Дорога перемен. Книга 1

– Тебе же можно было, мам! Ты увела отца, сама рассказывала, – ухмыльнулась Марина

– И ничего хорошего не вышло, мы развелись и теперь оба страдаем от одиночества.

– А у меня по-другому будет! Спокойной ночи! – Марина поспешила уйти от неудобного разговора, где-то глубоко внутри понимая, что мать права.

* * *

Маша гладила Зеленого перед сном: она боялась признаться Андрею, что чувств нет больше. Растаяли, как капельки росы под теплым утренним солнцем. Как сказать? А может, зря? Может, он и есть ее суженый, тот самый, что предназначен судьбой? Как понять, он это или нет?

Спала она плохо, уснула под утро и увидела короткий сон: она видела живого Зеленого, как тогда, в детстве. Он сказал ей только одно: «Слушай свое сердце!» Маша думала: «Если слушать сердце, то Андрея там нет. Да, нравился очень сильно, тянуло к нему. Но он с потолком, с ограниченным взглядом на жизнь. Мне нужно больше, а ему достаточно того, что уже есть. И не тянет меня к нему больше…».

* * *

– Вы расстались? – удивленно спросила Марина Машу, встретив ее в коридоре филфака.

– Если знаешь, зачем спрашиваешь? Путь к нему свободен, Марин.

– Что, вот так легко откажешься от него?

– Не только от него, но и от тебя, – улыбнулась Маша. Свободно и легко стало у нее на душе, как будто открылись двери в новую жизнь. Рука нащупала милый сердцу пушистый брелок, а губы тихо прошептали: «Спасибо, Зеленый!»

В ПОИСКЕ

Новенький вольво подъехал к двухэтажному особняку. Гриша вытащил бумажные пакеты без ручек, матерясь про себя на эту экомоду: ну ведь неудобно же! Дверь дома открылась и на порог выбежали двое подростков, Рита и Миша, как всегда споря, купил ли отец чиабатту или забыл

– Купил, целых три! – весело сказал Гриша детям, – а где мама?

– В беседке, па! Она не в духе, как всегда, – предупредила дочь. Гриша посмотрел на нее очень внимательно: почти девушка, такая же красивая, как Маша.

– Пойду к маме, а вы разберите пакеты!

– Будет сделано, сэр! – отчеканил Мишка, смешной ушастый паренек с чрезвычайно живым характером.

Гриша шел по дорожке между стрижеными карликовыми лиственницами, игольчатые листья которых мягко касались рук. Чем ближе подходил к жене, тем тяжелее становилось на сердце. С ней что-то происходило. Допытаться не получалось: она твердила, что не знает, почему у нее нет настроения, не хочется улыбаться. К психологу идти наотрез отказалась, но ходил он. Сегодня. Теперь предстоял разговор не из легких, поэтому и сердце сжималось: а вдруг она другого полюбила и он ей больше не нужен? Если нет, то он все сделает, чтобы она улыбалась снова.

Маша сидела в беседке, в руках любимый брелок Зеленый, в голове спутанные мысли: «Никчемная жизнь, никчемная я: ничего не умею, не знаю, не хочу ничего!»

– Привет, любимая! Это тебе, – он протянул ей букетик свежих ландышей, поцеловал и сел напротив нее.

– Привет, спасибо.

– Маш, давай поговорим. Я все приму, все пойму. У тебя другой появился?

– Ты что! – глаза жены расширились, губы задрожали. Слезы.

– Тогда что с тобой?! Ты нас измучила, себя измучила. Давай уже разберемся, наконец, а? – он встал на колени перед ней, взял ее руки в свои.

– Гриша, нет никого. Мне все надоело, понимаешь? Кто я? Вечная домохозяйка? Мама? Жена и дочь? А кто я, кроме этого? Да, был когда-то филфак, и что? Не работала ни дня… А теперь жалею. Я не знаю, чего я хочу. Путешествовать? Устала от этого моря, от жаркого солнца. Я заблудилась, Гриш. Внутри хаос: я не в своем паровозе еду, понимаешь? Мама хотела, чтобы я жила богато и не работала. Живу. Но разве я счастлива? Я НИКТО! Понимаешь?

– Давно ты это поняла, родная?

– Да

– Почему молчала?

– Боялась, что не поймешь, – слезы текли ручьем.

– И зря. Пойдем, у меня для тебя в машине сюрприз.

Гриша подвел ее к машине, открыл багажник. Внутри лежал сложенный мольберт и тяжелый пакет с кисточками, гуашью и бумагой.

– Откуда ты узнал про это?

– Ты во сне разговаривала с каким-то Зеленым, просила дать тебе порисовать. Я не подслушивал, так получилось, – улыбнулся он.

– Во сне?

– Ну да. Вот я и подумал, что неплохо было бы тебе начать. Снам, знаешь ли, стоит верить. Кстати, сегодня к нам заглянет Леонтий, мой грузинский товарищ. Он замечательно рисует. Обещал поучить тебя, если ты, конечно, не возражаешь.

– Я так рада! – глаза Маши светились от любви и благодарности к мужу.

Вечером она сидела в беседке, гладила Зеленого, нашептывая ему: «Вот и опять ты меня спасаешь. Спасибо, мой Зеленый. Я поняла в очередной раз, что боялась себя, своих желаний. Боялась сказать об этом Грише, а зря». Вечернее небо зажигало по очереди звезды.

НАГРАДА

Август

Охранник небольшого бизнес-центра Василий Петрович напрягся: недалеко что-то разбилось… и еще раз, и еще. Он легко выскочил из своей коморки и бросился на звуки из длинного коридора. Подбежал к арт-студии Новиковой Марии – оттуда и раздавался грохот. Охранник дернул за ручку раз, два – заперто. Стал стучать. Битье прекратилось, но послышался не то стон, не то вой – и громкий плач.

– Мария Николаевна, откройте, пожалуйста, – попросил Василий Петрович.

В двери щелкнул замок. Он аккуратно приоткрыл дверь и увидел разгромленную студию: мольберт валялся вверх ногами, на полу валялось бесконечное количество тюбиков и красок, осколки разбитых ваз. На стене висели две порезанные картины…

– Вот это да… Что же это вы так… со своим-то трудом сделали? – тихо спросил озадаченный охранник.

– Кому нужен, труд этот? – ответила всхлипывающая Маша.

– Ну я пойду, а вы, может, домой?

– Скоро уеду, не волнуйтесь.

* * *

– Леонтий, добрый вечер. Что произошло на конкурсе?

– Ну что, что… «Нэпрэдвзятый» финансовый вопрос помог Турусову. А кандидатуру твоей жены отклонили.

– Как же так? Этот Турусов же меркнет на фоне ее работ.