Случайная жертва

– Только мы с тобой.

Минувшим летом в семье судьи Михаила Михайловича Кондрашова, Ксюшиного отца, произошла страшная трагедия – погиб его младший сын от второго брака, Стас, сводный брат Ксении. Вместе с Сережей они нашли убийцу, установили истину, хотя она и оказалась весьма горькой. Будущий брак с Ингой, подругой судьи, тоже оказался под большим вопросом, но когда открылась правда, Михал Михалыч и Инга вернулись к прежним отношениям, и теперь молодая женщина была беременна.

– И даже твоих деда с бабкой не будет?

– Слава богу, нет, – вздохнула Ксюша, которая их недолюбливала.

Сергею польстило, что судья уже практически признал его членом семьи.

Он удовлетворенно кивнул и принялся за блины, которые Клавдия, помощница по хозяйству Михал Михалыча Кондрашова, делала с исключительным мастерством.

Сергей ел молча, размышляя о том, что, раз отец Ксении фактически готов принять его в качестве зятя, можно попытаться заговорить о назначении дня свадьбы. И воскресный ужин у Кондрашовых будет самым лучшим временем и местом для обсуждения этой темы.

Ксения не сказала Сергею о том, что уже успела подключить к делу Тайку – свою давнюю и самую близкую подругу, которую знала столько лет, сколько помнила саму себя. Винник не любил Ксюшиной самодеятельности, и она понимала его. Он ведет дело, он руководит оперативно-следственной группой, и она не может состоять из всех желающих, особенно тех людей, которые ему совершенно неподконтрольны.

Совесть Ксении была чиста: она хотела использовать подругу не для получения каких-то сведений, а просто для того, чтобы та взглянула на человека, о котором ей хотелось побольше узнать. Чтобы Тая получила какое-то предварительное представление, пусть даже на уровне ощущения, не более того.

Тайка обладала мощнейшей интуицией, умела подмечать мельчайшие детали, улавливала самые неясные флюиды, исходящие от интересующих ее людей. Иногда это даже пугало Ксюшу, потому что на зыбкой основе этих своих ощущений Таисия иной раз предсказывала вполне конкретные события, которые потом случались в реальной жизни.

Сама Ксения на завтра договорилась о встрече с Натальей Борисовной Долгих, сплела басню о том, что ей необходимо мнение членов семьи об отношениях Полины и ее жениха, а также ее, Натальина, характеристика личности этого самого жениха. Понятное дело, ни о найденной набойке, ни об экспертизе обуви Романа Долгих ничего не знала и понятия не могла иметь о том, насколько серьезны подозрения следствия в отношении Жолудева. Она имела информацию только о том, что Романа взяли под домашний арест, а Ксения была заинтересована в том, чтобы ничего сверх этого она пока и не знала. Идти после нее к Роберту было не лучшей затеей: он не член семьи, о Романе ничего знать не может. Все это, с точки зрения Ксюши, могло бы выглядеть как попытка тайного вынюхивания, создания некой напряженности, а этого ей не хотелось. Поэтому к Роберту она решила отправить Тайку.

– Учти, что журналисткой я представляться не стану, – заявила Тая сразу, как только Ксения обрисовала ей задачу, – если он не совсем дурак, сразу поймет и заметит подвох. Журналисты по своей инициативе, бесплатно о коммерческих клиниках не пишут.

– А ты предложи ему юридический аутсорсинг, – придумала Ксения, – тут уж у тебя и удостоверение есть, и понимание вопроса.

– Так может, у них имеется штатный юрист, – предположила Тая.

– Не имеется, я вчера звонила, проверяла. Юриста нет.

– Если нет, то это тема, тогда можно и так. Только скажи, что я должна понять, на что мне обращать внимание?

– Да на все, наверное, – замялась Ксения, – я пока и сама не знаю. Больше всего меня беспокоит вопрос о том, какие у него отношения с начальницей. Есть там что-то личное или нет. Просто принюхайся, ты же это умеешь. Может, она зайдет к нему при тебе или еще что-то в этом роде. Я пока даже представить себе не могу.

– Ладно, принюхаюсь. Если есть к чему, – пообещала Тая.

Офис «Гиппократа» совершенно заворожил Ксению еще до того, как она в него вошла. Отделанный камнем и декоративными кирпичиками фасад, одинаковые, как клоны, идеальные туи, красивые окна. С виду никогда и не скажешь, что этот офис имеет какое-то отношение к медицине, к болезням, к страданиям людей. Он казался воплощением благопристойности, респектабельности и невероятного, хорошо продуманного уюта.

Ксении грех было жаловаться на здоровье, к врачам она обращалась редко, а в больнице лежала всего раз в жизни, полтора года назад, когда у нее случилась тяжелая двухсторонняя пневмония и оставаться дома было просто опасно. Но Михал Михалыч устроил дочь по высшему разряду: у Ксении была отдельная, вполне комфортабельная палата, а питание ей ежедневно, обходя все антиковидные меры, доставляла Клавдия. Но даже и в таких оранжерейных условиях две недели показались Ксюше вечностью. Больничный запах, надрывный кашель, который доносился из соседних палат, тяжелое громыхание тележки с едой, предназначенной для лежачих больных, – все это создавало атмосферу, в которой собственное Ксюшино легочное паскудство расцветало все более пышным цветом. Несмотря на бесконечные капельницы, она никак не хотела выздоравливать. На третий день у нее температура поднялась выше обычного, из-за тошноты она не могла есть и пить таблетки, и ей стало казаться, что она семимильными шагами движется «на выход». Но тут медсестра, которая обычно ставила Ксюше капельницы, пригрозила:

– Будешь так себя вести, поедешь в реанимацию. Не знаешь, что такое реанимация? Узнаешь – мало не покажется. Там тебя положат на высокий лежак и встать уже не сможешь. Там не разрешено. Писать будешь через катетер, пить по расписанию. Книжку не почитаешь, телефон отберут. И рядом будет лежать полумертвая тетка без сознания, будешь слушать, как она хрипит перед смертью. А ну-ка, давай соберись!

И Ксения так испугалась реанимации, что собралась. Температура упала на следующее утро. Она заставила себя поесть, выпила все, что ей было прописано врачом, и потихоньку стала выздоравливать.

С тех пор любое упоминание о каком бы то ни было медицинском учреждении вызывало у нее воспоминания полуторагодичной давности. «Гиппократ» же был прямой противоположностью всего того, что всплывало в ее памяти.

Ксения обошла жилой дом и оказалась во дворике, куда также выходили окна медицинского центра. Новехонькие стеклопакеты, цветы на подоконниках. По раннему времени суток свет еще не зажигали, и разглядеть, что происходит в кабинетах, Ксения не могла, ей мучительно хотелось заглянуть в окна, но она не решилась, для этого нужно было подойти вплотную. Так что она просто прошлась мимо здания, делая вид, что разговаривает по телефону.

Как магнитом ее тянуло внутрь, и когда Ксения вошла в помещение, первое впечатление только усилилось. Регистратура больше напоминала ресепшен небольшого бутик-отеля: девушка-регистратор модельной внешности, струящийся с потолка свет, огромный ковер в холле.

Поскольку Ксения была записана в качестве приглашенной к руководителю, девушка тут же проводила ее в кабинет Натальи Борисовны.

– Что бы вы хотели узнать, Ксения Михайловна? Я постараюсь помочь чем могу, – этими словами встретила Ксюшу Наталья Борисовна.

– Я надеюсь вас не сильно побеспокоить и много времени у вас не занять, Наталья Борисовна, – очаровательно, но с нежной грустью улыбнулась Ксюша, – мой подзащитный вам знаком более, чем кому-либо из той компании, которая в тот день была у вас в загородном доме. Поэтому я хотела бы понять, какое к нему было отношение у окружающих. Что он за парень? Как вы могли бы его охарактеризовать?

Наталья подумала с полминуты. Когда она начала рассказывать о том, каким чудесным мальчиком является Роман Жолудев, Ксюша уже практически отключилась. Она осматривала кабинет Натальи Борисовны и поражалась, насколько в нем все идеально.

Удобная добротная мебель. Идеально выкрашенные стены. Несколько дипломов и благодарственных грамот за участие в каких-то там программах. На другой стене две прелестные акварели – виды старого города весной. Красивый торшер между диваном и креслами, составляющими уголок отдыха или неформального общения. Модная кофе-машина в углу. Наталья Борисовна, наверное, чувствовала себя здесь очень комфортно.

«Что я здесь делаю? На что трачу время? – думала Ксения, старательно изображая заинтересованность. – Увидеть Наталью я могла и завтра в ее загородном доме, когда Сережа станет выносить им всем мозги на предмет того, кто где находился в момент убийства. Зачем мне нужно было сюда приходить? Просто посмотреть на нее?»

Увидеть Наталью Ксения могла и завтра, это правда. Но раз уж пришла, потратила напрасно драгоценное время, то хотя бы как следует разглядеть хозяйку клиники стоило.

Несмотря на тщательный, явно дорогостоящий уход за собой, выглядела Наталья на все свои недавно исполнившиеся сорок лет. Лицо у нее было свежее, кожа упругая, молодая, но общее впечатление нельзя было отринуть – перед ней сорокалетняя женщина. Может, ей добавлял возраста строгий костюм, может, начальственная осанка. А может, и гигантский стол, за которым она царственно восседала. Или очень уж «взрослый» аромат ее парфюма. Так или иначе, все вместе это задавливало в ней хорошенькую милашку, симпатичную девочку с ямочками на щеках, которая каким-то чудом прорывалась через все это респектабельное великолепие на секунду-другую. Стоило только девочке показаться, как в изящном ушке грозно высверкивал бриллиант и прогонял девочку куда-то туда, где ее никто не увидит.

Наталья Борисовна характеризовала Романа очень положительно, но Ксения не могла отделаться от ощущения, что хозяйка кабинета чем-то встревожена или обеспокоена. Она говорила четко и спокойно, но пальцы ее попусту теребили бумажки на столе, она кидала быстрые косые взгляды на мобильный телефон.

– Вы можете опросить еще одного гостя, участника той самой трагически окончившейся вечеринки, – наконец проговорила Наталья Борисовна, – он, конечно, видел Романа впервые, но вполне мог успеть составить какое-то мнение о нем.

– За пару часов знакомства? – заволновалась Ксения, впервые почувствовав, что время, возможно, потрачено не совсем впустую.

– Конечно, этого недостаточно, чтобы составить мнение о человеке, – согласилась Наталья Борисовна, – но ведь вы адвокат Романа, вам любая положительная характеристика может пригодиться. Или нет? Я в юридических вопросах, к сожалению, ничего не понимаю.

– Ваш заместитель вряд ли может составить характеристику моему подзащитному, однако описать его состояние в тот вечер вполне способен. Я могла бы спросить его о том, был ли Роман спокоен или, напротив, взвинчен. Какое у него было настроение? Не был ли он пьян и тому подобное. Как организовать нашу с ним встречу?

– Это совсем не трудно, – просияла Наталья Борисовна.

Она нажала на кнопку телефонного коммутатора, поднесла трубку к уху.

– Эллочка, Роберт Николаевич у себя? От него уже ушла эта… ммм… представитель юридической компании? До сих пор у него? Придется его побеспокоить. Скажите ему, чтобы закруглялся с этой встречей, он мне нужен.

Ксения изобразила робкую, вежливую попытку остановить хозяйку кабинета:

– Может быть, не стоит? В конце концов, это же не последняя возможность поговорить. Неловко отрывать человека от работы.

– Ничего, – победоносно, широко улыбаясь, отозвалась Наталья Борисовна, – эта встреча не была запланирована заранее и, скорее всего, окажется просто ненужной, так что никакого ущерба рабочему процессу вы не нанесете. Вы ведь тоже не развлекаетесь, а работаете, и ваша работа важна не менее, чем какая-либо другая.

– Но от юриста так просто не отвяжешься, сама юрист, знаю, – пошутила Ксения. – Пока ваш заместитель избавляется от назойливой посетительницы, я могу воспользоваться туалетом?

Наталья объяснила, куда нужно идти, и Ксюша выскользнула из кабинета.

Покрутилась несколько секунд, пока из кабинета заместителя главврача не выплыла Тая собственной персоной, следом за ней вывалился красавец Роберт.

Одного беглого взгляда Ксении было достаточно, чтобы понять, насколько ответственно подошла подруга к выполнению полученного задания.

Тайка в последнее время носила супермодную короткую прическу, создающую полное впечатление того, что девушка только что встала с постели. Это требовало постоянной неусыпной укладки и контроля, но выглядело очень модно и стильно. И главное, Тайке это жутко шло. Тая подвела глаза, но оставила нетронутыми губы, надела юбочку до колен и кружевную черную майку под пиджачок.

Неудивительно, что Роберт семенил за нею, высунув язык.

Тая, не удостоив взглядом подругу, прошествовала в сторону ресепшен, Роберт сверкал глазами ей вслед. Потом Тая обернулась, они попрощались, и Крайнович проскользнул в кабинет главного врача.

«Ясно, Наталья Борисовна, видимо, увидела визитершу, оценила и почувствовала себя настолько неуютно, что предпочла нежелательную встречу как можно скорее прекратить. Что и требовалось доказать», – подумала Ксения, подспудно понимая, что явно подгоняет выводы под свои измышления.

Постояв еще немного, она вернулась в кабинет главного врача, и ей показалось, что атмосфера в нем неуловимо изменилась. Наэлектризовалась, наверное. В воздухе тяжелым облаком висели невысказанные вопросы и неполученные объяснения.

Ксения внезапно и явственно почувствовала себя лишней в компании этих двух людей, которые мгновенно прекратили разговор, как только она вошла. Захотелось немедленно убежать, спрятаться, как она всегда делала в детстве – а положа руку на сердце и не только в детстве, – когда над городом нависали тучи и того и гляди могли начать сверкать молнии. Ксения панически боялась и грома, и молний. Однако, находясь в безо-пасной надежности своей квартиры, любила смотреть на них из окна.

Роберту действительно нечего было сказать по поводу личности Романа Жолудева, он затруднялся, метал в сторону своей начальницы непонимающие взгляды, пожимал плечами, одним словом, вел себя крайне неловко.

– Я совсем его не знал, – подытожил он свои невнятные, обрывочные показания, – очень неловко, но даже не знаю, чем вам помочь. Внешне он произвел самое благоприятное впечатление: вежливый, воспитанный, хорошая речь. Мы успели пообщаться совсем немного, но чувствовалось, что парень и вполне разумный.

Наталье Борисовне тоже наконец стало неловко: она осознала, насколько притянутой за уши оказалась ее попытка привлечь к разговору Роберта Николаевича.

Ксения пришла ей на помощь.

– Может быть, он был излишне нервозен, чем-то раздражен? Или, допустим, выпил лишнего?

– Я ничего такого не заметил, – снова пожал плечами Роберт, – все были в хорошем настроении. Когда нашли… труп, вот тогда уже мы все действительно выпили. И я в первых рядах, кажется. От неожиданности и стресса. Мы очень сильно растерялись.

Больше Роберту сказать было нечего. Да Ксении уже было и не надо. Она решила не особенно задерживаться в клинике.

Распрощавшись, она вышла на улицу, но не пошла к платной парковке, где оставила машину, а свернула во дворик, теперь она знала, где искать окна хозяйки лечебного учреждения.

Несколько минут назад эти окна не были зашторены, в этом она могла поклясться, потому что, сидя в удобном кресле, во время не слишком содержательной беседы с Натальей Борисовной разглядывала парня, который гулял с черным мопсом. Вернее, не парня, конечно, а собаку – уж больно мопс был хорош.

Сейчас окна были плотно зашторены, вернее, Ксения заметила движение у окна, силуэт высокого мужчины…

Роберт задернул занавески. Ксюша усмехнулась себе под нос и направилась в сторону парковки.

По телефону Тайка заявила, что рассказывать ей особенно нечего, ничего экстраординарного за время ее присутствия у заместителя главного врача не произошло.

– Наталья тебя видела? – спросила Ксюша.

– Да, в самом начале я с ней столкнулась в его дверях. Посмотрела на меня так, будто гниду раздавила.

– А потом еще кто-нибудь приходил?

– Каждые пять минут, – подтвердила Тая, – впечатление, что его там пасут не по-детски. Фотографии жены, кстати, на столе у него нет.

– У Натальи, по-моему, тоже нет мужниного фото. Может, у них это не принято?

– Может, и не принято, но кошка в рамке имеется, – отметила Тая, – или кот…

– Точно! И у Наташи я видела фото лабрадора, наверное, это та самая злосчастная Пума, с которой пошла гулять бедная девочка. В общем, завтра я поеду в тот дом как адвокат подозреваемого. Понаблюдаю там.

– Вот бы и мне туда, – размечталась Таисия.

– Даже не думай, Сережа не потерпит…

– Да я просто пофантазировала чуть-чуть. Понятно, что у меня и статуса подходящего нет.

– Кстати, папа с Ингой решили расписаться. В воскресенье поедем поздравлять.

– А почему эта информация сейчас так уж кстати?

– Что ж ты такая зануда! А действительно, кстати то, что ты с такими привычками вообще не выйдешь замуж. Тебя никто не потерпит.

Тайка любила придираться к словам, но Ксения на нее никогда не обижалась. Она вообще не могла на нее обижаться дольше, чем пару минут.

– Я сегодня отправляла Тайку в «Гиппократ», – сообщила Ксения Сергею после ужина, когда они уютно устроились на диване перед телевизором, но не смотрели кино, а наблюдали за дикими игрищами Фантика.

– Это еще зачем, – удивился он, – и вообще, при чем тут Тайка?

– Да ни за чем, – вздохнула Ксения, – просто хотелось понять, напряжется Наталья Борисовна, когда рядом с Робертом окажется посторонняя эффектная дамочка, или нет.

– И что же? Напряглась? – спросил Сережа, бросая в сторону котенка пушистый меховой мячик с мышкиной мордой.

– Напряглась, еле высидела в кабинете, пока они у него совещались. Тайка постаралась, расфуфырилась в пух и прах, – довольно хихикнула Ксения.

Сережа тоже усмехнулся.

– И зачем тебе эта самодеятельность? Ведь эти наблюдения тебе ровным счетом ничего не дают, разве нет?

– Ты прав, не дают, хотя и какие-то семена сомнений и подозрений все же…

– Чахлые твои семена, – оборвал ее Сергей, – ты смотри, что творит кот! Фантик, ты вообще кот или собака?

Котенок тем временем схватил брошенную ему мышку, немного потерзал ее и принес в зубах Сергею: на, мол, кидай снова. Сережа зашвырнул игрушку подальше, котенок ускакал, размахивая обширным хвостом.

– Сказать тебе честно кое-что? – Сережа повернулся лицом к подруге и не смог не отметить, что глаза у нее грустные, а уголки губ опущены книзу, несмотря на то что Фантик изгалялся как мог и делал все, чтобы это выражение на ее лице не появилось.

– Я знаю, что ты скажешь, – ответила Ксюша, – ты скажешь, что завтрашнее мероприятие нам ничего не даст. Что точное местоположение каждого участника банкета во время убийства мы все равно не установим, а те самые наблюдения, ради которых я тебя просила все это затеять, нам ничего не дадут. И вообще, что все это гроша выеденного не стоит.

– Может, яйца выеденного? Или гроша ломаного?

– Нет! Именно гроша выеденного!

– Ладно, гроша так гроша, – легко согласился Сережа, – но если ты не споришь, значит, сама понимаешь, что это пустая трата времени. Зачем тогда это все? Я, честно говоря, думал, что у тебя есть какой-то план.

Ксюша поднялась с дивана, пошла в обеденную зону, которую они по старинке называли кухней, хотя она при перепланировке давно была совмещена с гостиной, налила им обоим по рюмочке сухого хереса.

– Впустую мы время не потратим, – заметила она, – я на это, во всяком случае, надеюсь.

– Ты, как всегда, озабочена психологией, – протянул Сергей, – ну что ж, я не против. Хотя меня, честно скажу, больше заинтересовали бы какие-то вещественные улики.

– Но ведь их пока нет. А геометрия там вполне может быть.

– Какая еще геометрия?

– Треугольники, какая же еще? – стала разъяснять Ксюша. – Во-первых, треугольник, включающий в себя Наташу, ее мужа и Роберта. Второй – это Роберт, его жена Елена и опять та же Наташа.

– Ну что ж, наблюдай, лично меня беспокоит другой вопрос. Ботинки Романа.

– А разве по ним остались вопросы? – удивилась Ксения.

– Еще какие! И ты сама не можешь этого не понимать, – посерьезнел Сергей, машинально бросая Фантику растрепанную мышиную морду, – ведь если он сам не залезал в это дупло и сам не оставил там подметку, то за него это сделал кто-то другой. Кто? Вот в чем вопрос.

– А ты не спрашивал его: не заметил ли он в тот роковой день, когда возвращался домой, что с ботинком что-то не так?

– Спрашивал, но что он может ответить? У него убили любимую девушку, невесту. Неужели ему было до каких-то там набоек на ботинках? Я даже себя попытался поставить на его место, – продолжил Сережа, но тут же осекся, – ну, я имел в виду… Смог бы я думать о такой ерунде, если бы, не дай бог, с тобой что-то случилось?

– Не смог бы?

– Не ерничай, это не смешно. На человека обрушилось горе, если убийца не он, то ни на что такое он просто не обратил бы внимания.

– И что получается?

– Получается, что подброшенная набойка либо входила в первоначальный замысел преступника, что теперь вызывает сомнение, либо убийца менял план на ходу, быстро, не особенно раздумывая. Понимая, что ошибся с жертвой и ключевая улика должна указывать не на того человека, на которого он хотел указать изначально.

– Да, похоже на то, – задумчиво протянула Ксения, – а в квартиру, где живет Жолудев, кто-то еще имел доступ?

– Роман утверждает, что нет. Что никаких запасных ключей они не делали и, соответственно, никому их не оставляли. Так что разгадка где-то рядом с ботинками, я это чувствую.

Ксения совсем сникла.

– Выходит, я зря трачу твое время?

– Нет, не зря, – сжалился Сергей, – я надеюсь, мы все равно проведем его с пользой. Надо только запоминать, что они будут говорить. Два уха – хорошо, четыре – лучше.

– Ты думаешь, что одним ухом я услышала бы в два раза меньше, чем двумя?

Сережа не нашелся что ответить, что-то буркнул и пошел наливать себе херес. Ксюше в отместку не предложил.