Сказка на Рождество

Наташа внимательно смотрела на Саню, ничего не говорила. И в какой – то момент, прямо посередине дороги, обняла его двумя руками за шею.

– Саш, ты дурачок?

– В смысле? ? Опешил он.

– Я вижу, что ты кислый с тех пор, как вышли из квартиры мистера Самого – обаятельного – и – привлекательного. Ты считаешь, что все без исключения должны падать от таких красавцев? Могу поспорить, что девушек у него навалом, но из них ни одной умной.

– Мы дружим с детского сада. Он хороший парень. Просто может ему с девчонками не везет. ? Растерянно проговорил Саня, вспомнив, как Тимурчик постоянно жаловался, что ему вечно попадаются красивые дуры.

– Естественно. А тебе везет. На пример со мной.

Они рассмеялись, и Сане стало легко и немного жаль Тимурчика.

При встрече Тимурчик то же не преминул высказаться.

– Дарлинг, я понимаю, дело вкуса. Но только без обид? С такой девицей хорошо жить в удаленной от столицы местности, с коровками, козочками, коромыслом. Словом, она на любителя стиля «кантри»

– Что ты мелешь?

– Мы договорились без обид. Ты мне друг, и не безразлично кто рядом с тобой. Вот если хочешь, с Милкой придет ее подруга Ритка. Вот это товарный вид: ноги – супер, грудь торчком. Пойдешь с ней по улице, все обернуться.

– Спасибо. Не хочу. У меня к тебе одна просьба: хоть ты мне друг, но не смей обсуждать мою Наташу никогда и нигде.

Тимурчик решил, что дружба дороже и держал свое мнение о Саниной крестьянке, при себе.

В конце осени, когда мерзкая погода не стимулировала выйти из дому, мама сказала, что у нее к сыну серьезный разговор.

– Что – то случилось?

– Да. Сашенька, речь пойдет о Тате. ? Мама давно уже так называла Наташу. ? Сыночек, я воспитала тебя эгоистом. И я оказалась эгоисткой.

Саня опешил.

– Я не понял, что случилось и почему мы эгоисты и, причем здесь Наталья? Давай по порядку.

– Хорошо. Вот ты и я, мы сейчас где?

– Мам, ты меня пугаешь.

– Я не правильно начала. Мы с тобой сейчас сидим в теплой квартире и пьем чай. За окном ад кромешный, но нам все равно, потому что нам не дует. А ты знаешь, где сейчас Таточка?

– Она сказала у тети.

– Нет никакой тети. Таточка тебе это специально говорит, что бы ты ее не провожал до дома. Вот ты, куда ее провожаешь?

– На Белорусскую, а что? ? Саня начал заметно нервничать. ? Ты что – то узнала? Объясни, пожалуйста, а то я себя чувствую как герой сериала, о котором все всё знают кроме него самого.

– На Белорусскую, потому что она потом садиться в электричку и едет домой к папе. Я случайно слышала, как звонила ему и говорила, что едет домой.

– В эту развалюху! Сейчас?!

– Да. Бедная девочка о тебе подумала, как же, мол, Сашенька провожать поедет туда – сюда на электричке. А ты о ней не думаешь, как Таточка в такую погоду живет в жутких условиях со своим несчастным пьющим папой. ? Глаза у мамы начали увлажняться. По ее лицу было видно, какие горькие картины тяжелого быта, она себе нарисовала.

– Я же ничего не знал! Мам, неужели ты думаешь, что я спокойно уходил бы домой, зная, что Наташка едет одна в электричке? Да еще эта изба их, убитая.

– Сашенька, я вот, что подумала, не знаю, правда, как ты на это посмотришь. Квартира у нас конечно маленькая, но может получиться.

Он уже догадался, что мама скажет дальше, у него от такой перспективы даже голова закружилась. Если Наташа будет жить у них, он будет видеть ее каждый день! Они будут завтракать, и ужинать вместе. Всегда, в любой момент можно будет поговорить, можно обнять Наташу, можно просто смотреть как она что – то делает… Саня как всегда размечтался. Очнулся от маминого голоса:

– Сынок, ты должен съездить и поговорить с Таточкиным папой. Если он будет возражать, а он в праве это сделать, все – таки речь идет о девочке, тогда поеду я и объясню, что девочка будет жить в комнате со мной. И ничего предосудительного в этом нет.

Они проговорили до двух ночи. Придумывали веские аргументы для дяди Гриши, планировали перестановку. Под конец беседы Саня так разошелся, что собрался начать двигать мебель, на что мама заметила, что соседей снизу вряд ли это обрадует.

Спал Саня плохо. Все время снилась покосившаяся изба, пьяный дядя Гриша храпит за столом, хотя Саня его пьяным не видел. Снилось, как замершая Наташа, роняя слезы, моет покрасневшими руками деревянный пол, а амбалы сидят на крыльце и громко хлебают уху из пойманной дядей Гришей рыбы.

Еле дождавшись встречи с Наташей, Саня сказал, что у него серьезное дело к ее отцу, ему надо срочно с ним поговорить. Она, почему то испугалась, стала объяснять, что папу надо обязательно предупредить о приезде. Может, его там сейчас нету, может он вообще поехал в деревню, навестить родню. И с бухты – барахты не следует ехать. Саня про себя решил, что скорей всего у дяди Гриши запой и Наташа стесняется, что Саня это увидит.

– Хорошо, я не поеду сегодня, но мне это очень нужно сделать, и чем раньше, тем лучше.

– Да что случилось – то, может можно без папы решить?

– Нельзя. Без папы нельзя.

Саня уперся еще потому, что ворочаясь ночью и придумывая веские аргументы на случай категорического отказа дяди Гриши, решил, что он на Наташе жениться. Вот так, ни больше, ни меньше. Жена обязана жить у мужа, и дядя Гриша должен по любому смириться. Саня решил это сам. По этому маме ничего не стал говорить. И даже не сообразил, что потенциальная невеста элементарно может не захотеть замуж. В конце концов, ей девятнадцать лет всего, двадцать только весной исполниться.

Наташа поняв, что Саня настроен решительно, согласилась устроить встречу, но надо договориться на какой – то конкретный день, она позвонит в дачный кооператив, попросит папу к телефону и все решит. На том и остановились.

Поездка стала возможной только через три дня. Саня за это время окончательно утвердился в мысли, что жениться – самое правильное решение. Правда, будущую супругу в курс дела не поставил.

Наконец поехали. Из – за того, что Саня, ни в какую не соглашался объяснить причину поездки, начала нервничать Наташа. Оба были взвинчены. В электричке молчали. У Наташи, которая по характеру была хохотушкой, стало непривычно серьезное лицо, даже веснушки побледнели. После электрички, долго тряслись в поселковом автобусе. Саня с тоской думал, что вот так она бедная ездит каждый день, конечно, он скотина и эгоист. Правда он не знал раньше об этом, верил в тетку на Белорусской, но его это не оправдывает. Сидел в кресле вечером, пил чай, слушал музыку, книжки читал. Мама пекла булочки с корицей, запах плавал по теплой квартире. А замершая Наташа приезжала в заброшенный дом, стирала, наверное, в тазике и варила еду на маленькой электрической плитке. И пахло не корицей с ванилью, а сырыми досками и гнилым полом. Расстроенный своим мыслями, Саня прижал Наташу к себе.

– Натуль, прости меня, пожалуйста!

Наташа озадаченно смотрела на него.

– Сашка, ты меня уже несколько дней просто пугаешь. То папу тебе подавай, то прощенья просишь не понятно за что. У меня может возникнуть этот, Господи из головы вылетело, ну этот, а, маниакально депрессивный психоз. Придешь меня навещать, а я всем врачам скажу, что довел меня любимый человек и лечить меня бесполезно, потому, что я не перестану с ним встречаться, значит, он может опять меня довести, зачем же тратить дорогие препараты и всякие процедуры…

– Ой, болтушка ты. Давай руку, приехали.

Подошли к дому, сейчас поздней осенью, он выглядел еще более жалким. На крыльце опять стоял один из амбалов. Прирос он, что ли к ступенькам? раздраженно подумал Саня. На приветствие амбал флегматично кивнул. Дядя Гриша был трезвым и даже выбритым. Правда одет опять в застиранную рубашку и накинутый на плечи ватник. В доме было прохладно, и сыро, как в нежилом помещении.

– Здравствуй, гость дорогой. Что ж это ты пожилого человека пугаешь? Дочка как заполошная звонит: «Бросай папа все дела, разговор к тебе серьезный» Сиди отец, нервничай. А в нашем возрасте, Александр, нервничать вредно.

– Вы меня, пожалуйста, дядя Гриша извините, но разговор действительно серьезный и нужный.

– Ну, садись, может, выпьем, раз серьезное дело?

Лицо Сани болезненно сморщилось. Наташа, глядя на отца, хмыкнула.