И пришел дракон

Голос у старика был взволнованный, при этом сухой и даже надменный, как офисная бумага. Не будь я так уверена в себе, подумала бы, что он знает.

Нет! это не может быть правдой, Паша обычный человек. Никто не заметит подмены. И не подумает об этом.

Потом пришлось поговорить с Лерой, лучшей подружкой Алевтины. Девчонка оказалась ужасной прилипалой и не умолкала ни на секунду! Надо будет с ней поссориться! Уже через четыре минуты ее бесперебойного шепота у меня странно гудела голова. Гул все нарастал, и я то и дело прикладывала руки ко лбу, темечку, чтобы понять, взорвусь я сейчас, или у меня есть время. Боль переместилась  в виски, и  была такая сильная, что я мечтала лишь о том, чтобы голова треснула как спелая тыква.

Сославшись на неизвестные дела, поскорее закончила наш глупый диалог и отключилась. Сейчас осенние каникулы, однако на студентов, как мой старший брат Артур, это не распространялось. Да и родители продолжали работать. Как только все ушли, я вышла из комнаты. Теперь могу касаться этих  стен – руки не ее, мои!

Взяла старую любимую кружку Али – некогда белая, а теперь серая, с объемным кроликом в центре. Едва заметные трещины избороздили круглые ушки, от оранжевой морковки в зубах отпал зеленый кончик. Этой вещи лет десять, не меньше. Разумный человек давно бы избавился от хлама, но только не Алевтина Золотарева, нет-нет.

Покрутив страшную кружку со всех сторон, я разжала руки, и кролик, совершив несколько веселых переворотов, сломал себе шею. По кухне разлетелись и отрикошетили к мусорному ведру белые осколки. Пол был в крошечной пыли, а морковка улетела за холодильник. Кухню сотряс еще один непонятный, мерзкий звук, похожий на предсмертный хрип задыхающегося кролика. Но я видела, зверек уже мертв. Приложила руку к своей груди, и с изумлением поняла, что звук исходит от меня. Это был смех.

Едва успела это осознать и насладиться новыми ощущениями, как телефон в кармане брюк вновь завибрировал. Если это Лера, клянусь, я пошлю ее далеко и надолго! Никто не смеет отрывать меня от МОЕЙ жизни.

На дисплее высветилось имя: «Паша».

По каждой электронной букве я провела указательным пальцем. Алевтина никогда не обращала должного внимания на этого красавчика. Еще бы! Она всегда мечтала о неземном принце на белом коне и хрустальных замках. Влюблялась напропалую в героев книг и фильмов, представляя встречи, которым не суждено состояться. Игнорируя то, что могла получить просто так. Алевтина смотрит на звезды, а не на землю под ногами. Такие люди чаще всего спотыкаются на ровном месте и  больно падают. А я – другая. Замечаю все, что происходит, предпочитая смотреть под свои ноги, а не на далекие звезды. Кому вообще до них есть дело?

Так и с Пашей. Парень из кожи вон лез, лишь бы наша принцесса обратила на него свой кроткий взор. А теперь ее нет, и пришел мой черед строить свою жизнь.

– Привет, – я ответила на вызов.

– Привет! – радость в голосе звонящего обрушилась на меня цунами, к которому я была не готова. Прижав трубку к груди, я слышала неясное бормотание, но такие знакомые интонации. Нормально, что у меня так громко стучит сердце? Оно не разорвется? Можно дальше говорить с этим красавчиком без ущерба для моей жизни? Решив рискнуть, я снова поднесла трубку к уху.

– Аля, ты куда пропала? Алло…

– Я тут, – поспешно отозвалась я, чтобы он вдруг не положил трубку. Пусть говорит, а я буду слушать. Ведь его голос заставляет чувствовать, что у меня есть свое сердце, и дыхание может стать тяжелым, как айсберг или целая планета.

– Ты еще у бабушки с дедушкой? Как отдыхаешь?

Бабушка и дедушка. Нина и Серафим. Серафим и Нина. Они были очень добры к Алевтине, хотя я считаю, что это совершенно незаслуженно. Хочу верить, что такое отношение будет и ко мне. Дедушка был сегодня странным, и все равно, о нем у меня только самые теплые воспоминания. Такие люди на вес золота.

– Вышло так, что мне пришлось уехать, на даче мерзкая погода, – ничего умнее мне в голову не пришло, – Решила вернуться. А ты как отдыхаешь?

– Дома торчу, загибаюсь от скуки, – усмехнулся Паша, – Чем тебя смутила погода? Ты всегда говорила, что обожаешь дождь, а теперь он тебе разонравился?

Только Алевтина Золотарева может считать дождь романтичным.

– Когда из-за него приходится изменить планы, это бесит. Кстати, раз уж мы оба сидим дома, может, прогуляемся, спасем друг друга от осенней хандры?

В трубке повисло изумленное молчание. Что я не так сделала?

Вспоминаю сладкий и приторный голосок нашей принцессы. Ах, Она никогда бы не снизошла до того, чтобы позвать парня на прогулку. Она бы лишь томно вздыхала и блеяла: «ну…не знаю…может быть…я подумаю…». Не умею я так!

Уже готовилась услышать очередной каверзный вопрос, но Паша с жаром поддержал мою идею:

– Конечно, давай! Может, погуляем по центру? В Летний сад сходим. Или в Эрмитаж, ты давно хотела, я помню.

Ненавижу Алевтину и ее любовь к пыльным музеям и картинам. Да и Летний сад…Что может быть хуже и банальнее? Она бы еще попросила на Медного всадника полюбоваться.

– Давай просто погуляем по Невскому. А там посмотрим.

– Мне нравится, – Паша оживленно поддержал  план, и от этого у меня начали пылать щеки. Я взорвусь? Или у меня сыпь? В панике подскочила к зеркалу. Щеки и правда напоминают оттенок губной помады. Можно стереть? Я выгляжу глупо.

– Во сколько за тобой зайти?

– Прямо сейчас!

– Ого, – восхищенно выпалил Паша, – Кто ты и что сделал с Алевтиной? Минут через десять соберусь и приеду, идет?

От его первой фразы сердце перестало блаженствовать, а щеки гореть. Он сравнивает меня с той простушкой…С настоящей…Нет, это Я теперь настоящая! И он должен принимать мои правила. Скоро Паша забудет ту Алевтину  и полюбит меня.

Не так, он УЖЕ меня любит, просто пока не знает. Настало время нам встретиться.

– Да, буду ждать с нетерпением, – проворковала я почти в духе Алевтины, – Пока!

Никогда не буду подражать ей, лишь бы угодить окружающим, которые привыкли к этой слабохарактерной мямле! Не хочу жить так, как жила Она. Тот, кто освободил меня, ясно дал понять, что мне ничто не угрожает, и Алевтина не вернется. А раз так, я могу дать шанс Паше. Сменить гардероб. И даже перекрасить волосы.

Начинаю.

20** г, 17 лет. Коридоры замка Дракона.

Алевтина

Аккуратно приоткрыла дверь, вслушиваясь в симфонию скрипов. Дохнуло старым деревом и овечьей шерстью. Откуда я знаю этот запах?

Уже несколько дней я дозором обходила комнаты, в которых мне дозволено бывать. Хорошая новость, с девятой попытки я начала находить путь обратно в комнату, без помощи Тамариэля. Полученный навык ориентирования в замке помог открывать передо мной новые горизонты (то есть двери).

С Тамариэлем мы иногда виделись, но недолго. Обычно он спрашивал, нужно ли мне что-то, но просить было нечего – исследование замка слишком уж затягивало. Каждая комната становилась киндер-сюрпризом, новогодним подарком под рождественской ёлкой, который я, только проснувшись, мчалась открывать. Это помогло мне справиться с возможной депрессией. Я грустила, но потихоньку смирилась со своим положением.

Тамариэль, видя, мою увлеченность походами, немного расслабился и занялся рукописями по моей просьбе. Еще не  закончились комнаты, в которые мне дозволено ходить, а потому я не торопила с переводом.

Новая комната напоминала мне галерею портретов – такая же большая и вытянутая, как туннель. Хотя большая – громко сказано. Через пару минут я поняла, что комната меньше, чем галерея. Здесь было мало мебели, дышалось легче, и душа чувствовала себя более спокойной. Картины не висели. Была комната, которая меня здорово напугала – с чересчур натуралистичными изображениями драконьего пиршества. А в качестве пищи на них – девушки моего возраста. Как потом объяснял Тамариэль, это бывшая столовая, полотна переносить не стали и благополучно о них забыли. С тех пор я обходила это помещение стороной. Кроме холстов, там был грязный, липкий пол, а в углах скопления паутины, что не добавляло уюта.

А вот в новой комнате лежал великолепный, красно-золотистый мягкий ковер со змеями, незаметно вплетенными в виноградные лозы. Видимо, его соткали вручную, и не очень опытный мастер,  были заметны  неровности. Не то, чтобы я сильно разбираюсь в этом. Однажды на уроке истории, еще в 9 классе, нам задавали сделать сообщения про ремесла. И я готовила как раз про ткачество. Только я вспомнила об этом, как заметила в углу самый настоящий ткацкий станок.

Он был гораздо больше меня, из светлого дерева, украшен каким-то непонятным орнаментом. Я никогда не видела подобных станков, даже на рисунках в интернете.

С благоговением провела рукой по корпусу, точно лаская пригревшегося на солнышке кота.

Если б я умела ткать! Но это так сложно. На уроках домоводства я целую вечность шила фартук, а здесь…

Рядом обнаружились ящики и шкафы со всякими принадлежностями для ткачества и шитья. Меня восхитили диковинные нитки цвета молодого месяца, расплавленного золота и благородной меди. Наверное, ими шили очень редко – мотки выглядели целыми. В прикрытых корзинках лежала овечья шерсть – еще не пряжа. Мне казалось, руно будет в пыли, или в нем уже завелись черви. Но когда я, превозмогая отвращение, коснулась шерсти, то появилось ощущение, что овцу остригли совсем недавно – никакой пыли, а уж тем более насекомых.

В сундуке я выудила тяжелые ткани, которые, вероятно, шли на верхнюю одежду. От них веяло затхлостью, как в фараонской гробнице.

Я расчихалась и поспешила убрать материалы на место. Видимо, в этой комнате портные или кто–то из обитателей замка ткал и шил наряды, ковры, шторы, гобелены…

Шторы!