Счастье там, где ты

– Не успела, Иван Иваныч. К обеду будет. "Господи, да когда уже уволишь, а?! Специально туплю, ничего не делаю. Давно б уже выгнала на твоём месте! Совсем что-ли больной?! Не хочу здесь работать, неужели не понятно?!» – презрительно думает Люба, отворачивается, принимается за работу.

Осенний парк возле детского садика. Гуляют пары, мамы с детьми. К девушке подсаживается женщина средних лет.

– Вы тоже ребенка из садика забираете?

– Нет. У меня нет детей. «Если бы. Моя боль», – проносится в голове у девушки.

– Неужели не хочется? В них счастье, без них всё не то. "Вот дура – то! Чего ляпаю! Вдруг, не получается у них, больна может, " – думает женщина, ерзает.

– Да рано ещё, успеется, – отвечает девушка, встаёт, уходит. "Как же надоели с советами! Будто сама не знаю, что пора! Если бы могла! Если бы..» – размышляет девушка, плачет.

Квартира. Телефонный разговор сына с матерью.

– Мам, всё хорошо. Ты как? Может приехать? «Скажи да, ну?! Приеду, соскучился, устал. Только ты понимаешь. Ну же?» – думает мужчина, ждёт.

– Я в порядке, сынок. Зачем ты будешь мотаться столько? Разные страны, перелёт долгий. Не переживай за меня, – отвечает мама, а в мыслях думает: " Зачем спрашиваешь?! Не слушай, приезжай, сынок! Приезжай! Соскучилась, болею. Отрада моя»

Место силы

Громко тикают часы. Возле стен стоят шкафы с книгами, толстые фотоальбомы, глобус. В углу грамоты «Финалисту велопробега протяженностью десять километров».

На самой нижней полке медали" За отвагу», «за мужество», «за доброе сердце». На журнальном столике печатная машинка, рядом ноутбук, блокноты, тетради. На свободной стене пара картин с пейзажами, под ними велотренажёр.

Девушка оглядывалась по сторонам, возвращаясь взглядом к мужчине напротив. Сосредоточенное лицо, седые волосы, глаза тёмно-синие, взгляд добрый, с хитрецой. "Какие теплые, добрые руки. Как у дедушки. Он всегда говорил: «В твоих руках добро или зло. Не ошибись. Дедушка. Тебя не хватает. Сотни интервью за плечами. Сижу, будто в первый раз. Даже шелохнуться не смею. Андрей Петрович Богданов. Выдающийся переводчик, писатель, меценат. 93 года. Интересно, проживу столько? И чтоб мозг работал, тело слушалось» – размышляла девушка, не отрывая глаз от мужчины.

Андрей Петрович откашлялся, снял очки, закрыл книгу, убрал тетрадь в сторону.

– Простите, Светлана, заставил ждать. Плотный график. Ну, с чего начнём? Не волнуйтесь, что Вы? – потирая руки, с улыбкой произнес мужчина.

– Андрей Петрович, успела оглядеться. Когда Вы всё успеваете? Путешествия, работа, книги, переводы, лети, внуки?

– Встаю рано, ложусь поздно. Человек не знает, когда закончится его путь. Хочется успеть побольше, подольше быть полезным, оставить после себя не просто след.

– Но ведь нужны силы. Где берете? Что или кто помогает? Жена?

– Жена – друг, соратник, опора, тыл, часть меня. Но есть деревянный дом с крыльцом, баня. Перед домом яблоневый сад, внизу, в овраге, родник. Вода холодная, сладкая. Холмы, горы, равнины, заброшенные колхозные фруктовые сады. Поля, луга, лес, грибы, ягоды. А какие в деревне рассветы. Встанешь рано, слушаешь разговоры птиц на заре, у каждой своя песня, язык. Создал Творец невероятно разное, красивое, живое. Звенья одной цепи, друг без друга невозможно. А свидания ночи с утром? Это надо видеть! Короткие, то нежные, то страстные. Как у людей. Заря. Синий, белый, жёлтый, розовый, красный. Целая палитра намешана. В тишину громко, звонко, врывается соседский Петька с «ку-ка-ре-ку». Подхватывает Бурёнка, Манька, коза, голос подаёт, Шарик поддерживает. Выходишь на крыльцо, Мурка трётся об ноги, плутовка. Все ждут.

Вот бабушка с полным ведром, разливает парного молочка по мискам. Провожает Буренку к пастуху. Начинается новый день. Хозяйство, куры, сено, сад. У бабушки сильные, быстрые, умелые руки. Ни минутки не присядет. Вот по дому несётся аромат пирогов с яблоками, его перебивает запах картошечки с грибами, да с лучком. Обед. Сметанка с погреба, лепешка, чай из самовара. Рассказы бабушки о маме, папе, добре. Строгий взгляд с хитрецой, на все вопросы есть ответ. Её советы всегда со мной. Голос, песни, былины. Была мне мамой. Моя рано умерла, сразу после родов. Папе не до меня было, целину поднимал. Оставил с бабушкой, уехал. Сначала ненадолго, оказалось, навсегда.

– Как удалось не озлобиться?

– Не было времени. Да и бабушка учила прощать, да отпускать с миром. «Бог рассудит, ему виднее», – говорила она.

– Значит, сила в деревне?

– Не совсем. Детство, воспоминания дают силы. Память – сила, слабость, радость, печаль. С нами навсегда, всю жизнь.

– Андрей Петрович, Вы усыновили двадцать детей. Я считаю, подвиг.

– Да ну, какой же подвиг? Вот Родину спасти – да! Сделать открытие – да. А здесь, просто человеческий поступок. У каждого должно быть детство. Желательно, счастливое. Мы, взрослые, обязаны воспитать думающих, добрых, порядочных, ответственных людей. С большим сердцем. Обязаны.

– Жена не была против?

– Поддержала, обрадовалась. Не делили на своих и чужих.

– В деревне часто бываете?

– Каждый год ездим всей семьёй. Женщины убирают дом, мужчины дрова колят, печку растапливают, баньку готовят. Так проводим лето. Зимой на новый год приезжаем. Всем составом. Родной дом, воздух, силы. Здесь верят, любят, как раньше. Сидишь порой в беседке, смотришь на речку, будто бабушку слышишь. Петь любила, голос звонкий был. Вечером выйдут к дому с подружками, сядут на скамейку, да песню затянут. Мы, малышня, слушаем, хихикаем. Понимаете, дом, основа. Беречь нужно. Пока есть, живёт память, ты. Когда основы нет, человека нет.

Разговор прервал звонок. Спустя некоторое время, Андрей Петрович извинился, пришлось срочно уехать. Светлана собралась, вышла следом. Интервью перенесли на завтра. Журналистку долго не покидало ощущение, что живёт как-то не так, чего-то не хватает. Немного прошлась по парку, села на скамью, оглянулась по сторонам.

– Семьи. Мне не хватает семьи. – проговорила вслух Светлана, улыбнулась, достала телефон, написала сообщение:

– Да. Я согласна.

Крючок

Ночь. В комнате выключен свет. Бессонница Вали длилась второй день. Нервное напряжение, истощение, бессилие, дошли до самой верхней точки. Теперь или решать или сдаться.

– Боже, как могла попасть на крючок? – шептала девушка, сидя на кровати, опираясь спиной об стену. Экран телефона загорелся, пришло сообщение. Валя дрожащей рукой открыла письмо.

«Я тебя люблю больше жизни. Без тебя не за чем жить. Без тебя нет меня. Я собрал чемоданы, купил билет, завтра вылетаю. Встретишь меня? Хотя нет, не надо. Это неудобно, холодно, простудишься. Береги себя, умоляю. Твои слова забыл. Их не было, нет, не будет никогда. Всё, малышка, спи, люблю, целую. Твой Миша»

Валя отложила телефон, беззвучно, обессиленно заплакала. Второй день Миша забрасывал сообщениями, умолял, угрожал, просил прощение.

– Господи, что делать? Господи, – шептала Валя, перечитывая послание.

Девушка схватилась за голову, поджала под себя ноги, легла на бок. Слезы текли горячей лавиной. Валя вспоминала, как познакомились с Мишей. Он устроился к ним на работу, в службу безопасности. Опрятный вид, открытая улыбка, добрые шутки, всегда готов помочь.

Затем начались первые намеки, знаки внимания. Валя не придала им значения. Отвечала вежливо, но твёрдо. Была влюблена в коллегу. Служебный роман, о котором никто не догадывался.

Ухаживания Миши стали настойчивее, его стало много. Всё чаще девушка слышала на отказ от свидания:

– Ну, конечно, кто я и ты? Обычный работяга, с мозолями на руках. Машина русская, квартира однушка, не пентхаус. Не ровня. Понятно. Ты прости. Просто влюбился, не гони, умоляю. Разреши просто смотреть, видеть, говорить с тобой. Большего не нужно. Я ведь одинокий. Только ты и мама – самые близкие люди.

Она в тяжёлом состоянии. Ты свет мой, опора, стимул жить. Обещаю, не давить, не преследовать, не доставать. Просто буду рядом. Даже не почувствуешь.

Валя вспоминала, как тогда впервые испытала чувство жалости. Потом ещё. Затем смущение, сострадание, страх обидеть, чувство вины. Через некоторое время пришло первое сообщение от Миши. Лёгкое, весёлое, со смайлами. Через день снова, потом ежедневно. Валя задыхалась от его внимания, упрёков, слёз, давления. Всюду мерещился он, его голос, машина, запах. Чувствовала, как затягивается удавка на шее. Любовные отношения с коллегой усложнились, затем вовсе закончились.

Валя чувствовала подавленность, бессилие, тревогу, апатию. Михаил Окружил вниманием, теплом, подарками, комплиментами. Всё чаще у Вали стала пробегать мысль: " А может, попробовать? Столько времени рядом, ничего не просит, поддерживает». Но девушка не решалась, что-то держало.

На работе появился новый сотрудник. Валя сама не заметила, как ожила. Сообщения Михаила стали навязчивее, требовательнее. Появилась ревность, агрессия, злость, крики, которые сменялись просьбами простить и слезами. Приезжал, стоял возле дома, звонил на домашний, оставлял цветы под дверью.

Девушка подумывала сменить работу, номер телефона, переехать. Вдруг Миша стал реже писать, холодно встречать на работе. Девушка сначала удивилась переменам, потом облегчённо вздохнула, подумала, всё понял. Прошло время, Мишу отправили в командировку на две недели. Снова начались звонки, сообщения, проверки, угрозы. Не в силах больше терпеть, Валя собралась с духом, отправила Мише письмо. Просила не писать больше, пожелала счастья, сказала, что дело в ней. Два дня телефон Вали обрывался. Миша умолял, угрожал, обвинял, присылал фото с таблетками.

– Когда закончится? Должен быть конец, – шептала в темноте девушка.

Снова загорелся экран телефона. Сообщение. «Валя, я в ванной. Перерезал вены. Без тебя мне не жить. Прощай. Знай, просто знай, любил тебя. Буду любить и на том свете. Прости за всё. Твой»