталась собраться. Сожгла яичницу, из единственного яйца, потеряла ключи. Долго рылась среди вещей на тумбочке в коридоре, потом на столе в комнате, три раза вытряхнула сумку. Потом все-таки нашла их на кухне. Оно и понятно. Сразу же по приходу, я поплелась туда.

Конечно, в спешке забыла зонт и стояла на открытой остановке, прикрывая голову сумкой. Хотя, толку от этого не было никакого. «Черт! Вот и надо оно мне?!». И кто-то внутри ответил, что, мол, нечего распускать нюни. Зато активно проведешь субботу, с интересными людьми. Но тут, же этот голос быстро перебил другой, сварливый и ворчащий. Ага, конечно, с интересными, разве, что для тренировки твоего сарказма. Не стоит так предосудительно относиться к людям.

Не буду.

Вероника встретила меня оживленно и даже чрезмерно дружелюбно. Позже я поняла, что она тоже приглашена, но с условием, что достойно подготовит меня к вечеру. Странная прихоть моей тетки, не проще было бы отправить меня в какой-нибудь салон.

– Нет, не проще, дорогая. Еще чего доброго сделают из тебя пугало огородное, без присмотра. И так посмотрим…

В перерывах, пока я сидела с маской на лице или ждала, пока высохнет лак на ногтях, моя мастерица бегала, собирая и себя тоже. Попутно давая советы.

– Главное слушай, мужики это любят, особенно те, что соберутся там. И Господи Боже, без твоего чувства юмора. Пожалуйста.

Кажется, этим самым мужчинам нужна глухонемая. Ладно, глухонемая, так глухонемая. С вечной улыбкой на лице, кивающая, как собачки или кошечки, которых ставят на переднюю панель в автомобиле. Я тихонько хихикнула, пока Вероника отвернулась к стенному шкафу.

Раскрылись створки. И вот оно – женское счастье! Ровные ряды одежды, почти всех оттенков и еще какие-то маленькие ящички. М-да.… С моим убогим гардеробом это, конечно, не сравнится. Вот на что уходит львиная доля зарплаты.

Последнюю мысль, видимо от некоторого шока, я высказала вслух.

– А что ты удивляешься, моя дорогая. Мужчины нынче пошли привередливые. Им нужно все в одном флаконе. А, если он успешный бизнесмен или какая-нибудь шишка, то зачуханную домохозяйку выводить в свет не будет.

Далее пошла развернутая лекция на данную тему. Внимая с широко распахнутыми, невинными глазами, я думала лишь о шведском столе, который будет на этом самом званом вечере. Огромные блюда с маленькими бутербродами, на которых аккуратно разложены красная икра, буженина, сыр и сверху оливочка или маслинка. Разноцветные канапе из фруктов или сыров. Желудок возмущенно заурчал.

– Так… Размер у нас примерно одинаковый. Но все, же надо учитывать, что я выше и грудь у меня побольше.

Смерив меня еще раз серьезным взглядом, начала рыться усиленно в залежах одежды.

– Есть у меня одно платье, я его купила с дури и одевала всего один раз. Цвет совсем не мой, но послушала подружку. А выкинуть рука не поднялась.

Воистину, послушай женщину и сделай по-своему.

– Но тебе подойдет.

Цвет был и вправду великолепен. На загорелой Веронике он как то терялся и уже не был столь сочным. Но, на фоне моей белой кожи и вкупе с темно-рыжими волосами и карими глазами, был ярким и искрящимся. Хотя определить его точно не смогу. Что-то среднее между бронзовым цветом и бордовым с золотистым отливом. Очень простой, без затей, покрой, вырез лодочкой, без рукавов, вытачки сзади, почти прямое, только немного расширялось к низу. В талии было немного великовато, но мы решили эту проблему, подобрав пояс.

– Хорошо, что размер обуви у нас один. И все же здесь лучше забранные волосы. Да. Так намного лучше.

Волосы собрали. Оставив только тоненькие прядки на висках, смотрелось совсем неплохо.

Чего я ждала с большим опасением, так это макияжа. Моя косметичка была так же худа, как и гардероб. Пудра, карандаш, тушь, засохший, старый тональный крем и палетка с тенями, где я пользовалась лишь одним цветом. Ах, да. Еще блеск для губ. Но, как и в случае с одеждой, такой подход не для Вероники. Помимо всяческих тюбиков, баночек и всего прочего на туалетном столике стоял чудо-чемоданчик.

– Я специально окончила курсы визажиста, могу корочки показать. Вообще, это даже просто для себя будет совсем не лишним, так что советую.

– Ага.

И все. Дальше были только отрывистые фразы «открой глаза», «закрой глаза», «не дергай веком», «чуть приоткрой губы»…. К концу этой процедуры у меня было ощущение, что на лице несколько слоев штукатурки.

– Та-да-дам… Можешь смотреть.

Если во всем остальном Вероника угадала, то макияж явно был не в десятку. Себя она всегда делала идеально. И подбор цвета и все остальное. Или может я просто не привыкла к таким ярким цветам. Нет, не ярким, а темным. Все подвижное веко было, чуть ли не черным, каким-то дымчато-серым, румяна слишком яркие для моей кожи и алели, как маков цвет. Слава Богу, хоть губы были вполне приличны, а то это был бы перебор.

– Ты просто не привыкла так краситься, но тебе очень идет.

Надеюсь, что так и есть. А то я напоминала себе перепуганное приведение, с темными провалами на месте глаз.

Зато она была завораживающе прекрасна. Высокая, статная, в обтягивающем, но не вызывающем, черном платье и даже те, же черные тени выглядели вполне уместно. Маленькие сережки в ушах, колечко на пальце, длинная, сексуальная шпилька и клатч. Высший пилотаж!

Все-таки надо было остаться дома, на этом вечере мне делать нечего, особенно, если рядом будет уверенная в себе супер-леди. От этих мыслей меня отвлек хлопок по спине.

– Не горбись! Что ты как бабушка старушка.

И, заправив за ухо идеальную прядь, идеальная красотка подтолкнула меня к двери, еще раз кинула на себя взгляд в зеркало и захлопнула стальную дверь. От этого звука стало, почему то не по себе.

– Нажми кнопку вызова лифта, а то уже такси внизу ждет.