Ничего не возьму с собой

10

Бережной методично просматривал ролики на канале белесой девицы. Что-то не давало ему покоя, и он в душе соглашался с Дианой: во всем этом было нечто неправильное, сомнительное и подозрительное. Но куда более странным было то, что даже орлы Капинуса ничего, имеющего отношения к этой дамочке, не обнаружили.

Дружище Игорь вполне мог и соврать, конечно. Затеять свою интригу, да. Но Бережному все равно стало любопытно вдвойне. Обставить Капинуса было бы интересно и весело, а потом при случае можно и подначить старого друга.

И вот спустя сколько-то роликов он наткнулся на ссылку на видеодневник некой Габриэллы.

Бережной немедленно прошел по ссылке. На экране возникла юная прелестница с трогательной мордашкой, с огромными испуганными глазами и синяками на предплечьях. Прелестница оказалась новобрачной и поведала заинтересованным лицам о том, как в конце медового месяца ее новоиспеченный супруг вдруг ни с того ни с сего впал в неконтролируемую ярость и такое с ней сделал. Но она оправдывала его: дескать, сама виновата, а он не рассчитал сил, и вообще кожа у нее чувствительная.

– Так зачем ты это снимаешь, дорогуша? – Бережной недоверчиво прищурился, присматриваясь к интерьеру за спиной девицы. – Квартира у супруга очень недурная, кстати.

Бережной заинтересованно начал просматривать видеодневник, день за днем. То, что ролики методично снимались пару лет, становилось понятно сразу же: менялась длина волос Габриэллы; кожа постепенно становилась темнее – видимо, битой супруге все же удавалось побывать на курорте; потом снова светлела – наступала осень. Менялись интерьеры, в которых снимали видео: то одна комната, то другая, и комнаты эти претерпевали изменения – шел ремонт, появлялась дорогая мебель. Кстати, и тональность повествований Габриэллы тоже постепенно менялась. Под конец, когда пол-лица несчастной страдалицы скрыл огромный синяк, она уже откровенно плакала и опасалась за собственную жизнь.

Тирана звали Никита Радецкий.

Бережной снова начал поиск, но дело не ладилось. Тем не менее он наткнулся на фотографии этого самого Никиты. Бережной покачал головой: не похож парень на психопата, а только психопат мог совершать все те ужасные действия, о которых шепотом рассказывала Габриэлла, распахнув огромные глаза.

Бережной прокрутил видео назад и пустил его без звука.

– Ну, так и есть. Просто по учебнику, никакой фантазии.

В академии Бережной с товарищами посещал спецкурсы, где их учили понимать язык тела: жесты, мимику, подсознательные реакции. Подобные знания очень полезны для следователя.

Вот, например: Габриэлла смотрит на зрителя ясными глазами, а руки словно обессиленно лежат вверх ладонями, и вся ее поза говорит: поверь мне, я говорю правду! А вот тут она обхватила себя за плечи, словно озябла: посмотрите на меня, я не могу вам всего сказать, это слишком ужасно! А в этот день она сняла себя не до пояса, как обычно, а всю – руки прижаты к животу, колени плотно сжаты – типичная поза жертвы насильника.

Вот только жертвы насильника не обдумывают, как выставить свет, чтобы выглядеть выигрышно, и с какого ракурса себя снять, и вообще жертвы насильников не снимают о себе никаких видео, потому что настоящая жертва боится озвучивать то, что с ней произошло. Жертва насильника обычно совсем не так реагирует на публичность и не стремится к ней. Она не иронизирует по поводу своего несчастья, она не говорит о насильнике с горькой улыбкой. Она, как правило, вообще не может об этом говорить.

И теперь уже совсем неважно, что там пищит Габриэлла. У Бережного мелькнула мысль, от которой он сначала отмахнулся, но потом вдруг решил: да чем черт не шутит!

Он совместил на экране два лица – белесой девицы и Габриэллы.

– Полное совпадение, так я и знал. Уел я тебя, Игорек! – Бережной уже предвкушает, как расскажет Диане. – Да, но теперь у меня есть дело.

Неофициальное, конечно.

Бережной отлично понимает, что уцепиться тут не за что, но и оставить все как есть тоже нельзя.

– Хулиганство чистой воды. – Капитан Семенов неприязненно смотрит на бело-розовый сверток в кровавых пятнах. – Кукла, надо же! А не отличишь от настоящего ребенка, особенно при плохом освещении.

– Виниловые куклы, как две капли воды похожие на настоящих младенцев, – Виктор покачал головой. – Стоит такая игрушка немало – я в интернете поинтересовался порядком цен.

– Кровь человеческая, группа первая положительная. – Семен Львович вздохнул. – Судя по всему, взята из консервированных запасов, иначе уже свернулась бы. Сделаю анализ и скажу точнее. Хулиганство…

Виктор снова покачал головой. Нет, это не хулиганство, это часть плана по уничтожению Никиты Радецкого, и нужно немедленно выяснить, кто этим занимается. Вряд ли это те же люди, что в супермаркете.

– Нам повезло.

Участковый, вызванный Виктором на место происшествия, уже обошел квартиры.

– У кого-нибудь есть камеры наблюдения?

– И я не заметил, а она есть.

Виктор воспрянул духом, а участковый ухмыльнулся и продолжил:

– Кто-то повадился гадить на втором этаже. Напротив почтовых ящиков, в аккурат за мусоропроводом. И вчера вечером жилец из шестой квартиры тайком установил камеру наблюдения прямо напротив места, где обычно совершается это грязное злодеяние. Мы-то с вами всегда куда глядим? Правильно, наверх и в угол. Ну, а эта камера спрятана сразу над почтовыми ящиками – ее так с ходу и не видно. Хозяин сбросил мне на флешку запись.

– Попались, голубчики. – Виктор посмотрел на залитый кровью коврик. – Семен Львович, будьте так добры, попросите своих архаровцев здесь прибрать. Не в службу, а в дружбу.

– Да я уж приказал. – Патологоанатом вздохнул, вспоминая о спокойной и безопасной тишине морга. – Как это все ужасно… Надеюсь, несчастная женщина выживет.

– Если не выживет, квалификация преступления уже будет другая. – Виктор вспоминает бледное до синевы лицо Никиты и горестные глаза Ани Лепехиной. – Но разве в этом дело! Ребята, нам этих сволочей обязательно нужно взять, и как можно скорее, пока они новой беды не натворили. Виталик, помнишь, ты говорил о сайтике? Да, где видеодневник бывшей жены Радецкого. Так это, думается мне, как раз ее почитатели постарались. Может, у кого-то хватило ума выложить фотоотчет, тут-то мы его и прищучим.

– Да где ж такого дурака найти!

– А ты поищи, глядишь, и найдешь. – Виктор покрутил в руках связку ключей, которую сунула ему в руки Анна Лепехина. – Эта публика любит покрасоваться своими деяниями. Они это называют троллингом. Ну, а я им в ответ такой троллинг устрою, что до конца дней запомнят и внукам закажут. Так что давай, действуй сейчас же. Я запру дверь в квартиру и поеду в больницу. Выясню, как там пострадавшая. Виталик, позвони Генке и сбрось ему копию записи с флешки. Он вытащит то, что наши, как пить дать, просмотрят, ротозеи.

Виктор вошел в квартиру и огляделся. Стандартная двухкомнатная квартира, две раздельные комнаты, одна – явно женская спальня, в которой разобранная кровать свидетельствует о том, что здесь удалось кому-то поспать, и раскладное кресло с нетронутой постелью – мать Никиты так и не добралась до постели. Вторая комната – гостиная с разобранным диваном и аккуратно сложенной постелью. Здесь устроилась спать Аня Лепехина. И если бы ее не случилось сегодня в этой квартире, то пострадавшая уехала бы не в больницу, а во владения Семена Львовича, поскольку именно Аня услыхала звук падающего тела и прибежала на помощь. Именно она вызвала и докторов, и его, Виктора, а потом уже разбудила Никиту.

И даже в такой суматохе Аня нашла время аккуратно сложить стопочкой постельные принадлежности. Никита же не озаботился застелить кровать, и разбросанные вещи свидетельствуют о том, что собирался он не просто в спешке, а в состоянии сильнейшей душевной смуты.

– И неудивительно. – Виктор оглядел квартиру, поднял с пола и бросил на кровать подушку в чистой вышитой наволочке. – Да, брат, дела…

Он испытывает сильнейшее желание позвонить напарнику, но останавливает его мысль о том, что это первый полноценный отпуск Дэна, в который он поехал с женой и дочкой. И позвонить сейчас приятелю, выложить все, что случилось, означает одно: Дэн запросто бросит отдых и приедет на работу с самого края света, а этого Виктор допустить не может – Дэн отпуск свой заслужил.

В гостиной висит большой портрет – пехотный генерал, изображен в полный рост, со всеми регалиями: форма, и знаки отличия, и награды. А это что-то да значит!

Фамильное сходство с Никитой налицо, генерал явно Никитин отец.

Виктор сфотографировал портрет, взяв себе на заметку выяснить все об изображенном на портрете человеке. В разговоре Никита ни разу не упомянул, что его отец генерал, вот о матери упоминал. Но сейчас эта женщина лежит в больнице, и кто знает, выживет ли, потому что увезли ее с подозрением на инфаркт.

– Ну, сволочи…

Виктор злится на абсурдность ситуации: ему-то все эти интернет-разборки казались ненастоящими, да только какие же они ненастоящие, когда реальная женщина запросто может умереть по их вине.

Виктор вышел из квартиры, запер дверь. Санитары, приехавшие из морга вместе с Семеном Львовичем, уже привели в порядок пространство у двери, пропитанный кровью коврик исчез, его забрали для экспертизы.

– Может, кровь куда-то приведет.

Виктор сел в машину и влился в поток на проспекте, думая о том, что пора бы доложить генералу Бережному о расследовании.

– Подожду, что Генка скажет, и тогда уж.

Больничный коридор встретил его запахами дезинфицирующих средств. Светлые стены, светлые полы, белоснежные халаты вежливого и деловитого персонала – во всем чувствовалась рука требовательного и скрупулезного доктора Круглова. Семеныча, как называли его и друзья, и подчиненные, и пациенты.

– Радецкая Анастасия Петровна. – Виктор показал удостоверение медсестре. – В каком она состоянии?

– Она в реанимации. – Девушка покачала головой. – Боюсь, утешительного ничего не скажу, но лучше поговорите с доктором Кругловым.

– А сын ее…

– У Семеныча в кабинете, – медсестра кивнула на дальнюю дверь. – В общем, там и спросите о больной.

Виктор кивнул и направился в конец коридора, втайне радуясь, что на входе надел купленные здесь же, в аптечном киоске, бахилы. Коридор сиял чистотой, и он ощущал бы себя неловко, если бы не бахилы, благодаря которым от его обуви не остаются на этом стерильном полу грязные следы.

– Заходи.

Семеныч всегда обходился без предисловий. Да и к чему, если пришел не чужой человек, а хорошо знакомый полицейский, друг Дэна Реутова, а в кабинете сидит потенциальный пострадавший, рука об руку с кареглазой фигуристой девицей, которая сжимает его ладонь, словно боится, что его ветром унесет.

– Ничего утешительного, у больной поврежден аортальный клапан, готовим к операции. Хуже, что митральный клапан я оперировал совсем недавно, больная не успела полностью восстановиться.

– Это связано со стрессом?

– Да, с сильнейшим стрессом, спровоцированным внезапным испугом. В общем, мы поборемся, конечно. Но только еще одного такого стресса больная не переживет, это я тебе точно говорю. Вить, пора бы вам что-то предпринять.

– Предпримем. – Виктор вздохнул. – Работаем мы, Семеныч. Но не все так просто. Никита, у меня вопрос. В гостиной портрет твоего отца?

– Да. – Никита непонимающе уставился на Виктора. – Но он умер, уже почти четыре года, как его не стало. Отец этот портрет не любил, и у нас дома он пылился в чулане. А маме портрет, наоборот, нравился, и когда она уезжала, то забрала его сюда.

– И примерно в то же время, что умер твой отец, в твоей жизни появилась Габриэлла?

– Нет, чуть позже. – Никита пожал плечами. – Но после смерти отца, да. А что?

– Нет, ничего, просто собираю все что можно – для составления целостной картины. – Виктор посмотрел на свободный стул, но занять его означало бы готовность к долгому разговору, а сказать было нечего. – Я всегда заглядываю под все до единого камни, так что не обращай внимания. Ладно, я в отдел, а вы мне уж как-то сообщите, как тут у вас дела.

– Сообщим, – Аня кивнула, не глядя на Никиту. – Мы тут будем пока.

– Ну, тоже дело. Ах да, вот ключи. – Виктор выудил из кармана связку и протянул ее Ане. – Санитары прибрали около двери, все помыли, продезинфицировали коридор, так что…

– Спасибо. – Никита поднял на Виктора измученный взгляд. – Это ведь из-за меня… ну, с мамой все это.

– Это не из-за тебя, а из-за каких-то больных ублюдков, которых я скоро поймаю. А я их поймаю, не сомневайся! И уж тогда я их закрою в самую мерзкую камеру и потеряю ключ. – Виктор обернулся, в упор глядя на Никиту. – Не расклеивайся, ты нужен мне в боеспособном состоянии.

– Я… да, конечно.

Но никакого «конечно» и близко не было, и все это понимали, включая самого Никиту. И только железная хватка хрупких пальчиков Ани Лепехиной удерживала его от необратимого. На него снова навалилась та абсолютная безысходность, которая не так давно привела его в дом Ники, где кот по имени Буч вел с ним по ночам неспешные беседы о жизни и его месте во Вселенной. Его, Буча, месте, конечно же. Кот был уверен, что мир создан исключительно для того, чтоб ему было где комфортно жить, и через пару дней в компании кота Никита уже склонялся к тому, что так оно и есть.

А теперь Ники нет, и кот где-то там, в Озерном, занимается своими кошачьими делами. Зато есть Аня Лепехина, которая встала вдруг рядом с ним, плечом к плечу, и, похоже, никуда уходить не собирается. И если еще вчера вечером он бы сильно удивился этому обстоятельству, то сейчас ее присутствие кажется ему самой естественной в мире вещью.

– Я позвоню, когда что-то изменится, – Аня смотрит на Виктора потемневшими глазами. – У меня же есть ваш номер.

– Ладно.

Ожил в кармане телефон, и Виктор, наспех простившись, выскочил из кабинета Семеныча. Рад-радешенек – не нужно поддерживать протокольный разговор, а прослыть бесчувственной скотиной, отмахнувшись от необходимых слов участия, ему тоже не хотелось. Но ему пока нечего было сказать ни самому Никите, ни Ане Лепехиной, ни тем более Семенычу, который смотрел на него строго и вопрошающе, как святой со старой иконы.

А тут звонок, как спасительный крик петуха на рассвете для многострадального семинариста Хомы Брута.

Бережной был доволен собой. А почему бы и нет? Он выяснил то, что не выяснил пока никто из тех, кто смотрел видео и ничегошеньки не видел.

Он и сам не знал, как ему пришло в голову сравнить два, казалось бы, непохожих лица.

Но не таких уж и непохожих.

Что-то он уловил, что-то такое, чего и объяснить толком не мог. Вроде бы и голоса были непохожи, и масть совсем не та… хотя, конечно, при нынешних-то возможностях масть может быть любая. Но тем не менее не усматривалось ничего общего.

Однако, когда Бережной просматривал дневник Габриэллы, он снова и снова ощущал некую странность в облике ведущей. Он выключил звук и смотрел на девицу, уверенно вещавшую с экрана. Голос другой, манера говорить другая… Но есть то, чего не сможет в себе изменить даже самая талантливая актриса. Это особенности строения ушных раковин и кистей рук. Линия губ и разрез глаз корректируются косметикой или специальными пластырями, такое Бережной как-то видел. Даже фигура корректируется, но ушные раковины и руки остаются прежними. Их можно замаскировать, да и кто будет пристально рассматривать чужие уши, но изменить нельзя.

А вот Бережной рассмотрел. И теперь заслуженно собой гордился.

Он тщательно отсмотрел все видеоматериалы, сравнил те несколько кадров, которые смог поймать, – ведь проклятая девка не выставляла свои локаторы напоказ. Но зато ладошки она демонстрировала не раз, и тут уж без осечки.

– Мизинец левой руки слегка искривлен – похоже на неправильно сросшийся перелом. – Бережной довольно смотрит на экран. – Удлиненная ногтевая пластина, а потому длинных ногтей ты не носишь, тебе незачем. Большие пальцы сужаются кверху, а остальные нет. Ну и сам размер пальцев тоже нельзя изменить.

Бережному осталось только в специальной программе наложить изображения друг на друга, чтобы сравнить по точкам. И программа бесстрастно и безжалостно распотрошила секрет хитроумной Габриэллы или кем бы она ни была. Разве что телеведущая приходится мерзавке сестрой-близняшкой. Но вряд ли у близняшек одинаково искривлены мизинцы.

Выяснил генерал и еще кое-что: цикл роликов о домашнем насилии начался примерно месяца за три до того, как Габриэлла опубликовала свой видеодневник.

– Ты не просто хотела обобрать бывшего супруга, – покачал он головой. – Нет, ты готовила общественное мнение. Ты создала канал, где изображала прямые эфиры, а в соцсетях образовалась группа «Веста», которая использовала эти ролики. Думаю, если поискать, то и там найдется твой след. Кто же ты? Зачем ты все это затеяла, неужели только для того, чтобы подвести под монастырь Никиту Радецкого? Так это из пушки по воробьям, ему бы и видеодневника хватило за глаза, чтоб он отдал тебе все до последней копейки, лишь бы ты не обнародовала этот грязный пасквиль.

Бережной представить себе не мог, что чувствовал обманутый муж. У него в голове не укладывалось, как можно изо дня в день жить с человеком: готовить для него еду, вместе обедать, ходить с ним в гости, ложиться спать в одну постель, а параллельно трудолюбиво подготавливать не просто западню, а тотальный Армагеддон – полное разрушение его жизни.

– Нужно выяснить, что стало с бедолагой. Возможно, его уже и в живых-то нет, – Бережной вздохнул. – Ладно, поехали дальше.

Зазвонил телефон, и Бережной недовольно поморщился – не любил, когда его отвлекали. Но звонила Диана, и он обрадовался: ему очень хотелось рассказать жене о своих открытиях и как он обставил Игоря – сел-таки старый друг в лужу, если только не ведет свою интригу.

– Андрюша, ты на месте? Я заеду к тебе, обед привезу.

– Да, на месте. – Бережной улыбнулся. – Аленка в школе?

– Нет, там сегодня какая-то экскурсия, и я оставила ее дома. Время самое что ни на есть гриппозное, и в толпе ей делать нечего. Сидит, играет в куклы, скоро Лиза придет, и я смогу приехать.

Лиза – милая девушка-соседка, студентка университета, которую они наняли, чтобы она занималась с Аленкой английским. Аленка обожает Лизу и с удовольствием проводит с ней время. Иногда Бережной думает о том, что случилось бы с Аленкой, если бы ее биологические родители остались живы, и эти мысли приводят его к выводу насчет справедливости некоторых вещей, даже если они на первый взгляд кажутся ужасными.

Ведь останься она там, то вместо кукол, мультиков и английского была бы холодная грязная лестница, драки и грязь, дешевая водка и наркотики, ранняя половая жизнь и ранняя смерть. А так как этот круг разорвался, то сейчас она дома – там, где и должна быть.

Бережной когда-то на полном серьезе прослушал какого-то эзотерика, который доказывал, что люди, рождаясь бесконечное число воплощений, никогда не встречают в жизни случайных людей, а те, кто близок в этой жизни, были близкими и в прошлых воплощениях.

– Что-то в этом есть…

Бережной поискал в базе судебное решение о разводе четы Радецких.

Да, у его жены есть нюх на разного рода преступления, этого не отнять.

11

– Нашел.

У Семенова краткость была не просто сестрой таланта, а истинно спартанской добродетелью. Его лаконичности позавидовал бы любой житель древней Спарты, иначе называемой Лаконией.

Но Виктору все понятно.

– И?

– Некто с ником «Привиденька» выложил видео в своем профиле. – Семенов хмыкнул. – А я думал, таких дураков уже и на свете нет, а вот поди ж ты! В описании сказано, что сотворили они данное деяние совместно с неким Громовержцем. При этом нацепили на себя маски, потому что боялись не только возможных камер в подъезде, но и камер видеорегистраторов – во дворе припарковано много машин. Ну, и правда, идентифицировать граждан по этому видео невозможно.

– Так ты просто выясни, кто они. Пусть компьютерщики делом займутся. А эти двое теперь должны совсем другой камеры бояться. Я скоро буду, в больнице застрял.

– Как там пострадавшая?

– Паршиво. – Виктор прекратил разговор и набрал знакомый номер. – Мам, привет!

– Привет! – звонкий голос матери, из-за которого ее собеседники, звонящие впервые, принимали ее за молодую девушку, очень порадовал Виктора. – Вспомнил о старушке, паршивец малолетний?

Виктор ухмыльнулся – это была их давняя игра в старушку-мать и малолетнего паршивца-сына, и с годами ничего не изменилось. Хотя на самом деле мать была вовсе не старушкой, а веселой, стройной и подтянутой пожилой дамой.