Дефект дракона

Нагло притянув меня за шею, она мазнула губами по моим и скользнула языком внутрь.

Что за?.. Меня взбесило собственническое движение ладонью по паху.

Оттолкнувшись от стены и разомкнув наши губы, я свалил. Передумал спускаться пешком, прыжками поднялся на вершину ледника и перекинулся. Уже в свободном полете развернулся в полную форму и раскинул крылья. Воздушные потоки натянули кожаные перепонки и подкинули ввысь, в переливающееся морозное небо. Бескрайнее, голубое, пронизанное перьями солнечных лучей.

За спиной блеснула чешуя другого дракона. Кто еще не совладал с эмоциями и рискнул взлететь в дневной час?

Развернувшись на пике, я не удивился, обнаружив Анну. Так и будет меня преследовать?

Недовольно рыкнув, ушел вниз и, подрезая ей полёт, взлетел, успевая провести кончиком хвоста по брюху дракайны.

По-взрослому ей захотелось. Только я не готов оплодотворять яйца. Вообще не уверен, что хочу участвовать в гонке на пополнение поголовья рода.

Выпустив кольца дыма из ноздрей, сделал прощальную петлю вокруг Анны, и развернулся по направлению к родовой пещере седьмого крыла. Стоит кое-что обговорить с основателем рода, пока он всех дракониц на меня не спустил.

***

Необходимость маскироваться под аборигенов имеет ряд неудобств, бессмысленных традиций и правил. Чтобы попасть в пещеру седьмого крыла, пришлось заблаговременно приземлиться на ближайшей вершине над посёлком, и уже в человеческом обличье спуститься к убогим конурам, обшитым оцинкованными листами железа.

Все драконьи лачуги примыкают к горе, скрывая вход в огромную пещеры. Именно в них мы живем, объединенные крыльями.

Мой род относится к седьмому крылу. Тринадцать взрослых особей, один молодой дракон, это я, и три яйца… Хотя, когда Милена сделает свою кладку яиц, их ожидаемо станет четыре.

Я не смог сдержаться и поморщился. Лет пятнадцать назад, когда я только-только освоил дыхание пламени и реально почувствовал себя взрослым, Родион, основатель нашего рода, притащил Милену из пятнадцатого крыла. Это точно был не политический союз. Пятнадцатое крыло вымирало, дракайны из других крыльев не принимали предложение мужчин, а из женских особей у них оставалась старая прародительница, вряд ли способная выносить яйцо, и Милена.

Но с чего вдруг именно Родион позарился на нее? Истинная пара? Не верю! Уже несколько столетий перестали требовать связи только между истинными, сообразили, что таким раком вся раса вымрет. А к настоящему времени отсутствие запрета на половые контакты между драконами привело к тому, что в свободное время все только и делали, что спаривались друг с другом, меняя партнеров так же часто, как испачканную одежду.

Хотя весь этот беспредел творился только в человеческой ипостаси. Спаривание в изначальном виде, по-взрослому, с целью завести потомство, до сих пор разрешалось только после одобрения Совета. Основатели родов, заседавшие в Совете, пытались соблюсти чистоту крови и сохранить силу расы.

Так что Милена могла быть решением сверху, но если пятнадцать лет назад их связь с Родионом этим еще можно было объяснить, то какого черта она осталась с ним после кладки, а теперь снова согласилась на двухгодичную изоляцию?

Злило то, что она мне нравилась, по-настоящему нравилась. Я скорее всего сам не против был бы засадить в нее яйцо… Но пока этим занимался Родион, а она позволяла. Может, Милена просто бесхарактерна и глупая, а мне нравятся именно такие дракайны? Ну уж точно настырные и слишком активные, вроде Анны, не заводили.

– Где Родион? – окликнул я Миши, старого представителя нашего крыла, постоянно сидящего в сводном зале у камина.

– Поищи в личном проходе.

Уже почти пройдя весь путь извилистых проходов, я остановился из-за характерного шлёпающего звука. Родион явно был не один, а с очередной дракайной. Настроение серьезно поговорить пропало. Уж если основатель рода шпилит всех направо и налево, плевав на Милену, вынашивающую их яйцо, то мои попытки отвертеться от спаривания с Анной потерпят неудачу.

Я вернулся в зал к Миши.

– Может такое случится, что моим родителем был Родион?

Миши почавкал губами, неохотно выплывая из собственных мыслей, и посмотрел на меня пронзительными, цепкими глазами.

– А сколько тебе отроду, мальчик?

– Тридцать шесть лет.

– Юнец совсем… Мог. Родион только-только входит в силу, а тридцать шесть лет назад уже был активный возраст по спариванию…

– И с кем он мог меня сотворить?

– Зачем тебе? Ты сын крыла, мы не привязываемся к конкретным особям, но чтим род.

– Да-да. Просто, он до сих пор в активном возрасте по спариванию, зачем еще и меня в это втягивать?

Миши, кажется, окончательно проснулся и уже с интересом оглядел меня.

– Мальчик, сейчас все только этим и озабочены. Ты бы другой вопрос задал. Если Родион так старается пополнить род седьмого крыла, то почему сейчас за тридцать шесть лет, в Гнезде только три яйца и один вылупившийся малец?

Я отпрянул. Ведь он прав, как-то нерезультативны старания Родиона по сохранению крыла. Даже с учетом сложностей по оплодотворению, с учетом смертности юных драконов, с учетом замершего развития в яйце – только я и три яйца за последние четыре десятилетия? Сколько уже яйца лежат в Гнезде и вылупятся ли из них драконы?

– Оттого он и торопится. Чем старше становится дракон, тем сложнее помогать роду в пополнении. Вся надежда на юных.

– Миши, не прибедняйся, пусть тебе уже три сотни, но Родиона заткнул бы за пояс!

Он засмеялся, пытаясь прикрыть рот, чтобы смех не разлился эхом под сводом.

– Малыш, человеческое тело еще мощно и крепко, но вот эмоции уже не те… Нас с младенчества учат контролировать эмоции, слишком мощная сила, если ее не удержать, дракон натворит много непоправимого. Уже бывали случаи.

– Но зачем при спаривании нужны эмоции?

– Ты прогуливал лекции по биологическому строению тела дракона? – Миши сдвинул брови, а я мотнул головой. Не то, чтобы я прогуливал, просто не верил, что мне про мое тело скажут что-то, чего я еще не знаю.

– Если говорить про эмоции в части любви, привязанности, то это точно устарело несколько веков назад. Сейчас спариваются кто с кем захочет, совершенно не испытывая к нему чувств!

– Пацан! – пренебрежительно фыркнул Миши, всем видом показывая, что сворачивает разговор. – Спаривание в человеческом обличие дракайнам не дает потомства! А чтобы оплодотворить яйцо, дракон должен эмоционально быть привязан к дракайне. А вот с возрастом это всё сложнее и сложнее. Вся надежда на вас, на молодость.

Миши отвернулся к огню, не по-мужски жмурясь от удовольствия и прикрываясь шерстяным пледом. Интересно, через две-три сотни лет я тоже буду мерзнуть при небольшом морозце?

В дальнем конце зала раздались гулкие шаги, Родион бодро пересекал просторную пещеру, не обращая на нас внимания. Я молчал, обдумывая разговор с Миши. По любому получается, что независимо от моего желания, меня будут использовать как племенного дракона-производителя. Разве что только настоять на выборе дракайны самому?

– Родион?

Он остановился, с одобрением окинул меня взглядом и кивнул, всем видом излучая хорошее настроение.

– А, Тимур. Как успехи?

– Смотря в чем. С Анной не очень.

Родион нахмурился, сразу сообразив, о какой Анне я говорю.

– Ты даже не пробовал. Меня удивляет твоя пассивность. На твоем месте, я бы уже десять лет как крутился вокруг девушек, а тебе чуть ли не за руку приводишь…

– Вот этого не надо, ладно? Я сам выберу, когда созрею.

– Я не могу ждать, когда ты «созреешь». Для производства потомства ты годен, так нечего ждать, прячась по углам и передергивая рукой…