Упущенное счастье

Через два дня, все абитуриенты толпились у доски объявлений. Там были вывешены списки будущих студентов. Я, уже, знала, что меня там нет. Сидела в прохладном вестибюле института, раздавленная и поникшая. Вот она какая, эта влюбленность! Опасная, как инфекция, болезненная, как ножевое ранение, беспощадная, как удар врага. Ты теряешь разум и понимание реальности. У тебя отнимается все, что ты наработала с таким трудом. И ты снова стоишь у нулевой черты. Тревога, беспокойство, волнение, все ушло. Внутри была пустота. Холодная и безликая. Огромная, как снежная Арктика…

Не хотелось ни с кем разговаривать. Я, молча, наблюдала, как в коридоре смеются будущие студенты, увидевшие себя в списках поступивших. Как радуются рядом с ними, их родители, бабушки и дедушки. Наконец, вестибюль опустел, а я все сидела. Мне надо было подумать, что делать. Поехать к родителям и сказать о своем позорном провале? Кошмар!

А ведь, я поступала туда, куда всегда стремилась. И вдруг провал. «Поеду к бабушке зализывать раны. Это единственный человек, который меня поймет. Попрошу ее совета» – решила я и уныло побрела в общежитие. Что я скажу своей любимой бабушке?– думала я, медленно шагая мимо корпуса института. Она молится за меня и бесконечно в меня верит. Она все мне простит и всегда меня поймет. Дед будет молча дымить своей самокруткой и переживать мой провал. Но прощу ли я себя?

По дороге вспомнила про свои слова Вите: « Я обязательно стану врачом!». Про восхищение в его прекрасных глазах. Витя, Витя, сочтешь ли ты меня, достойной тебя? Но, тут же поймала себя на мысли, что не испытываю даже радости, вспомнив Витю. Что-то, надломилось внутри меня… Как будто невероятное волшебство, случившееся со мной на прошлой неделе, было просто сном. Приятным, но несбывшимся сном. Слишком дорого я заплатила за этот приступ внезапной влюбленности, слишком дорого. « Такое не должно повториться, не должно…» – размышляла я, с тоской, собирая вещи в чемодан.

В комнату вбежала Зина. – « Подала документы в фармучилище. Завтра первый экзамен!»– радостно сообщила она. « Училище? Звучит унизительно!»– подумала я. С моей точки зрения, училище – это, для тех, у кого недостает ума для высшего образования. Чему Зина радуется? – « Кого там выпускают? Кем ты будешь?»– спросила я, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей. – « Там фармацевтов готовят. Буду готовить микстуры в аптеке. Чистая работа. Сидишь в белом халатике, все вокруг стерильно. У меня тетка фармацевтом работает » – сообщила довольная Зина. – « А ты? Зачислили тебя?»– спросила она. Я поведала ей правду о своем провале.

– « Давай со мной! Хоть будет среднее специальное образование. Захочешь дальше учиться, можешь поступить в институт! Или снова будешь санитаркой пахать?» – Зина ударила меня по больному месту. Семь месяцев я отработала санитаркой в центральной аптеке. Нужен был необходимый стаж для следующего поступления. Я задумалась. Что меня ждет сейчас? Снова грязные пробирки в аптеке мыть? Слушать постоянные причитания мамы о том, что мне не везет потому, что много мечтаю и до утра лежу с книжками? Видеть сочувствующие глаза моей бабушки?

Через час, я вместе с Зиной шагала по направлению к фармацевтическому училищу, которое находилось в переулке Клинический, в трехстах метрах от медицинского института. Невзрачное каменное строение, в глубине двора. Резкий контраст с белоснежным архитектурным ансамблем медицинского института. С минуту, я поколебалась, потом решительно постучала в учебную часть.

Сдав все экзамены на «отлично», я поступила в фармацевтическое училище. Зина не добрала два балла. Расстроенная, она уехала домой. До начала занятий оставалось еще две недели. Я снова поехала на заимку Асинцева, к бабушке. Но, уже, с другим настроением. Полная твердой решимости, добиваться цели. Все теперь будет по другому. Я никому и ничему не дам отвлечь себя от моей главной задачи – стать врачом. Окончу с отличием фармацевтическое училище и, по льготным правилам, поступлю в медицинский институт. Я, уже узнала, что выпускники с красным дипломом зачисляются в мединститут, на особых основаниях, наравне с золотыми медалистами, сдав только один профилирующий предмет. Оценка должна быть – только «отлично».

Это был долгий и трудный, но все же путь к высшему образованию. Без него, я не представляла себе свою дальнейшую жизнь. Сначала образование – потом все остальное, включая чувства. Жизнь показала мне, что сочетать одно с другим, у меня не получается. Значит, надо выбирать. « Прекрати мечтать, Алена! Соберись! Опустись на грешную землю!»– сказала я себе строго.

Когда дедушка ушел на железнодорожную станцию, за продуктами, я решилась рассказать бабушке о своей удивительной встрече с Витей Орловым. Она выслушала мой эмоциональный, весьма сбивчивый рассказ. Помолчала. Мы сидели за столом на кухне. За окном моросил осенний дождик. Было слышно, как тикают настенные железные часы с кукушкой. – « Вот, значит, отчего, ты не поступила…» – проговорила бабушка, характерным жестом почесав лоб. Я уставилась в окно, стыдясь посмотреть бабушке в лицо. Она так верила в меня, так надеялась на мой успех.

« Доча, ты замуж за него собралась?»– спросила меня бабушка, имея в виду Витю Орлова. Я не знала, что ответить. Покраснела, смутилась. – «Если ты решила выйти замуж, то ни к чему тебе эти институты. Будешь кочевать с ним по аэропортам и летным гарнизонам. Работы там, скорее всего, нет. Родишь детей, будешь растить их. Тоже, нужное дело – служить с мужем. Придется много переезжать, тебе нужно знать об этом. Дом, быт, детишки будут на тебе, целиком… Он все время будет на службе, ведь он человек военный » – произнесла бабушка. Я мысленно представила себя, стоящую у плиты, окруженную маленькими орущими детьми, и пришла в ужас.

– « Нет, я не хочу такую жизнь. Не хочу кочевать и переезжать за мужем! Хочу учиться на врача и решать все сама!» – голос мой звучал искренне. – « Вот что я скажу тебе, Аленький! Тогда, не морочь парню голову! » – бабушка встала из-за стола и решительно переставила чайник на середину печки. Потом, немного подумав, открыла дверцу буфета и положила передо мной целую стопку писем. Я дала Вите адрес бабушки, когда прощалась с ним в аэропорту. Он писал мне, почти, каждый день. За месяц мне пришло 25 писем.

Фармацевтическое училище не обеспечивало своих студентов общежитием. Мы с однокурсницей Риммой Ярнухиной, сняли комнату в переулке Уткина. Комнатой называлась летняя избушка, которую старая хозяйка Авдотья Ефимовна, сдавала студентам. Сама она жила в добротном деревянном доме, метрах в десяти от избушки. По соседству от избушки, через небольшой коридорчик, был курятник. Оттого, в комнате стоял неизгладимый запах куриного помета. В центре избушки – полуразвалившаяся кирпичная печка, в углу висел металлический умывальник. С низкого потолка, на котором висела крошечная лампочка в двадцать пять ватт, отваливалась штукатурка.

У квадратного небольшого окна стоял еще крепкий деревянный стол и четыре колченогих табуретки. За ситцевой занавеской – две металлических узких кровати. Стены, когда-то побеленные, теперь были, наполовину обшарпанными. Пол зиял расщелинами, величиной с палец. Пищу надо было готовить на кирогазе, стоявшем в холодном коридоре, во избежание, задымления в комнате. Уже сейчас, в сентябре, в избушке было холодно. Но, Авдотья Ефимовна, угадав наши мысли, тут же предупредила, что печь можно топить только, с октября по март. Она назвала цену – 15 рублей в месяц с каждого. Это было дорого, учитывая суровые условия.

Мои однокурсники, более предусмотрительные, нашли благоустроенные комнаты по той же цене. Но, я время упустила, в связи с надеждой, на поступление в институт. Все хорошие квартиры были разобраны, еще с лета. Выбирать было поздно. Мы, вздохнув, согласились. Через два дня, начинались занятия в училище.

Группа у нас подобралась дружная и веселая. Двадцать четыре молодые задорные девушки с разных городов и сел области. С первого дня я подружилась с соседками по столу: Тамарой и Наташей. Тамара – симпатичная веселая брюнетка. Наташа – серьезная рассудительная блондинка. Они были подругами с детства, такие разные и очень дружные. В аудиторию пришла Клавдия Васильевна, наша куратор. Учеба началась с проведения первого комсомольского собрания. Меня избрали комсоргом группы, а Тамару – старостой. Началась моя студенческая жизнь.

Получив свой печальный опыт, я теперь сосредоточилась только на учебном процессе. Строгая дисциплина и полное погружение в предмет – вот что, я определила для себя. Никаких гуляний и вечеринок. Хозяйка нашей комнаты, своими действиями, вполне, соответствовала моему режиму. В одиннадцать часов вечера, она отключала электричество в нашей избушке. Придя с занятий, мы,кроме уроков, должны были успеть поесть, наскоро постирать одежду, сбегать в магазин за продуктами.

Много времени уходило на разжигание керогаза. Это странный прибор, работающий исключительно на керосине, не хотел мне подчиняться. Изрыгая клубы дыма, керогаз вспыхивал синим огоньком, потом затухал, не собираясь греть наш чайник. Много раз, я пыталась включить электроплитку. Купив новенькую плитку, я, тайком проносила ее, мимо хозяйкиного дома. Но, мы радовались не более трех-четырех дней. Заподозрив несанкционированное потребление электроэнергии, Авдотья Ефимовна проводила в наше отсутствие серьезные розыскные мероприятия. Электрические плитки исчезали бесследно, одна за другой. Вдобавок, мы получали угрозы изгнания из «прекрасной комнатки». Мы с Риммой, сникли и больше не раздражали старую хозяйку.

У нашего ветхого жилища, все же, был свой неоспоримый плюс – избушка находилась в двух шагах от училища. Рядом, были магазины, столовые и кафе. Наши молодые желудки все время требовали пищу. Днем, мы с Риммой бегали в ближайшую столовку на улице Ленина, где заказывали горячий борщ и котлету с рисом. А вечером, пили горячий чай с печеньем или пончиками из булочной, напротив. Хуже всего, было со стиркой белья. Мы должны были каждую неделю, кроме одежды, стирать свои белые медицинские халаты для учебы. Греть воду приходилось на том же капризном керогазе. Воду носили с колонки, которая находилась за двести метров от нашего жилища.

Постирав белье, мы складывали его в таз и совершали ночную вылазку к водокачке. Там, при свете уличных фонарей, мы с Риммой наливали в таз воду и полоскали в ней свои вещи. Сливали воду, прямо на дорогу. Один из нас стоял «на шухере», чтобы не попасться на глаза соседям. Мы осознавали, что создаем возле водокачки грязь и разводим сырость. Но деваться было некуда. Если помыться можно было в городской бане, то постирать было просто негде. Про открытие прачечных самообслуживания, мы узнали, только, на следующий год. А появиться в училище в грязном халате, было недопустимо.

Потому, наступала ночь, и мы выходили «на дело», как шутила Римма. При появлении ночных прохожих, мы прятались за покосившимся забором. Потом, схватив свои тазы, бегом бежали в избушку. Там было, мягко выражаясь, прохладно. Свернувшись калачиком на продавленном матрасе, ночью я тряслась от холода. Зимой в комнате, температура не поднималась выше 12- 14 градусов. В сильный мороз, углы промерзали, покрываясь пушистой белой коркой. Иногда, по утрам, мы находили в умывальнике замерзшую воду. Выросшая в теплой благоустроенной квартире, я с трудом переносила такие условия.

«Сама виновата! Так тебе и надо!»– мысленно, повторяла я, умываясь ледяной водой и подпрыгивая от холода, на промерзшем полу. На этот раз, я не могу ошибиться. Не имею права, если хочу уважать себя. « Понадобится, буду спать на гвоздях, как господин Рахметов!» – говорила я себе. Бывало, что в одиннадцать часов вечера, я не успевала выучить домашнее задание. Происходило это, как правило, в период сессии. Тогда, я одевалась, брала конспект и подходила к парадному входу в фармучилище. Там, всю ночь горел яркий электрический фонарь. Я вставала так, чтобы свет фонаря освещал страницы конспекта. И учила, учила, учила…

1976 год. Первый год в училище, прошел успешно. В моей зачетке, не было ни одной четверки. Я заслужила отдых на каникулах. В июле, родители собирались в гости к тете Рае, двоюродной маминой сестре. Обещали взять меня с собой. Тетя Рая жила во Фрунзе, столице Киргизии. Я была в восторге. Ведь это мое первое путешествие. – « Боюсь, что не достанем билеты! Самый разгар сезона! » – с грустью сказала мама. Мое сердце сжалось. Как это не достать? Я ждала этого путешествия целый год! – « Мама, дай мне деньги на билеты! Я достану их!» – решительно заявила я. Мама удивилась, но дала мне деньги.

Я помчалась в аэропорт Черемхово. Маленький местный аэропорт, куда садились только местные авиарейсы. Но, там работала мать моей школьной подруги Ольги Авдеенко, Лидия Ивановна. Она дежурила днем и охраняла аэропорт ночью. Весь день я драила полы и стены зала ожидания, объявляла начало посадки на рейс по микрофону в дежурке, выполняя все поручения тети Лиды. К вечеру, Лидия Ивановна дала мне три талона бронирования, на авиарейс « Иркутск – Фрунзе».

Следующим вечером, мы с родителями выходили из лайнера в жарком Фрунзе. Журчащие арыки, пышная зелень, синее киргизское небо. С братом Славиком, который младше меня на два года, мы сразу подружились. Ходили купаться на канал, слушали песни, записанные на пленочный магнитофон. Славик рассказывал анекдоты, я смеялась. Скоро, мы со Славиком стали неразлучны. Сестра Славика Галя была постарше меня на три года и сохраняла между нами дистанцию. Было похоже, что Галя не в восторге от моего приезда. Поэтому, я не беспокоила ее своим присутствием.

Через неделю, моя троюродная сестра Галя собралась с одноклассниками, в поход по горным ущельям Тянь-Шаня. Тетя Рая, обеспокоенная возрастающей привязанностью Славика ко мне, уговорила Галю взять меня с собой. Галя, с явной неохотой, согласилась. В горах, я была впервые. Трое девушек и пять парней из Галиного класса, с рюкзаками на плечах двинулись по увлекательному маршруту. Руководил группой Коля Мишалкин, голубоглазый альпинист – любитель.

Коля чаще всего оказывался со мной рядом. Он помогал перейти через ручей, учил правильно дышать во время ходьбы, рассказывал о красотах гор. Вечером, Коля взял меня за руку и позвал прогуляться. Он стал рассказывать о кометах, о звездах, которые на черном горном небе сияли, как огненные шарики. Мы по очереди читали наизусть стихи Есенина и цитировали Тургенева. Коля оказался романтиком. С ним было интересно. Когда мы вернулись в палатку, Галя набросилась на меня с обвинениями в легкомысленном поведении. Оказалось, моя сестра давно и безнадежно была влюблена в Колю.

– « Не пойму я, что в тебе нашел Коля? Ничего выдающегося в тебе нет! Наверное, ему нравится твоя наивность! Он поиграет с тобой и бросит!» – злобно говорила Галя, когда мы шли обратно к дому. Я слушала упреки сестры и думала о том, что мне все равно, как будет жить Коля. Ведь, я через две недели улетаю домой. – «Галя, почему ты злишься, что Коля ухаживает за мной? Ведь ты выходишь замуж за Лешу?» – спросила я сестру. Через месяц, должна состояться свадьба Гали и Леши. Причем, Галя утверждала, что очень любит своего жениха. – «Мне неприятно, что Мишалкин приударил за тобой, когда на меня, он три года не обращал внимания!» – сердито ответила Галя.

Однажды, тетя Рая позвала маму и меня в гости к своей подруге Ирине Михайловне Казариной. Я начала отказываться. Мне представлялось скучным сидеть возле мамы и тети за столом и слушать их воспоминания об ушедшей молодости. Но, тетя Рая строго сказала: «Ирина Михайловна просила, чтобы ты была обязательно!» я удивилась и пошла. В красивом кирпичном доме нас встретили Казарины, седовласая красавица Ирина Михайловна и солидный Александр Николаевич. За столом сидел их сын. – « Евгений!» – представился он мне и поцеловал руку. Как в старых романах. – «Женя! Покажи Алене наш сад!» – воскликнула Ирина Михайловна, когда мы ждали чай. Евгений выскочил из-за стола, как ошпаренный. Галантно покланившись, пригласил меня на прогулку. Мы с ним шли по цементной дорожке, вьющейся вокруг плодовых деревьев и виноградных лоз. – «Тебе понравился наш дом и сад?» – спросил Евгений. Он был высоким лысоватым мужчиной лет тридцати, чуть обрюзгшим, с покатыми плечами. – «Да. Очень понравился!» – вежливо ответила я.

Через полчаса прогулки, мне стало невыносимо скучно. Евгений стал рассказывать о том, что у их семьи, есть еще квартира в центре Фрунзе и большая дача на озере Иссык-куль. «Боже мой! Какая мне разница, сколько у них домов? Скорее бы, наговорились мама с тетей Раей!» – думала я и кивала Евгению. Наконец, приехал муж тети Раи и мы поехали домой.

– «Как тебе Женя Казаринов?» – спросила по дороге тетя Рая. – «Так. Ничего. Лысый и старый!» – ответила я.– «Ох, Татьяна, глупа совсем твоя дочь! Женька хочет ее замуж позвать, а она ничего не поняла!» – возмущенно обратилась к маме тетя Рая. Я подпрыгнула на сиденье: «Что? Замуж? За этого лысого старика?» Тетя Рая недовольно взглянула на меня: «Во-первых, ему только тридцать лет, во вторых, родители подарили ему этот дом с садом! В третьих, его отец – заместитель министра образования Киргизии! И ты ему понравилась! Ему давно никто не нравился с тех пор, когда он развелся с первой женой, шесть дет тому назад! Когда еще тебе выпадет такое счастье?»

«Тетя Рая, да вы серьезно это говорите? Я никогда не пойду замуж за этого Женю, пусть он, хоть осыпает меня золотом! Да, пусть он будет персидским шахом! Никогда! Я начну думать о замужестве, когда у меня в руках будет диплом врача! Но, это будет брак по любви! » – воскликнула я. Мама поджала губы: «Рая, я тебе говорила? У Алены противный характер! Она никогда не слушает мудрых советов!»

Назавтра, мы со Славиком закрылись в его комнате. – «Ну что? Как прошли смотрины?» – смеясь спросил брат. – «А что, это были уже смотрины?» – удивилась я. – «Думаешь, я не слышал, как сестры шушукались между собой?» – рассмеялся Славик. Я стала рассказывать, передразнивая Женю. Мы хохотали до колик в животе. – « Ведете себя, как малые дети! Все вам смешно! Мам, они над Женькой Казариновым гогочут, идиоты! » – проворчала Галя, заглянув в комнату. Мы со Славой стали смеяться еще громче.