За подруг!

– Извините, не могу. Вадим! – позвала достаточно громко.

Она заволновалась и схватила мою ладонь.

– Верочка, но все же я не понимаю. Если я вас обидела, то простите. Но это исключительно ради вашего блага, моя деточка.

– Спасибо. Я поняла, – «моя деточка»! Можно подумать я младенец, которого нужно пеленать и соску в рот засовывать.

– Просто поймите меня правильно. Вадим неравнодушен к вам. И я имею в виду не сиюминутное увлечение. Нет, он относиться к вам серьезно.

– Неужели?

– Да, – она чуть улыбнулась. – Но, чур, пока не выдавайте, что я с вами поделилась. Ведь для мужчины это так важно – чувствовать, что он сам завоевал объект своей страсти.

– Хорошо, – тоже постаралась улыбнуться.

– Так вот… если вы все же войдете в нашу семью, то… – дама уклончиво покачала головой.

Мне стало уже даже смешно. Боже! Вроде бы советские времена прошли. Намеки, намеки…

Не буду помогать. Не собираюсь в этом фарсе участвовать. Просто вопросительно воззрилась на нее, в ожидании продолжения.

Похоже, Антонина Егоровна совсем смутилась от моей непонятливости и суетливо начала переставлять чашки на столе, блюдца, вазочку с конфетами.

Надеюсь, она не решит теперь, что я слабоумная. Но может и к лучшему. Не придется выслушивать подобные пассажи в ее исполнении.

– Но я думаю это преждевременно. Просто хотела заметить вам, что друзья нужны для того, чтобы стать лучше.

– А я думала для поддержки и принятия.

– И это тоже. Мы просто не поняли друг друга. Окружение важно в жизни…

– Думаю, да, мы не поняли друг друга.

Топот ног и на веранду вылетел Вадим.

– Дамы, простите, не сразу услышал ваш зов. Что случилось? – посмотрел по очереди на каждую.

Бабушка его тут же очнулась:

– Верочка хочет уже ехать домой. Не знаю почему. Еще же так рано.

Ах, она не знает почему. Главное для светского человека сохранить видимость приличий и приятного общения.

– Вер, а что случилось?

– Ничего, просто вспомнила про неотложные дела.

– Неотложные дела? Ты же говорила, что свободна сегодня?

Недовольно хмурит брови.

– Так вышло. Днем свободна, а вечером вот дела наметились.

– Можно узнать, что за дела?

Допрос с пристрастием.

– Это личные дела, не относящиеся к работе.

– Понятно, – желваки заходили туда-сюда. – Хорошо, я отвезу тебя.

Антонина Егоровна подалась вперед, встревоженный взгляд.

– Может, уговоришь ее Вадим?

– Зачем? Дела, так дела.

Прямо обиженное королевское высочество. Их вниманием и обществом пренебрегли.

В машине стоял антарктический холод, после того, как с проводами и прощаниями было закончено. Бабуля была ласкова, поцеловала в щечку и внука и меня, потрепала, как щеночка. И еще шепнула на ушко, чтобы я не делала глупостей. После той пантомимы и намеков о моей неподобающей дружбе с Нелли, меня не покидало желание хорошенько посмеяться. В компании все той же Нелли. Уверена, она бы оценила мой показ в лицах всей сцены.

Посмотрела мельком на водителя. Мы уже подъезжали к городу. Хмурый взгляд, складочка между бровей, ведет чуть резковато.

– Что у вас с бабушкой произошло?

– Ничего. С чего ты взял?

– Почему же тогда ты так резко сорвалась в город?

– Я все объяснила.

Он помолчал, посопел. Ну, давай, выдай все, что накипело.

– Это из-за подружки твоей?

– Нет. С чего ты так решил?

– Как только она появляется на горизонте и начинает жить в твоей квартире, то сразу меняется твое поведение. Тебя будто подменяют. Какие-то дела непонятные появляются.

– Хм.

– Слушай, что у вас общего? Вы же совершенно разные.

– Потому и дружим, что разные.

– Мне это совершенно не нравится.

Вот мы и подошли к сути вопроса. Ему это не нравится. Можно подумать его кто-то спрашивал.