Случайная жертва

С ней все так и было: она не выносила пресности ни в чем. Если она ревновала, то до поножовщины, если увлекалась, то так, что Аркадию самому хотелось схватиться за нож. Ее веселье балансировало на грани скандала и в любой момент могло закончиться бедой, ее печаль – суровой депрессией. Она тратила деньги, не считая и не задумываясь, откуда они берутся. Она вообще никогда не смотрела на ценники в бутиках и на стоимость блюд в ресторанах, у нее полностью отсутствовали сдерживающие центры, и она признавала только один ориентир в жизни – свою собственную красоту.

Аркадий устал от нее неимоверно, но бросить не мог, как алкоголик не может отказаться от водки, а наркоман от дозы. Он напивался ею вдрызг, потом мучился похмельем и, как истинный алкаш, искал новой порции зелья.

В конце концов произошло нечто удивительное: Кристина неожиданно сама бросила своего возлюбленного, ей захотелось уехать на ПМЖ в ЮАР, именно там имел бизнес ее новый горячий поклонник. Он был свежий, из него она еще не успела выпить все соки, и она предвкушала грядущее пиршество.

Предложение руки и сердца не спасло положения, и в конце концов Аркадий решил, что так даже лучше. Так он раз и навсегда спасется от наваждения, которое превратило в ад жизнь вполне полноценного, взрослого, успешного мужчины. Несмотря на чувство облегчения, на душе все равно было мерзко, и он отправился на пару недель в Таиланд подышать тропическим воздухом, наплаваться в теплом море, до отвала наесться свежих крабов. Ему хотелось бессмысленно смотреть в голубое небо, мокнуть под тропическим дождиком, качаться на волнах и ни о чем не думать. Аркадий очень любил Таиланд и часто ездил туда.

После разрыва с Кристиной ему требовались только две вещи: природа и одиночество. Надо было забыть о последних скандалах, обидных злых словах, незаслуженных оскорблениях, а лучше всего было бы забыть о ней самой, не вспоминать больше ее лицо, очертания ее тонкого силуэта.

Аркадий не искал ни с кем встречи, не пытался отвлечься на другую женщину, все произошло случайно. На остров Ранг-Яй выезжали с самого утра, собралась компактная группа русских туристов, желающих отдохнуть с комфортом, погрузились на крутую скоростную лодку, которая должна была быстро домчать их с Пхукета на райский остров. Аркадий с вечера слегка перестарался с виски: долго не мог заставить себя лечь спать, сидел на террасе и смотрел на море, заедая виски каким-то мудреным местным фруктом.

День обещал быть великолепным, в бездонном небе резвились веселые белые облачка, ступив на лодку, он жадно выпил холодную банку пива и задремал. Проснулся, только когда лодка причалила. И тогда он увидел ее, Аллочку, экскурсовода, которая сопровождала маленькую группу на остров. У нее была вихрастая короткая стрижка, и она все время улыбалась, показывая собственные (в этом можно было не сомневаться) белые острые зубки. Она была стройная, маленькая, будто игрушечная, очень живая и подвижная. Аркадий давно забыл, что женщины бывают такими милыми.

Через полчаса пребывания на острове он поймал себя на том, что все время ищет ее глазами, на ней его зрение отдыхало от привычной мрачной, тяжелой красоты Кристины. Еще через полчаса он понял, что отдыхает рядом с этой малышкой еще и душой: с него как будто свалилась какая-то неподъемная тяжесть, и вдруг стало легко и весело. Он стал ухаживать за Аллочкой напропалую и почувствовал, что сбросил пятнадцать лет жизни. Как будто вышел из тюрьмы. Они купались, пили шампанское, ели свежих крабов, кормили павлинов, после чего Аркадий записался на завтрашнюю экскурсию по островам Пхи-Пхи. На острове Пхи-Пхи-Дон им удалось увидеть огромного варана, который направлялся куда-то в заросли, но почему-то остановился и стал оглядываться, периодически показывая длинный язык. Они оба фотографировали его, потом сравнивали снимки – у кого лучше получилось. Аркадий раздобыл в пляжном кафе бутылку холодного шампанского, они отметили варанью фотосессию и впервые поцеловались.

В тот момент Терентьев решил, что эту девушку он от себя не отпустит ни за что. На следующий же день он явился в офис представительства турфирмы и затребовал Аллу в качестве личного гида по Пхукету. Ему объяснили, что Алла занята текущей работой, так что подобная услуга будет стоить дорого. Аркадий перевел необходимую сумму, не торгуясь. Теперь он мог проводить с девушкой столько времени, сколько ему хотелось, и она совершенно не была против. Им не хватало суток, каждая минута была чем-то занята. Они продолжали ездить по всяким интересным местам, посещать природные достопримечательности и буддистские храмы, шататься по фруктовым рынкам и магазинам жемчуга, лакомиться в ресторанах, купаться в море и просто валяться в постели. Им было весело и жалко было тратить драгоценное время на сон.

Когда приблизился момент отъезда, Аркадий решился задать Аллочке вопрос, который в уме формулировал уже два дня:

– Ты готова ехать со мной в Москву?

Аллочка хотела, но у нее был контракт с туристической фирмой, разорвать его вот так запросто, в одностороннем порядке в один день она не могла. Аркадий обещал взять на себя решение этой проблемы и закруглить ее без каких бы то ни было осложнений.

Но Аллочку беспокоили и многие другие вопросы. Что она будет делать в Москве? В каком качестве состоять при Аркадии? Ведь она даже не знает, женат ли он, есть ли у него семья, дети? В конце концов она согласилась, но уезжала из Таиланда в состоянии беспокойства. Что ждет ее в Москве, в которой она и бывала-то всего пару раз в жизни? И вообще она так отвыкла от России… Она любила ее, просто давно не была дома и перестала ориентироваться в российском пространстве.

В Москве ее ждала роскошная квартира в прекрасном районе. О том, что Аркадий не нищий, трудно было не догадаться еще на Пхукете, но она не подозревала, что уровень его благосостояния столь высок. Квартира была индивидуальной планировки в доме с высокоразвитой инфраструктурой и надежной охраной. Над интерьерами поработали хорошие дизайнеры, мебель была сплошь итальянской, аксессуары – изысканными, ковры – настоящими.

Новое жилище произвело на Аллу такое ошеломляющее впечатление, что оно мгновенно вытеснило из ее сердца неисчерпаемую, щемящую тоску по пальмам и морю. Москва выглядела довольно мрачно, небо сочилось дождем, под ногами чвакало, но в новом доме было до того хорошо и уютно, что Аллочка не замечала ничего вокруг.

Неожиданно на горизонте возникла Кристина. Она ухитрилась напугать «свежего» бизнесмена-поклонника еще до того, как он успел увезти ее в ЮАР, и когда Аркадий вернулся из отпуска не один, пришла в бешенство. Она настроилась устроить какое-нибудь изощренное шоу, но, увидев малышку, привезенную из экзотической страны, успокоилась. Такую она могла бы легко раздавить одним своим острым наманикюренным ноготком.

Не получилось. Кристина столкнулась с убийственным равнодушием Аркадия, поняла, что потеряла свою власть над ним. Это было невероятно, но из Таиланда вернулся другой человек: счастливый и радующийся жизни. Он успешно выбрался из мрака, который тщательно создавала Кристина, и возвращаться в этот лабиринт не собирался.

В огромной, шикарной, строгой, холодной Москве Аллочка быстро утратила свой изумительный тайский загар, ее волосы перестали пахнуть морем, она уже не так часто улыбалась. Из солнечного блика, светящегося и играющего на прозрачной воде, она материализовалась в обычную девушку. Спокойную, любознательную, но не любопытную.

Через полгода они поженились. Аркадий мог доверить Аллочке любую сумму и точно знал, что она потратит ровно столько, сколько необходимо: даже несмотря на финансовую свободу, девушка отличалась разумным подходом к денежным вопросам. Она ни на что не жаловалась, ни в чем не отказывала мужу. Аркадий впервые в жизни был спокоен и счастлив, однако была ли так же счастлива и Аллочка, со стопроцентной уверенностью он бы ответить не смог. Он видел, что она тоскует по вольной жизни, по своим маленьким островам, по белому песку и жаркому солнцу, и как только представлялась возможность, Аркадий вез ее в Таиланд, больше она никуда не стремилась.

Когда начались ограничения, Аллочка совсем сникла и иногда признавалась, что чувствует себя как зверь в клетке. Она старательно выполняла функции жены: посещала вместе с мужем нужные мероприятия, поддерживала знакомства с людьми, в которых он был заинтересован, сопровождала его на концертах и фуршетах, хотя все это было ей скучно и совершенно не интересно. Она не была транжиркой, не подсела на разнообразный московский шопинг, не вписалась в элегантную светскую тусовку. Одним словом, в Москве Аллочке было скучно.

Между тем в жизнь Аркадия все чаще стала вмешиваться Кристина. После расставания с ним все у нее пошло вкривь и вкось. Контрактов становилось все меньше и меньше – возраст, ничего не поделаешь, профессиональный век модели короткий. А денег требовалось все больше, поддержание красоты стало стоить неимоверно дорого. Брать деньги было неоткуда. В кино Кристину не брали, хотя она рвалась туда, не жалея сил и не ограничивая себя в средствах. Поклонники были, но в содержанки приглашали тех, что моложе, а откровенной проституцией она никогда не занималась, это было ниже ее достоинства. Это было мерзко, это было не по ней.

Она все время помнила об Аркадии и теперь очень жалела, что упустила его. Он ее любил, остальные только пользовались. Кристина понимала, что переборщила, передавила, переиграла. Не надо было так…

Исправлять ошибку было необходимо, но каким образом? Снова пытаться облепить Аркадия липким клеем своих колдовских чар? Кристина чувствовала, что ничего не получится: когда она получала информацию о том, на каких мероприятиях он будет находиться, и являлась туда в самом роковом, сногсшибательном виде, никакого эффекта не получалось. Аркадий скользил по ней равнодушным взглядом или просто не замечал.

Но сидеть сложа руки Кристина не могла, в итоге она стала действовать глупо и бессмысленно, но, как ни странно, довольно эффективно. У нее были свои источники, сообщавшие ей, когда и где появится Аркадий Терентьев, и она старалась не упустить ни одного его выхода в свет, потому что знала: молодая жена сопровождает его далеко не каждый раз.

Подловив его одного, она вела себя как старая добрая подруга: целовала в щечку, мило беседовала, предлагала бокальчик шампанского, заводила разговор о себе и своих проблемах. Аркадий, как джентльмен и чуткий человек, прервать такой разговор не мог, ему было неудобно.

На следующий день где-нибудь в соцсетях появлялись фотографии с комментариями, из которых было ясно, что старая любовь не ржавеет, а идеальные пары, если и распадаются, то не навсегда. У Кристины не было никакой гарантии, что плоды ее усилий увидит и по достоинству оценит Алла, поэтому она слегка подталкивала процесс, направляла его в нужное русло, для чего в ход шли всякие не очень близкие подружки, которых у нее было великое множество, а то и просто левые аккаунты, с которых Аллочка получала очередной отчет о «похождениях» собственного мужа.

В конце концов настал момент, когда количество все-таки переросло в качество: она перестала выходить вместе с Аркадием, используя любые предлоги, он стал обижаться, порой они ссорились. А Аллочка в мыслях все чаще уносилась подальше от хлопотной, суетной, требовательной Москвы со всеми ее так и не понятыми законами и жесткими правилами.

Тот день Аркадий помнил до мельчайших подробностей. С самого утра он чувствовал недомогание и слабость, его знобило и подташнивало, странно вел себя кишечник. На утро были назначены важные встречи, и он через силу впихнул в себя омлет, приготовленный Аллочкой, отказался от бутерброда с лососем, отверг требование жены померить температуру и уехал в офис. Через пару часов почувствовал, что его накрывает с головой. Знобило уже нешуточно, тошнило так, что не лезла даже чашка чая, кишечник скручивали спазмы. Он выпил две противодиарейные таблетки, чтобы ничего не случилось по дороге, и уехал домой, думая о том, где мог подцепить мерзкий ротавирус. По дороге позвонил Аллочке, но она не взяла трубку. Это было удивительно, потому что обычно телефон у нее всегда был под рукой.

Войдя в квартиру, Аркадий понял, чем вызвано молчание жены: она оставила трубку на компьютерном столе, где стоял ее ноутбук. Забыла, стало быть. Ноутбук был не выключен, а лишь отправлен в сон, и Аркадий не смог преодолеть искушения.

Перед уходом Алла переписывалась с подругой, которая продолжала жить и работать на Пхукете. Сначала они поболтали о ковиде, изменениях цен, о снижении потока российских туристов, потом неведомая Аркадию Настюша передала Аллочке приветы от общих знакомых, а его жена пожаловалась на московскую толчею, пробки, ужасный воздух. Ей катастрофически не хватало моря.

Аркадию стало стыдно читать эти откровения, он почувствовал себя гадко и уже хотел закрыть переписку, как взгляд его упал на следующие строчки:

«Ты не представляешь, как бы я хотела все это бросить, послать к чертям, свалить отсюда, бежать куда глаза глядят. Я здесь только ради Аркаши, я думала, что любовь важнее всего остального, но как я ошибалась! Он продолжает общаться со своей бывшей, у него своя жизнь, я здесь одинока и никому не нужна».

«Ты это точно знаешь? Про бывшую?»

«Куда уж точнее! Она не стесняется меня фотографиями заваливать. Мне кажется, он привез меня сюда, чтобы ей досадить, отомстить за что-то, у них как-то все было непросто. По большому счету, мне плевать. Пусть встречается с кем хочет. Я просто хочу быть подальше отсюда. От этой лицемерной Москвы, где все думают только о деньгах».

«И что, после всего ты так и убежишь оттуда с голой задницей, потратив столько времени впустую?»

«Теперь моя задница не такая уж и голая. У меня теперь и участки земельные, и недвижимость, и чего только нет! Он не хочет все свое имущество показывать в декларации, поэтому что-то записывает на меня. Своей бывшей он в деньгах не доверял, а мне доверяет, поэтому и приволок меня в Москву».

«Приезжай, подруга! Возвращайся! Плюй на все! Могу себе представить, как будет счастлив Макс! Передать ему привет, намекнуть, чтобы ждал тебя?»

«Не вздумай, он теперь и видеть меня не захочет!»

«Еще как захочет! Он постоянно о тебе вспоминает».

«Все равно не надо. Рано».

«Ладно, пусть будет сюрприз. Жду тебя, Алусечка! Решайся, ты там никогда не будешь счастлива. Я убегаю, работа».

На этом переписка заканчивалась.

Аркадий отправил ноутбук обратно в сон, машинально сунул под мышку градусник и улегся на диван, накрывшись пледом. Его трясло. Вот, значит, как думает о нем Алла. Что она ему нужна для сокрытия своих реальных доходов, что он дразнит ею Кристину. Боже, какой бред! Но почему она ни разу не сказала ему ни слова, не попыталась выяснить отношения? Значит, она может тихонько, молча собраться – и только ее и видели? Когда-нибудь он уедет в командировку, а когда вернется, обнаружит пустые шкафы и в лучшем случае – записку на кухонном столе. И теперь его милая, бескорыстная Аллочка, похоже, не собирается покидать его с пустыми руками. Неужели он так жестоко в ней ошибся?

Температура оказалась довольно высокой – 38,3, но высунуться из-под одеяла, чтобы сделать себе чаю или выпить таблетку, Аркадий не мог. Он лежал, скрючившись на диване, и ждал, когда вернется жена, чтобы задать ей один-единственный вопрос: почему она ему не верит? Но когда она вошла в гостиную и окинула его испуганным взглядом, ни о чем спрашивать не стал. И выяснять ничего не стал. Ни в тот день, ни в последующие. Однако принялся регулярно проверять ее ноутбук: не ищет ли она авиабилеты до Пхукета. Если бы Алла пользовалась его банковской картой, то он получал бы информацию о ее покупках мгновенно, но он сделал ей собственную карточку, и теперь сообщения о платежах поступали на ее телефон. Она спокойно могла купить билет, и муж ничего бы об этом не узнал. А из ноутбука между тем исчезла и та случайно прочитанная им переписка, и журнал посещений, судя по его девственной пустоте, чистился каждый день.

Подъезжал к родному городу Аркадий с тяжелым сердцем. Он собирался переночевать у сестры в городской квартире, а наутро отправиться в загородный дом, чтобы ответить на вопросы следователя. Чем ближе становился этот момент, тем труднее ему было сосредоточиться. Когда-то давно, в молодые годы, он считал, что карьера, положение в обществе, достаток – это то, что делает человека спокойным, уверенным в себе и в своем завтрашнем дне.

Он ошибался. Ни деньги, ни положение в конечном счете не сделали его счастливым. Деньги делают человека рабски зависимым от них, подчиняют себе, лишают свободы в поступках, заставляют беспокоиться о них, как о малом ребенке.

Он надеялся на чистые, искренние отношения, но в итоге окончательно запутался в лабиринте лжи и ошибок. Своих и чужих. Он давно уже с отчаянием думал о том, что лучше бы оставался с Кристиной, по крайней мере, от нее ничего хорошего он не ждал, значит, и обмануться не мог. А с возрастом она, глядишь, и успокоилась бы. А теперь получалось, что поиск выхода из этих сумрачных отношений завел его в лабиринт, еще более темный и запутанный.

Он заблудился в своих иллюзиях, в многочисленных перипетиях самообмана, которым жил все последние годы. Он не видел дороги, не видел выхода.

Было лишь предчувствие, что произойдет нечто страшное и непоправимое. И теперь Аркадий осознавал, что все кипящие адские страсти Кристины были не опаснее гриппа, все это были театральные постановки, без которых ей скучно было жить. Не было в этой женщине ни настоящей жертвенности, ни истинной агрессии. По сути, в ней ничего настоящего не было, только пудра, пыль, туман. Но если что-то серьезное произойдет теперь, то это будет по-настоящему. Он уже наделал ошибок, но никто не собирался предоставлять ему право на их исправление. Оставалось только ожидание объявления цены, которую придется за них заплатить.

– Разве тебя кто-то в чем-то подозревает? – продолжала упираться Лена. – Почему ты должен свой выходной день тратить на то, чтобы ехать черт знает куда и там отвечать на вопросы, на которые ты уже ответил?

– Не только я, но и ты, – равнодушно заметил Роберт, – я это не просто так заметил. Тебе пора бы начать собираться. Или ты поедешь в таком виде?

Елена слонялась с утра непричесанная, лоснящаяся от какого-то специального крема, нанесенного на лицо и шею, пила кофе чашку за чашкой, ворчала себе под нос. Роберт понемногу начинал нервничать.

– Ты что, коньяк в кофе наливаешь с самого утра? – рявкнул он, принюхавшись к очередной пустой чашке, оставленной на кухонном столе.

Елена не сочла нужным отвечать.

– Я не хочу никуда ехать, – заявила она, – я дорожу своими выходными. И мне плевать, что следователь настолько туп, что не понял с первого раза суть ответов на поставленные им вопросы. Это его проблемы, не мои. Повестки на руках у меня нет, я никому ничем не обязана. Меня опрашивали, я отвечала, не уклонялась. Больше участвовать в этом не собираюсь. Так что, если тебе так хочется, можешь ехать один. Я никуда не поеду.

С этими словами Елена непринужденно взмахнула полой шелкового халата и прошествовала в гостиную, оставив мужа наедине с недоеденным завтраком.

– Лена, ты не права! – крикнул он ей вслед. – Нас совсем неправильно поймут, давай собирайся, зайка. Зачем нам нарываться на все новые и новые вопросы?

Он быстро проглотил остаток бутерброда с жареной ветчиной и горчицей, закинул в рот последний кусочек помидора, одним глотком допил остывший чай с бергамотом.

– Ленуся, не копошись, зайка, – обратился он к жене, заходя в гостиную, огляделся и мгновенно понял, что Елена и не думала тянуть время, она уютно расположилась на диване с телевизионным пультом в руке и бокалом белого вина перед собой.

– Не смотри на меня, я никуда не поеду. – Она демонстративно отпила глоток из бокала и отвернулась.

Роберт присел рядом, стараясь ничем не выдать нарастающее раздражение.

– Я понимаю, что это некая демонстрация и предназначена она для меня, – вкрадчиво начал он, – но если ты мне ничего не объяснишь, я так и не пойму, против чего именно направлена твоя акция протеста. Итак?

– Я не обязана никому ничего объяснять, – холодно ответила Елена, – я просто не хочу никуда ехать. Я устала, хочу отдохнуть, мне не о чем больше сообщать следователю. Я не хочу видеть твою самодовольную начальницу и делать вид, что я ни о чем не догадываюсь. Я не хочу изображать из себя дурочку. Этого достаточно?

– Но ведь убили ни в чем не повинную девочку, я думал, что мы все обязаны помочь в поисках преступника, – парировал Роберт, сделав вид, что не заметил обидных реплик.

– Ну а я здесь при чем? Что от меня-то требуется? Может, это ты ее и убил, я откуда знаю?

– Ты раньше никогда не пила в такое время суток, Лена, – опешил Роберт, – ты что, загрузилась с утра пораньше?

– Пока нет, но собираюсь, – ответила жена, – и это не твое дело. Я буду делать то, что считаю нужным.

– А разве кто-то когда-то запрещал тебе делать то, что ты считаешь нужным? Просто я хочу что-то понимать. Потрудись объяснить, что значит твой дикий намек на то, что я убил эту девочку? Ты даешь себе отчет в том, что говоришь?

– Я ни на что не намекаю, у меня нет доказательств, чтобы выдвигать какие-то версии, – отчеканила Елена.

– Ты сошла с ума? – вскочил только что усевшийся на диван Роберт. – Ты что несешь? Какие доказательства? Какие версии? Ты что, накидалась с утра пораньше?

– Нет, ты это знаешь, оттого и бесишься, – хмыкнула Елена, – я не знаю, кто кого убил, я точно уверена, что лично я к этому не имею никакого отношения. Поэтому не вижу смысла тратить время своего драгоценного отдыха на бессмысленные встречи с тупым следователем и с не менее тупыми членами семейки твоей любовницы.

– Значит, раз я, по-твоему, имею ко всему этому отношение, – взревел Роберт, – если я уважаю просьбу следствия, значит, я убийца? Или в лучшем случае прелюбодей?

– А что – нет?

– Так ты все-таки определись: я кого-то убил или только трахнул?

– Одно мешает другому?

– Не мешает, но и не находится в какой-то зависимости. Мне кажется, ты сходишь с ума, Лена.

– Нет, не схожу. Ты, например, уверен, что убить хотели ту самую девочку? Может, убийца чуть-чуть ошибся, а? Может, убить хотели кого-то другого? С собачкой тогда многие хотели погулять. В том числе и я.

– Так об этом и речь! Следствию, видимо, необходимо установить детали наших передвижений.

– А если я скажу следователю, что это я хотела гулять с собакой? Я давно мечтаю о щенке лабрадора, и если бы не твое активное сопротивление, он бы у меня уже был. – Елена резко встала с дивана, чуть не опрокинув журнальный столик. – Я просила дать мне Пуму, и ты все слышал, хотя старательно делал вид, что пьян, ты был в курсе моего намерения. Думаешь, я ничего не помню? Я все отлично запомнила! Хочешь, я сообщу об этом следователю? Хочешь? Тогда поехали. Через полчаса я буду готова.

– Зачем мне тебя убивать, дура?

– Как зачем? – зло усмехнулась Елена. – Я давно мешаю тебе и твоей Наташе. Сначала ты метался, не знал, какой сделать выбор. Теперь, когда ты его сделал, не знаешь, как от меня избавиться.

– Если бы я хотел от тебя избавиться, то почему бы мне просто с тобой не развестись?

Елена поставила на стол недопитый бокал, на секунду замешкалась и все-таки опустошила его, после чего решительно пошла в спальню, открыла платяной шкаф. Роберт последовал за ней.

– Ты мне не ответила, – напомнил он, – что, иссякла твоя пьяная фантазия?

– Роберт, ты патологически жаден, и никто не знает этого так хорошо, как я, – ответила Елена, оборачиваясь к мужу, – сегодня не обязательно одеваться как-то по-особенному? Дресс-кода нет? Джинсы и свитер подойдут?

– Я по-прежнему жду ответа, Лена! – Роберт уже еле сдерживался: – Или ты считаешь, что можешь разбрасываться такими страшными обвинениями и потом делать таинственно-загадочный вид? Объяснись, будь добра.

– Почему я тебе должна что-то объяснять? Ты хотел, чтобы я объяснялась со следователем, я прислушаюсь к твоему мнению. Но чтобы для тебя не было неожиданностей, просто из любезности я могу сообщить тебе, что знаю о твоих планах относительно филиала «Гиппократа».

– Какого еще филиала? – опешил Роберт.

– О! Да ты еще способен краснеть? Аж пятнами покрылся! – зло засмеялась Елена. – В зеркало посмотри, я не преувеличиваю. Красный весь сделался, как рак.

Роберт не стал смотреть в зеркало, он и так понял, что лицо его пылает огнем.

– Что ты плетешь? – уже не сдерживаясь, заорал он.

– Не плету, Роберт, сам знаешь, – спокойно произнесла Елена, бросая на кровать джинсы и новый кардиган. – Ты планируешь открыть филиал «Гиппократа» в Северном районе. В твоем бизнес-плане говорится, что помещение у тебя есть, ты даже указываешь его адрес. Таким образом, для своей Наташи ты становишься не просто заместителем и мальчиком по вызову, которого она может употреблять когда ей хочется, а полноправным партнером. Ну, даже если и не полноправным, то все равно партнером. Только ты забыл упомянуть в своем бизнес-плане, что помещение это мое, размену или разделу в случае развода не подлежит, а у меня ты мнения не спрашивал. Так как же мне все это расценивать, а, муженек?