Мисс Страна. Чудовище и красавица

Костя как будто бы удивился – густые темные брови поползли вверх.

– Котенок, зачем? Мы же хотели, чтобы это был секрет. Сама знаешь, какие у нас люди.

– Ну и что! Если я тебя люблю и ты меня тоже любишь, какое это имеет значение?

– А что, родители тебя о чем-то спрашивали? Заподозрили что-то? – насторожился он.

– Нет вроде. Им обоим не до того. Мама с близнецами возится и молодость-красоту сохранить старается. А папа… Ты знаешь, какой он. Но я надеюсь, что он не будет против, если я уйду из дома. Я все-таки уже взрослая. Он уже говорил со мной о замужестве.

– Уйдешь из дома?!

– Я бы хотела жить с тобой, – твердо сказала Сандугаш, и лицо ее в тот момент было таким спокойным – никто и не заподозрил бы, что сердце бьется, как у пойманного голубя. Волновалась она больше, чем перед тестами ЕГЭ.

– Но котенок… Тебе не понравится. Я скучный и мрачный. Я хочу быть твоим праздником. Не хочу однажды прочитать в твоих глазах «ты мне надоел, старый дурак».

– Этого не будет никогда! – Сандугаш обхватила руками его шею, и Костя, легко подняв ее, закружился по комнате.

Как же хотелось продлить этот момент на целую вечность! Застыть в нем, как муха в янтаре. Ее отец однажды рассказывал о самадхи – буддийском блаженстве, в которое навсегда погружается каждый, кто достиг просветления. Так вот же оно, блаженство. Близость этого человека, запах его волос, сила его рук.

– Подожди еще отцу говорить, – сказал Костя, разрушая все волшебство мгновения. – Подожди, пока я с Маринкой разведусь. Надо все же как-то по-человечески… Не могу я так с ним – ножом в спину. А то, что я с тобой, это – как нож в спину.

«А меня ножом в спину – можно?» – обиженно подумала Сандугаш. И, смиряясь, вздохнула: отца ее, Бату Номгоновича Доржиева, уважали все. Шаман – как не уважать? И конечно, ранить его чувства Костя боялся больше, чем расстроить Сандугаш. Но если, несмотря на все его уважение к шаману и другу, Костя стал ее любовником – значит, и правда любит.

Сандугаш была самой красивой девушкой в селе Выдрино. Все о ней с детства говорили: «Не нашего полета птица». Такой бы с обложек улыбаться, а не морковку в огороде полоть. Сандугаш, правда, и не полола: огорода у них не было, только грядки с отцовскими лекарственными травами, до которых он никого не допускал. Но все равно видеть такую красоту на выдринской грязной улочке, шагающую в обляпанных резиновых сапогах к автобусной остановке, уже казалось странным, почти кощунственным.

Красота Сандугаш не нуждалась в оправе – ей не нужны были косметика, дорогая одежда, французские шампуни, замысловатые духи. Она и так была драгоценностью, сама по себе. Вечная принцесса и Снегурочка всех детских утренников.

Мама у нее была русская, папа – бурят, и в результате смешения кровей Сандугаш получила красоту, выстроенную на контрастах, а оттого особенно выразительную. Нежный овал лица и резко выступающие скулы, как у Анджелины Джоли в роли Малефисенты. Четко очерченный, пухлый рот и тонкий нос с горбинкой. Белая кожа и длинные восточные брови. Глаза у Сандугаш были узкие, как у отца, но серо-голубые – в маму. Если что-то голубое или синее надеть, хоть шарфик на шею, – серый цвет из глаз совсем исчезал, растворялся в чистой голубизне. Блестящие, гладкие черные волосы Сандугаш заплетала в простую косу, и даже такая прическа ей была к лицу, а уж если волосы распустить – она становилась похожа на красавиц с иллюстраций к бурятскому эпосу «Гэсэр». Только лучше. Потому что красавицы из эпоса были все же толстые, если смотреть на них с позиции сегодняшней моды. А Сандугаш была тоненькой, так что ее русская бабушка ворчала: «Ручки-ножки – паучьи, что не съест – как не в нее, должно быть, в девке глист сидит, сама как глиста…» Когда Сандугаш было десять, бабушка ее этими своими размышлениями про пауков и глистов доводила до слез. А потом Сандугаш привыкла, мимо ушей стала пропускать. Она радовалась своей худобе, потому что это было модно. Потому что это было красиво.

Да, Сандугаш знала, что она красивая. Но у нее не было амбиций, связанных с красотой. У нее вообще, кажется, никаких амбиций не было. С самого детства на тривиальный вопрос: «О чем ты мечтаешь?» – она без колебаний отвечала: «Быть счастливой!»

Сандугаш старалась жить так, чтобы каждая минута существования утверждала в ней внутреннее счастье. Некоторые считали ее немного заторможенной, но Сандугаш всего лишь была гурманом – ей нравилось смаковать каждый момент. Иногда она выходила во двор, подставляла лицо мороси и так стояла с улыбкой. Приятно, как будто само небо тебя ладошками гладит. Она все делала медленно, старалась не упускать деталей. Медленно читала, медленно ела, медленно и долго гуляла по берегу Байкала.

Озеро как живое существо, как древний бог. На него можно смотреть часами, и оно никогда не бывает одинаковым. У Байкала сотни лиц. А летом хорошо разбежаться и с визгом броситься в его ледяные прозрачные глубины. Зимой Сандугаш иногда ложилась на лед и смотрела в его толщу. Словно что-то разглядеть надеялась – каких-нибудь призраков. Ей казалось романтичным, что там, внизу, есть жизнь, закованная в лед.

Рита – единственная подруга и единственный конфидент. Полная противоположность Сандугаш. Противоположности часто притягиваются – закон природы. Сандугаш – молчаливая, серьезная, тихая. Рита – огонь, взрыв и катастрофа. И внешность у нее огненная: глаза-угли, копна смоляных, кое-как причесанных волос, цыганская смуглость, пышные формы. А энергетика такая чистая и сильная, что внешний облик теряет всякий смысл. Такие, как Рита, могут быть любыми – великаншами, карлицами, анорексичками, толстухами, дивами или уродами. Никто и внимания не обратит, через пять минут про их наружность все забудут.

А еще Рита была прямая и честная: что на уме, то и на языке. За это ее многие не любили – такая не будет миндальничать, выскажет все как есть. Сандугаш к ее мнению прислушивалась, часто советовалась о чем-то.

Костя подруге не нравился категорически.

– Он тебя обманывает!

– Ну почему ты так решила, Рита? Вы даже толком не знакомы, как ты можешь такое говорить!

– Да мне достаточно один раз в его лицо посмотреть, Сандугаш. У него глаза лжеца. Такой взгляд ни с чем не перепутаешь.

– Ему нужно время, чтобы развестись с Мариной. И чтобы, когда отец все узнает, мне было куда уйти.

– Все они всегда говорят, что им нужно время, что жену не любят или что она больная. А о том, что сначала нужно, чтобы Юлечка ихняя в школу пошла, ну, и школу окончила, он еще не говорил? Даже странно. Обычно такие детьми прикрываются… Впрочем, нет, такие, как он, на детей плюют. Ему не плевать только на собственное удобство. С Маринкой удобно, ею он может помыкать как хочет. А с тобой это не пройдет. Если вы поженитесь, ему придется иметь дело еще и с твоим отцом. Зачем это Косте?

– Потому что он меня любит.

– Это временное явление. И Костя, с его многоразовым брачным опытом, знает, что любовь – не навсегда. Даже семья не навсегда. Только он у себя любимого навсегда. Сейчас наверняка напряженно думает, как от тебя отделаться, чтобы никого не обидеть. Сладенького отведал, не мог удержаться, но платить не хочется.

– Ты просто злая.

– Есть такое. – Рита погладила подругу по предплечью. – Не обижайся, зай. Ты же знаешь, я просто хочу, чтобы ты была по-настоящему счастливой. И считаю, что на хер тебе не нужны ни этот Костя, ни это село, ни этот местечковый мирок.

– А что мне нужно? Принц Монако и Голливуд, как Грейс Келли? – грустно улыбнулась Сандугаш.

– Хотя бы, – ничуть не смутилась Рита. – Посмотри на себя в зеркало! Ты необычная. Не такая, как все. Такая внешность встречается один раз на миллион. Да на ней надо деньги делать! Имя себе зарабатывать! Тебе нужно как минимум в Москву ехать! А еще лучше – в Париж или в Нью-Йорк!

– Как будто ты что-то понимаешь в этих Парижах… Рит, наивная ты. Просто хорошо ко мне относишься, вот тебе и кажется, что я суперзвезда. Нет, не спорю, я знаю о том, что красива… Но где я, а где девчонки, которые для обложек позируют. Смешно же!

– И ничего смешного! – Рита полезла в сумку – старую, облезлую сумку с клеенчатыми ручками, проплешины на которых она подкрашивала черным фломастером. – Смотри, что я для тебя распечатала.

Сандугаш развернула врученный ей скомканный листок. Это было объявление. «Приглашаем девушек на кастинг самого престижного конкурса красоты “Мисс Страна”».

– Что это?

– Ты должна поехать туда!

– Рит, спятила? Это же в Москве!

– Ну и что? У тебя же есть какие-то деньги отложенные. У меня тоже двести долларов, откладывала на лето, думала в Турцию сгонять. Я тебе одолжу, а потом ты мне вернешь. Читала, какой там главный приз? Миллион рублей!

– Безумие какое-то…

– И ничего не безумие. Покупаешь билет на самолет, в Москве снимаешь комнатку. Я все узнала! Главное – первый кастинг пройти. Дальше вас заселят в пансионат, потом сам конкурс – и все! Вернешься обратно с миллионом и громким именем. А потом… – Рита мечтательно закатила густо подведенные глаза. – Потом мы с тобой в Европу поедем. Ты звездой станешь, а я буду твоим менеджером. А то тебя обманут. А я не дам.

– Господи, Ритка, какая же ты дурында у меня! – Сандугаш притянула подругу к себе и взъерошила ее и без того лохматые волосы. – И как дитя. Там же все куплено, на конкурсах этих. Все это знают! И какая из меня модель? Это совсем не моя жизнь. Я бы хотела остаться здесь, хотела бы свой дом… Поступлю в педагогический, в школу работать пойду. С Костей распишемся…

– Дура. – Рита смачно сплюнула под ноги. – Просто дура. И за что я только тебя, дуру такую, люблю?

Если бы Ритка знала, почему Сандугаш так боится больших городов, что от одной мысли о поездке в Москву ее охватывает ватная дурнота!

Если бы Сандугаш знала, что совсем скоро лишь мысли о призовом миллионе удержат ее от того, чтобы набить карманы камнями и броситься в Байкал…

Если бы не Костя…

Любимый.

Ради него она готова была пройти все, что угодно.

Броситься в Байкал было бы легче, чем выйти в яркий свет прожекторов…

Но Сандугаш это сделала. Вышла в свет, в рев, в грохот. И улыбалась. Улыбалась!