Хранители. Тайны снов

– А где остальные? – спросила я, продолжая читать.

Он махнул рукой.

– Полезли через окно подружки Алека, – я посмотрела на него, и он продолжил: – На втором этаже.

Я усмехнулась, и он сел на мою кровать.

– Слишком сложно?

Джет пожал плечами.

– Просто лень, – он придвинулся ближе, – Что это? – я молчала, опустив глаза в книгу, и он сам посмотрел: – «Унесенные ветром»? Это действительно интересно?

Я шумно выдохнула и посмотрела на него.

– Ты никуда не опаздываешь? – сухо сказала я.

Сейчас я очень злилась. Нет, уже не на саму себя – на него. Как так? Серьезно? «Новая девушка»? Он приехал в школу три дня назад! Видимо, он и в этом году решил повторить все свои подвиги. Только вот чего я злюсь? Да черт его знает.

– Тебе читать интереснее, чем поговорить со мной? – спросил Джет, слегка наклонив голову на бок.

– У меня зрачки шире твоего мировоззрения, – буркнула я, снова опустив взгляд в книгу.

Да, я сильно ему нагрубила. И в этот момент, прямо сейчас, он это заслужил. Джет лишь только усмехнулся, молча встал с кровати и вышел из комнаты чрез дверь. Я сразу захлопнула книгу и вздохнула. Я только думала о том, обидно ли ему сейчас было, или абсолютно плевать?

С этими мыслями я улеглась в постель и долго не могла уснуть, а в голове крутились картинки, как он сейчас веселится на тусовке у «новой девушки». И только где-то через час мне удалось уснуть.

Но лучше бы не засыпала.

Семь

«Веди себя, как угодно, но с

таким видом, будто имеешь на это

право, и люди решат,

что так оно и есть»

Стивен Кинг

Этот сон был ужаснее, чем остальные. В этот раз я не смотрела со стороны, я была персонажем этого спектакля. Я смотрела на убийство женщины с холодными, льдисто-голубыми глазами, я смотрела, как без оглядки бежит маленький мальчик, как смотрят на меня сапфировые глаза мужчины – мои глаза. Дрожь пробивала мое тело от этого взгляда, полным слез. Было что-то еще в этом взгляде… Боль, отчаяние – полное и безграничное, решимость, прощание… Подушка накрыла лицо, я больше не видела этого взгляда, я задыхалась, пыталась кричать, плакать. Но я не могла, я ничего не могла! Меня трясло от беззвучного крика. Но тут в легкие ворвался воздух, и яркий свет, после глубокой тьмы, ослепил меня. И я все еще кричала.

Кто-то пытался меня разбудить, а меня лихорадочно трясло, я не могла сообразить, где я, и что происходит. С большим трудом я осознала, что я все еще в своей комнате в Америго.

– Тихо-тихо, – повторял кто-то, обхватив меня руками и пытаясь успокоить, – Алекс! Алекс, это я!

В холодном свете ночника-котенка я разглядела лицо Джета – он с тревогой будил меня и снова повторял мое имя. Я перестала вырываться, все еще хватая ртом воздух, Джет убрал мокрые волосы от лица, пытаясь посмотреть мне в глаза, а я не могла сфокусироваться на чем-либо. Меня трясло, лихорадило от страха.

– Джет, – пробормотала я.

Он взял мое лицо в руки и посмотрел в упор.

– Да, это я. Это только сон, слышишь? – он обнял меня, прижав мою голову к груди, – Это только сон. Все хорошо.

В его голосе слышалось явное беспокойство. А я искала, на чем сфокусироваться, чтоб успокоиться, и нашла – я отчетливо слышала стук его колотящегося сердца, которое, как и мое сейчас, готово было выскочить из груди. Он тоже боялся. Только за меня. Я чувствовала от него сильный запах алкоголя, немного пота от кожи и аромат одеколона. Еще я отчетливо ощущала, какой от него исходит жар. Странно – никогда его таким не видела. Скорее всего, это просто алкоголь. Но мне сейчас было не до этого.

Он положил ладонь мне на щеку и приподнял голову, мягко вытирая большим пальцем слезы с моего лица. Расплавленное золото в его глазах было наполнено беспокойством.

– Все хорошо, – шепотом повторил он, глядя на меня.

Резкий запах алкоголя овеял мое лицо, но я не обратила внимания, потому что чувствовала, как моя лихорадка утихает, а страх растворяется в воздухе.

– Спасибо, – так же тихо ответила я.

Он погладил пальцами мое лицо, пристально глядя на меня, как будто изучая. Я видела, как скользил его взгляд от глаз к губам, и обратно. Не выдержав долгого молчания, я тихо спросила:

– Что?

Он продолжал смотреть мне в глаза, одной рукой отведя волосы от лица, и заправил их за ухо, еле касаясь щеки.

– Ты красивая, – шепнул он.

Я замерла. Что он несет? Это шутка какая-то? Я внимательно вгляделась в его глаза, чтоб понять, издевается он или решил неудачно пошутить. Но в его взгляде не было ни единого намека на шутку. Он шумно выдохнул, слегка наклонившись, и его глаза остановились на моих губах. И тут, когда аромат алкоголя снова ударил мне в нос, я поняла, в чем дело.

– Ты просто перепил, – улыбнувшись, пошутила я.

Он замер, а потом улыбнулся, опустив голову, и почти беззвучно засмеялся. Его волосы слегка щекотали мой нос, он снова посмотрел на меня, улыбаясь.

– Наверное, ты права.

Я вздохнула, а Джет встал с кровати, выпустив меня из рук, и провел рукой по волосам.

– Мне пора идти, – пожал он плечами, – А ты постарайся заснуть без происшествий, хорошо?

Я легла в кровать и кивнула, а он поцеловал меня в лоб и погладил по голове – совсем как делали мои родители. Я не смогла сдержать улыбку.

– Хорошо, спасибо, – он раскрыл тюль, – Спокойной ночи.

Он повернулся в последний раз, тоже не скрывая улыбки.

– Сладких снов, мелкая.

С этими словами он выпрыгнул из моего окна, и я выдохнула, на моем лице играла глупая улыбка. Почему? А черт его знает. Я просто улыбалась. Пусть он был пьян в стельку, ничего не соображал, а я зареванная, лохматая и испуганная, он сказал, что я красивая. Плевать, что утром он ничего не вспомнит, и плевать, что он сказал это только потому, что нахерачился, я почему-то была этому рада. Я снова провалилась в сон, и, слава богу, в этот раз не было никаких кошмаров.

Наступило субботнее утро, и это говорило мне о том, что сегодня я, наконец-то, пойду в студию творчества! Я с самого приезда ждала этого момента – столько идей для рисования, меня просто переполняли эмоции, мне хотелось скорее написать пейзаж вчерашнего океана в закатном солнце. Я оделась в белую майку и джинсовые шорты, волосы скрутила в шишку на макушке и закрепила шпилькой. Студия располагалась на четвертом этаже учебного корпуса, большие панорамные окна, занавешенные легкой прозрачной тюлью, удачно открывали вид на океан, идеально-белые потолки были очень высокими – около пяти метров в высоту, на полу лежал дорогой паркет, цвета темного дерева. Вся мебель студии состояла лишь из мольбертов, четырех узких стеллажей с масляными красками, кистями и холстами для картин, и стульев для юных художников и натурщиков. Этим утром студия была пуста – все желали выспаться в первые выходные. Мне очень хотелось скорее приступить, и, надев свои большие наушники, я включила музыку, в этот раз выбрав плей-лист с творчеством Avril Lavigne, и принялась наносить первые штрихи. И вот штрих за штрихом на холсте появлялись голубое небо с ярким оранжевым солнцем и красным заревом у горизонта, насыщенно-синий океан, бело-голубая пена, которую вздымали ветер, всплески воды и тот нежный, теплый песок, который окутывали мягкие волны. Запах масляных красок был таким родным, и я чувствовала полную безмятежность.

Кто-то опустил руки на мои плечи, и я вздрогнула, оборачиваясь и снимая наушники одновременно. Ну, конечно, могла бы догадаться!