Мышка

Сассекс, поместье Солсберри, 10 ноября, 00:05

Господи! Вот почему нельзя ничего скрывать от матерей! Наверно, мама посоветовала бы ей не рисковать и переодеться, и не стояла бы она сейчас в пижаме с любимыми миньонами. Потому что самой ей переодеться нереально, а так ей помогла бы мама!

Так, ничего не произошло. Обуваемся – и вперед. Может, это и не свидание вовсе? Может, он договор обсудить хочет? Или вообще передумал и теперь отмазываться пришел…

Вот в таком расстроенном состоянии Кристина надела свои любимые балетки и, сев на подоконник, только начала движение, как поняла, что Питер держит ее за талию и аккуратно разворачивает.

Сердце бухало как ненормальное.

Успокойся! Он услышит этот набат и решит, что у тебя больное сердце. А как говорила бабушка, «больных никто не любит».

Оказавшись на балконе, она сначала была одета в куртку Питера…

Господи, на это я решилась бы через неделю, и то тайком, наедине и под покровом ночи, а вот так!!!..

…и только потом он помог ей слезть с подоконника и встать на балконный пол.

– Стоим – не двигаемся.

Она с любопытством наблюдала за его действиями. Из знакомой по пикнику корзинки он достал плед и закутал ее в него, как в кокон. Только после этого он усадил ее на непонятно откуда взявшуюся здесь скамейку и деловито осмотрел:

– Как? Не холодно?

Она отрицательно помотала головой.

Он поднял плед снизу и осмотрел ее ноги.

– Точно не холодно? А то есть носки.

Из корзинки он извлек носки и продемонстрировал ей. Она смотрела на него во все глаза.

Питер в который раз неверно истолковал ее взгляд:

– Они новые.

Кристина решилась заговорить:

– Вы принесли носки?

Он замялся:

– Это не я, это Беннет.

– О, спасибо ему большое.

Питер обиженно поджал губы.

– И вам, конечно, тоже большое спасибо за заботу!

Он счел нужным объясниться:

– Я не хотел, чтобы вы заболели.

И добавил:

– Работников с большим потенциалом нужно беречь.

Сассекс, поместье Солсберри, 10 ноября, 00:17

Вот же идиот – такое ляпнуть! Малышка приуныла, не смотрит на меня. Расстроилась?

Ну это же то, для чего ты сюда пришел, верно? Убедиться, что ты ее интересуешь не как босс. Ну вот тебе ответ – пожалуйста! А теперь вылезай из этого дерьма…

– Как нога? Болит?

Продолжая смотреть вдаль, она отрицательно помотала головой.

– Жаль.

Кристина удивленно посмотрела на него.

Отлично!

– Я принес анестетик.

Из доставленной Беннетом корзинки Питер достал бутылку шампанского и тепло улыбнулся Кристине. Она уныло поинтересовалась:

– Безалкогольное?

– Ну почему же?

Кристина удивилась:

– Но ведь днем вы сказали…

– То было днем.

– А что изменилось за эти полдня?

А черт его знает?!.. Может, я просто решил тебя напоить?

Питер многозначительно хмыкнул.

Она следила за тем, как следом за бутылкой он достал два бокала и огляделся.

– Если честно, я сегодня, кроме той курицы, ничего не ел.

Она, кажется, покраснела.

– Я тоже.

Он поинтересовался:

– А та корзинка, с паштетами, жива или унесли уже?

– Жива. Мы про нее совсем забыли.

– И стоит там же?

Кристина начала догадываться, куда он клонит:

– Да, ее никто не трогал.

Он потер руки:

– Супер! А дверь с балкона я открою?

Кристину насмешил его азарт:

– Она не заперта.

– Вот и славно!

Он подошел к балконной двери и аккуратно потянул ее на себя – та почти бесшумно открылась. Он сделал шаг в гостиную и практически сразу нащупал корзинку (благо днем именно он ее туда и поставил!). Вытащив корзинку на балкон, он так же тихо и аккуратно закрыл дверь:

– Пир?

Он выглядел таким счастливым, будто украл не корзинку с провиантом, а обчистил королевскую сокровищницу. Кристина тихо рассмеялась.

Она отходчива.

– Вас не учили, что смеяться над мужчинами нельзя? Мы этого не любим.

– Чего еще вы не любите?

Внимательно посмотрев на девушку, Питер достал из кармана телефон и зажег на нем фонарик. Передав его ей, он стал доставать содержимое и раскладывать его на втором пледе:

– Не знаю, кто собирал эту корзинку, но скатерти он не положил.

– Значит, это был не Беннет.

Улыбка осветила лицо Питера:

– Ого, вы успели оценить Беннета. Нельзя, чтобы он узнал об этом – это будет катастрофа.

– Загордится?

– Хуже, станет стараться еще больше.

Она вновь рассмеялась.

Достав из кармана складной нож, Питер вскрыл банку с паштетом и передал ее Кристине. Теперь в одной руке у нее был телефон Питера, выполняющий функцию фонаря, а в другой – паштет.

Он посмотрел на добытый им из недр корзинки багет:

– Его бы ломать руками, но, во-первых, он уже не такой мягкий, а во-вторых, у меня сейчас не самые чистые руки. Как поступим?

Она пожала плечами.

Он одобрительно кивнул:

– А вот это мы любим.

– Что именно?

– Когда нам позволяют решать.

– Это все любят.

– И вы? Тогда решайте!

Он положил багет Кристине на колени и отобрал у нее паштет и телефон. Теперь он подсвечивал ей.

Она разломила багет ровно напополам, как он и был сложен, и протянула свою часть к баночке с паштетом. Зачерпнув хлебом паштет, она откусила кусок и принялась энергично жевать. Он рассмеялся:

– Я тоже голоден.

Посмотрев на Питера, Кристина протянула свободную руку и забрала у него паштет.

– Если вы возьмете свою часть багета в освободившуюся руку, то сможете поесть.

– У меня другой план.

Он забрал из рук Кристины баночку с паштетом и поставил ее на пол. После этого вложил ей в освободившуюся руку телефон, направив свет чуть в сторону. Она с интересом наблюдала за его манипуляциями. Войдя в освещаемый девушкой пятачок, он открыл шампанское и наполнил оба бокала. Один он протянул Кристине. В ответ она развела руками, показывая, что бокал ей взять, увы, нечем. Питер отобрал у нее телефон, вручил ей бокал с шампанским и выключил фонарик:

– Сейчас глаза привыкнут к темноте. А пока шампанского?

Кристина не видела его, но слышала, как он нащупал скамейку, стоящую рядом с ней, и присел. Они сидели плечом к плечу и пили шампанское.

Сассекс, поместье Солсберри, 10 ноября, 00:45

Спустя какое-то время она услышала его голос:

– Я все еще голоден.

Повернувшись, она поняла, что благодаря полной луне видит его.

Мне нравится его профиль. Он очень красив.

Спохватившись, она протянула Питеру его часть багета. Тот, в свою очередь, любезно подержал баночку с паштетом для Кристины. Теперь они дружно жевали в темноте, запивая еду шампанским.

Господи, какое это счастье – вот так просто сидеть с ним и молчать.

Первым молчание нарушил Питер. Всмотревшись в содержимое корзинки, он спросил:

– Сыр или колбаса? Хотя здесь есть еще один паштет, такой же. Хотите?

– Хочу. Я люблю паштеты.

Питер принялся открывать для нее баночку:

– Значит, куриные ножки и паштеты. Что еще вы любите?

Тебя.

Мамочка, я же не сказала этого вслух?!

Она отрицательно помотала головой.

Питер с интересом посмотрел на нее:

– Что? Это что-то, чего нельзя сказать вслух или именно мне?

Кристина, допивавшая в это время шампанское, молча ткнула в него пальцем. Он очень удивился:

– Вот как! И что же это?

Она вновь отрицательно замотала головой. Заметив пустой бокал, он поинтересовался:

– Еще?

Она активно закивала. Питер налил почти полный бокал, но не спешил отдавать. Игнорируя ее протянутую руку, он отвел бокал к себе:

– Что это, Кристина? Не получите, пока не ответите.

Она рассмеялась так звонко, что Питер испугался, что сейчас проснется ее мать и испортит им такую замечательную ночь. Он придвинулся к веселящейся девушке:

– Что это? Скажи мне, я же не отстану.

Она протянула руку за своим бокалом. Борьба взглядов и… первым сдался Питер: с шуточным поклоном он протянул его Кристине. Не донеся бокал до рта, она задумалась и придвинулась к уху Питера:

– Кажется, теперь я больше всего люблю шампанское.

От ее голоса в паре с лукавой интонацией у Питера побежали мурашки. Он натужно рассмеялся:

– Договорились. Буду снабжать тебя этим шампанским. Оно с моих виноградников.

А ведь он не впервые говорит мне «ты». Ну, не тормози! Решайся!

– У тебя есть виноградники?

Питер улыбнулся.

Он понял. Он просек, но кажется довольным.

– Да, во Франции. Я тоже люблю тамошние вина и хотел, чтобы ты попробовала это.

Она во все глаза смотрела на бутылку, стоящую неподалеку:

– Это что, доставили из Франции?

Он мягко улыбнулся:

– Нет, милая, это я вожу с собой.

Кристина удивилась еще больше:

– Ты возишь с собой вина?!

– На ближайшем аэродроме стоит мой самолет. На борту я пью только свои вина. Беннет отправил туда слугу, и через час мне доставили две бутылки. Так что все просто.

– Да, проще не бывает.

Саркастические нотки в ее голосе заставили его улыбнуться.

– А что у тебя есть еще?

– Кроме самолета и виноградников во Франции? Дом в Лондоне, замок в Шотландии и квартира в Нью-Йорке.

Кристина огромными глазами смотрела на улыбающегося Питера:

– Замок?

А почему про это нигде не написано?

– Вот прям настоящий замок???

Он рассмеялся и поправил плед, сползший с ее плеч.

– Ну, во-первых, от замка там только название – касл; шотландцы любят, знаешь ли… Это скорее большой дом. Во-вторых, его владельцем я стал недавно – старый лэрд[8] умер, не оставив наследников, но оставив долги. Являясь моим дальним родственником, он решил, что именно у меня хватит денег восстановить былое величие и бла-бла-бла, короче, там высокопарной хрени… Прости, пожалуйста… В общем, там написанного на два листа завещания хватило. Ну и, в-третьих, пока, как и предвидел прежний хозяин, этот «замок» (он сделал характерный жест пальцами, символизирующий кавычки) денег «жрет» немерено, и я, наверно, буду с ним расставаться.

Кристина тут же вцепилась в его руку:

– С замком в Шотландии??? Нет!!!

Сассекс, поместье Солсберри, 10 ноября, 01:13

Он смотрел в ее горящие глаза, чувствовал ее руку и понимал, что вот такой раскованной, свободно выражающей свои мысли и эмоции Кристины он не видел. Не видел, но догадывался о ее существовании. Не могла та «бабочка» с босоножками в руках стать чопорной леди. «Английской розой», как называли юных аристократок не так давно. Вот такая порывистая, смешливая, болтливая она нравилась ему до боли в ладонях, которые он сжимал, чтобы не схватить ее и не начать целовать.

Рано. Не торопись. Ты сейчас как минер – без права на ошибку.

– Ты любишь Шотландию?

– Очень! Она прекрасна! Вся! Ее природа, архитектура, кухня, люди… Не продавай дом, пожалуйста!

Питер как зачарованный смотрел на умоляющую его девушку.

Хочешь, я его тебе подарю?

– Хорошо.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Спасибо!

Радостная Кристина дотронулась своим бокалом до его и раздался характерный звон.

Она отсалютовала ему и выпила до дна.

Второй бокал. Не много ей будет?

Нормально, ты же рядом.

Питер посмотрел на стоящую неподалеку бутылку. Он помнил, что там еще немного оставалось. Кристина же откинулась назад, опершись спиной о стену, и закрыла глаза:

– А что у тебя еще есть интересного?

Питера царапнуло неприятное чувство.

Неужели и она?

– В смысле, яхты, машины, счета в банках?

– Нет, я же говорю «ин-те-рес-но-е».

Придурок!

– Не считая моей фирмы, больше ничего.

Кристина резко выпрямилась и повернулась к нему:

– О! «Девенпорт Прайваси Протекшн»! Я давно хотела спросить…

Она осеклась и подалась назад.

Нет, милая, так не пойдет. Давно хотела – спрашивай.

Он полез в корзинку, достал оттуда головку сыра и при помощи раскладного ножа принялся очищать ее от воска:

– Ага…

Ничего не случилось. Я не заметил твоей оговорки. Продолжай.

Через минуту он услышал голос Кристины, тщательно подбиравшей слова:

– «Девенпорт Прайваси Протекшн»… Почему такое название?[9] И такая специализация? Отчего охранные… штуки и этот девиз: «Мы сохраним ваши секреты»? Тебе так важно сохранить свои секреты?

Вот и все. Шах и мат. Как быстро она тебя вычислила.

– Ну, Девенпорт моя фамилия, и с первым словом все понятно.

Трус!

Внимательно слушавшая Кристина кивнула:

– Логично.

Питер замолчал.

Расскажи ей!

Он почувствовал, что потеет. Это проявился тот застарелый страх, с которым он жил двадцать лет назад и который изжил, убил, уничтожил… Он был уверен в этом до сего момента. Оказалось – нет, жив и здоров.

Кристина понимающе уточнила:

– Коммерческая тайна, да?

Рассказать, чтобы она меня пожалела? Или чтобы начала презирать? А если она кому-то расскажет? Это не книжка Сьюзи и не болтовня Дженни. Это намного серьезнее…

Но она рассказала тебе про миллион, переборов стыд и смущение и нарушив заодно условия завещания!

Но стыд не свой! Грязные деньги – подумаешь!..

У него под боком сидела девушка, о которой он мечтал четыре года. И за четыре минуты он мог сломать все, что было сейчас таким хрупким и призрачным. Либо рассказать и…

…И что? И посмотреть, что будет?

Да. Ты для этого сюда пришел. Давай, решайся! И через четыре минуты ты будешь точно знать ответы на все волнующие тебя вопросы.

– Нас было двое друзей, непохожих друг на друга: будущий маркиз из богатой семьи и внук ирландского рыболова, разбогатевшего в семидесятых. Сына он выучил в ирландской школе, а вот внука смог уже отправить в Кембридж. Там мы и встретились – старые и новые деньги.

Он замолчал.

Надо было взять себе вискаря…

– Я всегда был… таким.

Питер горько рассмеялся и повернулся к Кристине:

– Нет, правда, веришь? Я только сейчас понял, что всегда был таким: маленьким, умным, ядовитым и заносчивым. Они меня не любили. Другие дети. И презирали. А я их боялся и ненавидел. Один против всех…

Он принялся пить шампанское из бутылки.

– Это было месяц на третий моего обучения – мне уже исполнилось двенадцать. Там селили по два-четыре человека в комнате, но отец попросил, и сына маркиза за дополнительную плату поселили отдельно от всех. За пару дней до этого прекратились все насмешки, тумаки и оскорбления. Это был знак, но мне было двенадцать, и я этого не понял. В тот день я вернулся в свою комнату, принял душ и лег спать. А назавтра весь Кембридж обсуждал видео…

Питер позволил себе посмотреть на Кристину.

Ужас. Ее лицо выражало ужас. Она боялась услышать продолжение истории.

Умная девочка, уже обо всем догадалась…

– Не надо, не жалей меня.

Он отхлебнул из бутылки:

– Видишь ли, всем было любопытно, как выглядят голые карлики. Это ведь очень интересно, верно? И они смогли удовлетворить свое любопытство. И дело даже не в том, что увиденное им не понравилось.

Он скривился.

– Дело в том, что меня это взбесило.

Выражение ее лица не менялось, и Питер спросил:

– Не веришь? Меня такое бешенство накрыло…

Он засмеялся:

– Ни до, ни после со мной такого не бывало… Я увидел эту запись в туалете на учебном этаже в руках у самого сильного мальчишки в потоке. Но меня это не остановило, я набросился на него…

Питер, выдохнув, посмотрел на звезды:

– Били меня всей группой. Я и тогда не был великаном и быстро вырубился. Но мальчишку с другого потока я заметить успел: рыжий, высокий, худющий. Он кинулся меня защищать, и они наваляли и ему.

Он засмеялся:

– Он был внуком рыбака – тоже карликом по-своему. Для них, для тех деток…

Сассекс, поместье Солсберри, 10 ноября, 01:37

Кристина слушала Питера и понимала, что больше всего ей хочется кричать. И плакать. Но нельзя. Его это оскорбит. Значит, надо «держать лицо». Она провела в закрытой частной школе семь лет (о, она прекрасно знала, о чем говорит Питер!), и все эти годы их учили «держать лицо». У Кристины с этим было не очень, и тогда преподавательница этикета мисс Хемилтон посоветовала ей замещающую тактику. В данном случае она звучала бы так: не можешь сдержать эмоцию – выдай, но другую, более подходящую случаю, то есть не можешь плакать – сделай вид, что разозлилась. И Кристина попыталась провернуть этот фокус – сейчас он был ей жизненно необходим.

Не замечая ее состояния, он продолжал:

– Назавтра мы очнулись в лазарете – там и познакомились. Его родня была далеко, а прибывший маркиз быстро разобрался, что к чему, и предложил этому пацану – Патрику О’Брайену – за дружбу со мной денег. В понятие «дружба» отец вкладывал и совместное проживание, и защиту. А Патрик от денег отказался и сказал, что дружить и жить со мной будет абсолютно бесплатно… идиот.

Последнее слово Питер произнес с такой теплотой в голосе, что Кристина поняла, что Патрик О’Брайен – один из очень дорогих ему людей.

– Вот в один из совместных вечеров в нашей с ним комнате к нему и пришла идея открыть компанию, выпускающую антипрослушивающие, антипросматривающие и еще кучу анти… устройства. Чтобы такое больше ни с кем не повторилось… Ну это если вкратце.

Шампанское было допито, он решился посмотреть на Кристину, и обнаружил… злость. Не брезгливость и не жалость, не презрение и не… Ничего из того, что могло бы быть – не было. Рассказанная им история ее… разозлила – она рвала и метала.

– Кто?!

Голос был каркающим, и она прочистила горло:

– Кто были эти…? Ты знаешь, где они сейчас? Ты же с ними из одного мира, наверняка встречался потом?

Питер смотрел на Кристину и понимал, что… ничего не понимает.

И это все? И это вся ее реакция???

– И Патрик. Он же до сих пор твой друг, да?

Питер кивнул.

– Ты должен мне сказать, кто эти люди, чтобы я знала – вдруг жизнь сведет, и все такое… Я, конечно, промолчу и сделаю вид, что я ничего этого не знаю, но в морду вцепиться хочется. Чтобы до крови.

Господи, зачем я читала этого русского писателя? Он же наверняка не знает ничего о Маргарите и решит, что это я такая ведьма!

Питер покачал головой:

– Кристина Линли, ты самая невероятная девушка на свете.

Кристина почувствовала себя воровкой. Она опустила голову:

– Это не я.

Он развеселился:

– А кто?

– Русский писатель Булгаков. Я вчера дочитала его книгу…

Питер дотронулся до локона, лежавшего на ее плече. Он повертел его в руках и провел кончиком по щеке девушки. Он сглотнула и продолжила:

– …Там такая история… «Мастер и Маргарита» называется…

Не прекращая играть с ее локоном, он покачал головой:

– Нет, прости, но это место уже занято.

Она постаралась не показать смятения и уточнила:

– Какое место?

– Любовные романы я обсуждаю только с Беннетом.

Осознав сказанное им, Кристина засмеялась. Питер улыбнулся и провел кончиком локона по ее губам. Она скорей почувствовала, нежели поняла, что он хочет ее поцеловать, но ему что-то мешает.

Или кто-то? Дженни?

– Почему именно с ним?

Теперь Питер накручивал ее локон на палец и наблюдал, как тот распрямляется:

– Он самый романтичный из моего окружения.

Заметив, что вместо улыбки, что должна была вызвать его шутка, она нахмурилась, Питер поинтересовался:

– А что? Есть другие кандидатуры? Я готов обсудить.

Она решила уточнить:

– Обсудить что?

– Да все! Я парень холостой, свободный…

И Питер с особой, как ей показалось, хитринкой посмотрел ей в глаза.

Не может быть!

Скопировав выражение его лица, Кристина скептически поинтересовалась:

– И давно?

В ответ он полез за мобильником, посмотрел на время и, прикинув что-то в уме, ответил:

– Да уже часов двенадцать как…

Он расстался с ней! Сразу же после нашего поцелуя!

Глаза Кристины расширились от удивления. Питер, внимательно наблюдавший за ее реакцией, удовлетворенно улыбнулся.

Сассекс, поместье Солсберри, 10 ноября, 02:00

Дожимай! Если хочешь чего-то добиться – сейчас самый удобный момент!

Сделав задумчивую мину, Питер посмотрел куда-то вдаль:

– Ох и жизнь теперь пойдет! Начну читать романтическую литературу, смотреть фильмы про любовь, ходить на свидания…

Будто очнувшись от грез, он повернулся к Кристине:

– Хотя… я же уже на свидании.

Она явно не знала, куда деть глаза:

– Да?

Он сыграл растерянность:

– О, а я один так думаю? Прости, я просто так и не смог найти ответ на свой вопрос.

Кристина почувствовала подвох и решила промолчать.

Поняв ее маневр, он продолжил:

– Ты днем намекнула, что свидание от просто встречи отличается неким действием, только я не понял каким.

Он задумался:

– Хотя, когда я попытался настоять на ответе, ты меня…

Кристину бросило в жар. Она ожидала чего угодно, кроме обсуждения ее сегодняшнего поцелуя. Но Питер продолжал:

– Да, ты меня…

Он замолчал, и Кристина мысленно поблагодарила всех, кого можно, за то, что сейчас ночь и темнота скрывает ее наверняка алые щеки. Она закрыла глаза, чтобы не видеть цепкого взгляда Питера, считывавшего каждый эмоциональный штрих с ее лица. Она начала отодвигаться от него, когда он осторожно дотронулся до ее скулы и провел пальцем, спускаясь на несколько миллиметров вниз. Она почти не дышала.

Тише, не торопись. Если «нет» – дай ей время сказать это «нет».

Но она молчала.

Он медленно наклонился и поцеловал ее туда же – в скулу. Потом еще раз – пониже, потом еще… Так он опускался до тех пор, пока его не встретила ее верхняя губка. Едва почувствовав его приближение, она завозилась и радостно прихватила его нижнюю губу.

Она хочет! Его поцелуев – хочет!

Не торопись! Только не торопись! Медленно. Поцелуй ее осторожно. Не вспугни.

Как же эти поцелуи отличались от тех, что преследовали его в сновидениях. Там все было страстно, ярко, быстро и остро. И возбуждение! В его снах он всегда был на максимуме, а сейчас возбуждения не было. Только страх. Холодный липкий страх.

А если?.. Если все же показалось? Если сейчас, как тогда, в универе, выскочат люди и посмеются…

ГНАТЬ! ГНАТЬ ЭТИ МЫСЛИ!

Господи, пусть это будет правдой!

Поцелуй. Еще один.

Ее рука на его шее, вторая в его волосах.

Она обнимает! Она целует в ответ! Несмело, неумело, но целует!

Сассекс, поместье Солсберри, 10 ноября, 02:17

А вот это определенно были поцелуи. Питер Девенпорт целовал ее, и это было невозможно спутать ни с чем. Мыслей не было, хотя… кровь в голове шумела так, что, может, они и были, но только слышать она их не могла. Все было так сладко, пока он не…

Язык???