Пределы и точки невозврата

– Смотри, смотри, какие акробаты! Смотри! – поворачивается она к Владику и показывает на них пальцем. Владику неинтересны акробаты, особенно сейчас. Он думает о поездах, о том, как остановить поезд. – А ты видел, ты видел, какое животное? Просто зверюга, – улыбаясь, поворачивается она снова к Владу, и снова увлечь его не получается.

– Марг, сядь, успокойся уже, – говорит ей мать. – Ты всем мешаешь, – говорит она строго. – Расскажешь потом, – говорит она ей, зная, как ее дочь любит делиться впечатлениями. У нее всегда море эмоций и впечатлений, которые все наружу. Она не выдерживает пауз. Маргарита полная противоположность Владу, и напрасно мать Владика, которую Рита называет теть Оля, надеялась, что они подружатся. У Владика нет друзей, все эмоции в нем, в нутрии него, и только с самим собой ему интересно. Диагноз ему поставили несколько лет назад, довольно рано, и его мать до сих пор не смирилась с этим. Все пытаются ему помочь, смотрят с сочувствием, а ему хорошо и уютно в своем большом, как планета мире. По крайней мере, сейчас, когда он еще маленький.

Владик слегка оживился только после того, как они вышли из цирка и направились к метро. Тетя Света купила под дороге детям сладкую вату, и они шли к метр, отрывая ртом от нее куски и чувствуя, как она тает во рту. Рите не шлось ровно, она шла, подпрыгивая, собирая радостные взоры прохожих и заливалась соловьем об увиденном, а Владик шел, молча смотря, как мелькают его коричневые ботинки. Он думал только о том, что сейчас будет останавливать взглядом поезд. Ему были совершенно неинтересны темы, которые ему предлагала для разговора Рита. Она пыталась его расшевелить. «А посмотри, что у меня есть! – часто говорила она ему, демонстрируя подарок родителей или обновку. – А вот ты так не можешь, а я могу! – как-нибудь причудливо изгибалась Рита, помимо всего прочего, занимающаяся еще и художественной гимнастикой. – Пойдем сегодня вместе гулять? – частенько одаривала она его предложениями, но Владик всегда либо молчал, либо отвечал неизменным отказом». Нельзя сказать, что Рита сдалась, потому что ей мама сказала, что когда-нибудь Владик обязательно исправится. Рита старалась не пропустить этого времени, не воспринимая слишком всерьез его замкнутость и нелюдимость.

Наконец, спустились в метро, и сердце Владика замерло в предвкушении. Он стал еще более сосредоточен и все боялся, что когда они подойдут к поезду, он уже будет стоять. Но нет, он не стоял, его страх был напрасным. В метро было гулко, тетя Света держала детей за руки, чтобы они не потерялись в толпе. Все произносимые слова тетей Светой и Ритой Владик слышал, но это для него было как-то абстрактно. Он часто не реагировал на них, как будто он живет в одном мире, а они в другой. То же самое было и с родителями, когда его мать спрашивала о чем-то, он нечасто вовлекался в диалог, поэтому учился в специализированной школе для детей с особенностями развития. Его мать радовалась, если ей удавалось хотя бы немного поговорить с ним, и если она чувствовала, что он ее понимает. А с поездами все было наоборот, ему казалось, что они живут с ним в одном мире, они слышат его и понимают, поэтому он всегда оживлялся, когда они заходи в метро, как будто чувствовал их язык.

– Так стоим, ждем поезда, – произнесла она, посмотрев в тоннель. – Уже скоро.

«Уже скоро, – подумал про себя Владик, чувствуя дрожь». Владика можно было свободно держать за руку, а Рита постоянно вырывалась, она не любила ходить за руку, ей нравилось свобода в движении. Влад слышал, как тетя Света наставляла ее. «Стой смирно! – немного нервозно говорила она. – Посмотри, как Влад стоит. Он не вертится, как ты. – Он больно, – ответила Рита, и тетя Света растерялась от ее слов и быстро посмотрела на Владика, пытаясь понять: не услышал он. Он никак не отреагировал. Ему и правду было все равно, все меркло в ожидании поезда, но тетя Света решила не оставить разъяснительную беседу с дочерью на вечер, боясь, что Владик все же запомнил обидные слова ее дочери.

– Немедленно извинись. Ты была неправа. Влад не больной, а всего лишь с особенностями развития, – строго сказала она.