Василиса+говорящая

– Ты с ума сошла? Следи за своими словами!

Я его оттолкнула, сняла плащ и гордо прошествовала на кухню:

– А что такое? Приревновал, что ли? Боишься, что Ленка тебе не достанется?

– Дура, – в сердцах выплюнул он, сложив руки на груди, и замолчал, видимо, пытаясь успокоиться.

Пока он дулся, я насыпала Милке еды и скрылась в ванной.

Одного взгляда в зеркало хватило, чтобы понять весь кошмар сложившейся ситуации. Волосы торчат дыбом, по лицу размазана зубная паста, вокруг глаз чёрные круги от туши…

Мда-мс… Красавица! Не удивительно, что он на Ленку запал. Я бы на его месте бежала от меня за тридесять земель. Благо, что Иван-дурак!

Пока я приводила себя в порядок, всё прислушивалась. Вроде он тут. Во всяком случае, ходил по кухне и звенел чашками. Интересно, зачем?

Из ванной я вылезла уже вполне приличным человеком. Оказалось, что он сделал мне кофе… Может, и не дурак вовсе?

Когда я вошла в кухню, он обернулся и долгим взглядом смотрел мне в глаза.

Первая не выдержала я:

– Что?

– Ничего, так, – он смерил меня с ног до головы, – теперь как человек выглядишь…

Я смутилась и присела на табурет.

– Спасибо за кофе…

Он только кивнул и устроился напротив.

– Второй кружки не нашёл, – развёл руками, – оставишь глоточек?

– Посуда в машине, – ткнула я пальцем в свой любимый агрегат, – мытое всё, бери.

Открыв посудомоечную машину, Иван присвистнул:

– Зачем тебе столько посуды? Одна ж живёшь…

– Это риторический вопрос? Можно не отвечать?

Он замолчал, наливая себе кофе и изредка поглядывая на меня. А я отчего-то вдруг про Ленку вспомнила и про дуру… И насупилась… Вообще, кто ему давал право со мной так обращаться? Тоже мне, царевич выискался!

– У тебя хоть какие-нибудь печенюшки есть? – он полез по моей кухне в поисках съестного.

– Для тебя нету, – огрызнулась я, – и нечего по моей кухне лазить!

Ваня сел за стол и с удивлением уставился на меня:

– Ну, а теперь-то что? Вроде бы успокоились уже?

– Ты меня дурой назвал… – я недовольно вздохнула, – и к Ленке клеился…

Звонкий хохот заставил меня поморщиться и прикрыть одно ухо ладонью.

– А ты меня дураком… Так что мы квиты! А насчёт продавщицы… Стоило бы, конечно, тебя отшлёпать по мягкому месту!

– За что это? – возмутилась я, чуть не подавившись кофе.

– Пора привыкать, что каждое твоё в сердцах сказанное слово сбывается. Ты – говорящая, детка! Так что следи за собой и поменьше болтай, особенно в плохом настроении.

Пока он говорил, я начала соображать, что натворила. Волосы на голове зашевелились, глаза из орбит полезли:

– Это я что, практически её прокляла, что ли?

– Ну, я бы не был столь категоричен. Но проблем с мужиками ей добавила… – развёл руками Ваня. – Хороший у тебя кофе…

И он улыбнулся очень тепло и по-дружески. Но меня было уже не успокоить.

– А как ей теперь помочь? Можно мои слова обратно взять?

Ваня задумался и покачал головой:

– Не стоит… Ради такой малости время возвращать не стану. А Ленке будет впредь наука, чтобы всем подряд глазки не строила! – и, заметив мой тоскливый взгляд, попытался утешить: – Ну, не расстраивайся ты так! Ты ж не знала… Санкций никаких не будет…

Я уже поднялась, собираясь на работу, и тут ухо резанули его слова:

– Санкций? Это как?

– Понимаешь, – помялся Ваня, ставя кружку в раковину, – у нас за проступки наказывают…

И он понизил голос до шёпота:

– Они всё видят…

Я совсем запуталась и с обречённостью плюхнулась обратно на табурет:

– Я уже ничего не понимаю! Кто они? Какие санкции? Кто-нибудь мне объяснит, в конце концов!

– Ты на работу опоздаешь, – уклонился он от ответа и пошёл к двери, – зонтик не забудь!

Дверь хлопнула, а я так и осталась сидеть на кухне, глядя ему вслед.

Вот свезло так свезло! Нежданно-негаданно угодила в какую-то секту ненормальных, обзавелась ядовитым языком, так и ещё под надзор попала… Тоска-а…

Вздохнув, глянула на часы и бегом засобиралась. Время ждать меня не хотело.

Весь день на работе мысли крутились вокруг утренних событий. Надо было у царевича спросить, будет ли помнить меня тётя Валя или нет…