Очарование лжи

Засевшая мысль о ребенке ее тревожила больше всего. Ольга ловила себя на мысли, что не пытается вспомнить мужчину, который был с ней. «А может, мужчины не было в моей жизни, поэтому я и не думаю о нем, не стараюсь вспомнить его? Тогда кто у меня был: родители, братья, сестры? С кем теперь мой ребенок?»

В последнее время, лежа в постели, она подолгу всматривалась в потолок в надежде увидеть, как из темноты однажды проступит обрывок прошлой жизни.

От навалившихся невеселых мыслей на лице Ольги Дмитриевны мелькнула тень и на переносице появилась еле заметная складка. Она отвернулась от окна и посмотрела на детей.

Школьный кружок по рукоделию получился разновозрастным. Девочки постарше осваивали швейную машинку, а первоклашки – только и того, что учились разглаживать ткань и переносить чертеж. Шили одежду и разодевали своих кукол.

Вика Савина неумело резала ткань. Ножницы не слушались. Линия разреза получилась такая кривая, что Ольга Дмитриевна на расстоянии заметила недодел. Девочка пыталась исправить ошибку. Заломленная ткань не слушалась и опять выскользнула из-под тоненьких пальчиков.

Ольга Дмитриевна поймала себя на мысли, что стоит ей посмотреть на Вику Савину, как тут же что-то пытается всплыть из ее потерянной памяти, какой-то незнакомый детский голос вдруг оживал и начинал звучать в ее голове. В такие минуты она была уверена, что у нее тоже где-то есть дочь, похожая на эту девочку.

Ольга Дмитриевна с нежностью посмотрела на Вику и улыбнулась. После работы она еще целых двадцать минут будет держать девочку за руку, провожая домой. По этому поводу завуч ей уже сделала замечание. Тамара Максимовна права. Нельзя выделять одну ученицу на виду у других детей. Не педагогично. Только разве она виновата, что именно Вика Савина напоминает ей придуманную дочь.

И за поворотом школы, что бы ни говорила завуч, она возьмет девочку за руку. Даже если это и не педагогично. Всю дорогу они будут сочинять сказку.

И то, что Вика племянница директора школы, Тамара Максимовна не преминула напомнить. Опять получалось не педагогично. Выходит, мало того что Ольга Дмитриевна демонстрирует свою привязанность к девочке, так еще для опеки и девочку правильно выбрала.

Ольга Дмитриевна и сама не знала, почему эта ничем не примечательная девочка, похожая на мышонка, привлекает все ее внимание. И Олег Константинович здесь ни при чем.

А в понедельник вообще конфуз случился. Савин, вместо бабушки, встретил Вику возле подъезда, и они с племянницей пошли ее провожать до автобусной остановки. Тамара Максимовна сказала бы, что это нарушение субординации и вести себя так не педагогично. И была бы права.

О Савине Ольга Дмитриевна старалась не думать, боясь, что все ее мысли можно прочитать на лице. И тогда станет всем понятно, что Савин ее волнует.

«Зачем я ему? И провожал меня вовсе не Савин, а его племянница. Просто у него не было другого выхода», – успокаивала себя Ольга Дмитриевна, старалась не думать о Савине. Только не думать не получалось.

* * *

Олег Константинович Савин не спеша шел по школьному коридороу. В административную часть можно было попасть через служебный вход, но он обычно выбирал длинный обходной путь: шел в конец коридора первого этажа, потом поднимался на второй этаж и опять шел в самый конец, чтобы с другой стороны спуститься на первый этаж. Савин делал этот ежедневный обход школы с нескрываемым удовольствием. Он любил делать обход во время уроков, когда школьные коридоры тихие и свободные. Он прислушивался к голосам, доносившимся из классов, и мог безошибочно определить, кто из учителей ведет урок.

Потом прозвенит звонок, и тишина в прямом смысле взорвется от звуковой волны. Коридоры превратятся в селевой поток. Вместо смеси воды и обломков горных пород выплеснутся старшеклассники. Как хорошо, что он убедил районо перевести начальную школу в старое отремонтированное здание.

– Олег Константинович, – Тамара Максимовна вышла из учительской и окликнула Савина, – у меня несколько вопросов к вам.

– Я вас слушаю.

Савин прислонился спиной к подоконнику, давая понять, что говорить о работе можно везде и не обязательно в его кабинете.

– Олег Константинович, я хочу поговорить о Демидовой и курсах. Скажите, у вас есть какие-то претензии к Ольге Дмитриевне?

Вопрос прозвучал неожиданно. И только благодаря вовремя прозвеневшему звонку Савин справился с волнением. Из классов выплеснулись ученики, превратив коридор в потревоженный муравейник. Тамара Максимовна замолчала, и Савин успел перевести дыхание.

– Нет, вы только посмотрите, – Тамара Максимовна подошла вплотную к Савину, – мы стоим в коридоре, а они несутся сломя голову!

– А что им делать? Энергия бьет ключом. Осенние дни стоят смотрите какие, а они сидят в классах.

– А я думаю, что дело не в теплой осени, а в классных руководителях. Надо воспитательную работу подтягивать, – назидательно сказала завуч.

– Пойдемте ко мне в кабинет, – предложил Савин Тамаре Максимовне.

«Значит, дни хорошие стоят. Может, Ольга Демидова – вовсе не пустые сплетни? Хотя верить всему нельзя. В женском коллективе могут и сами придумать, лишь бы посудачить. Как же без сплетен?» – думала на ходу Тамара Максимовна.

Савин открыл дверь, приглашая Тамару Максимовну в кабинет.

– К Демидовой у меня претензий нет. Почему вы спрашиваете о ней, Тамара Максимовна? – Савин почувствовал, как ему стало жарко в кабинете.

– Я подумала, раз ты часто посещаешь уроки одного и того же учителя – значит, у него непорядок на уроках. Так?

Тамара Максимовна, невзирая на субординацию, которой строго придерживался Савин, свободно перешла на «ты», в очередной раз напомнив, что она не как все. И свою субординацию Савин может оставить для других.

Каждый раз переход на доверительное «ты» напоминал Савину о ночи, проведенной с Тамарой.

Он хорошо помнил, как всем коллективом провожали старый год. Было шумно и весело. Был конкурс на лучшую песню, и Кузьмина трогательно спела романс. Приз за лучший танец он вручил физрукам. Пара была красивая. Спортивная. Он произнес все полагающиеся тосты и перетанцевал со всеми женщинами, после чего одним из первых незаметно покинул вечер. Молодежи без руководства будет свободнее, рассудил Савин и ушел, ни с кем не прощаясь.

Тамара Максимовна окликнула его у самого выхода возле центральной калитки. Он до сих пор так толком и не понял, как потом Тамара очутилась в его холостяцкой квартире. То ли он ее сам тогда пригласил, то ли она напросилась в гости, но в полночь они пили шампанское на брудершафт.

Наутро он почти ничего не помнил и чувствовал себя неловко, долго и нелепо извинялся перед Тамарой, не зная, как быть дальше, о чем говорить с ней, а потом она уехала домой. И ему стало легче.

– В следующий раз, когда пойдешь к ней на урок, пригласи, пожалуйста, и меня. Хотя я лучше сама посещу ее урок.

– Тамара Максимовна, никаких проблем с Демидовой нет. Она очень хорошая учительница.

Последняя фраза прозвучала неоднозначно.

– А я вот все думаю, что мы поспешили оформить Демидову в штат. – Тамара Максимовна подавила ухмылку и, не дожидаясь приглашения, присела на стул. Узкая юбка слегка подтянулась, открыв ее полноватые колени.

– У нас не было другого выхода. Где б мы взяли трудовика среди учебного года? Хорошо, что Демидова согласилась.

Савин безразлично скользнул взглядом по ее коленям и опустился в свое кресло.

Изначально он предложил вакантную должность Жанне, когда та приехала в очередной раз к нему на свидание. «Что мне тогда сказала Жанна?» – ни с того ни с сего подумал Савин.

Жанна ничего не сказала. Она рассмеялась и постучала острым, наращенным ногтем по его лбу. И он понял, что сказал несусветную чушь. Жанна и работа – понятия несовместимые. Жанна была хороша в постели, а остальная работа, как она сама любила говорить, ей была строго противопоказана. И тогда, чтобы загладить оплошность, он стал целовать ее длинные тонкие пальцы.

– Хорошо-то, хорошо, но Демидова без диплома. И вообще, неизвестно, кто она. Мы ничего о ней не знаем, кроме того, что она хорошая учительница, – Тамара Максимовна с сарказмом повторила слова Савина. – Если это дойдет до городского отдела образования – нам не поздоровится.

Тамара Максимовна старательно подталкивала Савина к той мысли, что он был прав с самого начала, сомневаясь в Ольге Дмитриевне. Да и как было не сомневаться, ведь ни опыта, ни требующегося образования у Ольги на тот момент не было. Если бы учительница трудового воспитания не вышла замуж и не переехала к мужу, понятно, что Ольгу Савин на работу не принял бы.

– Тамара Максимовна, – Савин проигнорировал доверительное «ты», – вы же не хуже меня знаете: учитель – это не диплом. Диплом в наше время можно запросто купить. Учитель – это призвание. «Воспитывает все: люди, вещи, явления, но прежде всего и дольше всего – люди. Из них на первом месте – родители и педагоги», – Савин процитировал Макаренко. – А Ольга Дмитриевна умеет воспитывать, и дети ее любят. А это главное в нашем деле.

Тамару Максимовну дети никогда не любили. Может, оттого, что детские души остро чувствуют истинное отношение к себе, даже если оно тонко завуалировано под чуткость и доброту.

– Олег Константинович, Макаренко я тоже штудировала в институте. Только, вдруг чего, с нас спросят, а не с Макаренко.

– Тамара Максимовна, когда поднимется кадровый вопрос, тогда и будем отвечать. А насчет образования Демидовой вы не совсем правы. Ольга Дмитриевна студентка-заочница. Как-нибудь да выкрутимся. Что еще на повестке дня?

Говорить дальше о Демидовой не было смысла, и Тамара Максимовна недовольно поджала пухлые губы.

– Звонили из гороно, напоминали, что мы еще не подали заявки на курсы. Нас я записала на июнь, а Кирсакову и Андрюшина – на сентябрь.